Пророчество ведьм

По словам Марыси, идти до травницы примерно минут тридцать через лес на дальний хутор. Но прошло уже не меньше часа, а конца и края леса было не видать. Марыся шла быстрым шагом, не оглядываясь на девушку. Нина сначала крутила головой, разглядывала лес вокруг, жалела, что оставила телефон на зарядке и нечем запечатлеть эту сосновую красоту. Потом устала, перестала оглядываться и просто шагала, пытаясь не сбить дыхание и не отстать от проводницы.

Лес постепенно темнел и густел, из соснового превращаясь в еловый. Дорога становилась все уже, из асфальтированной незаметно обернулась в обычную проселочную, а потом и вовсе в тропу.

Людей они не встречали, постепенно смолкли и птицы.

— Долго еще? — спросила девушка у Марысиной спины.

— Да вот сегодня что-то долго. Гаёвки, что ли, балуются, дурищи? Или Лесовик с утра с похмелья, старый черт. Пойдем-пойдем, не останавливайся!

И Марыся еще более ускорила шаг. Так шли они еще примерно минут десять, пока Нина не заметила что-то под ногами на тропинке.

Фантик! Фантик от конфеты, который она минут двадцать назад выкинула из кармана, как только они вошли в лес.

— Стойте, стойте, смотрите, что это? — она окликнула женщину. — Да подождите вы, посмотрите, что это.

Нина присела на корточки, вгляделась в бумажки. Она была уверена, что изначально фантик был один. А сейчас их было несколько! Девушка обернулась на подходящую Марысю.

— Вот черт! Так и знала! А ну, отойди! — потянула та Нину за рукав.

Фантиков было уже штук десять…

Женщина торопливо полезла в висевшую на плече большую сумку. Достала пластиковую бутылку с водой, наклонилась над яркими обертками и быстро зашептала, не сводя с них глаз:

— Водица-молодица, моя заступница,

все беды отведи на моем пути,

все страсти, все напасти,

все обманы лихих дельцов, воров, подлецов…

Не переставая шептать, открутила пробку и брызнула водой на конфетные фантики. Бумажки зашипели, почернели и пропали. Нине показалось, что вдалеке в лесу кто-то вскрикнул. Поднялся ветер, зашумели ветками деревья. Через какое-то время ветер стих и лес стал будто немного светлее.

— Ого! — сказала Нина. — Что это было?

— Подожди пока, ничего не спрашивай, может, ничего еще и не было.

— Да как это не было? Я же видела! Ну вы тут даете, колдуны местечковые, просто пятый сезон битвы экстрасенсов какой-то!

Женщина огляделась по сторонам, поправила упавшие на лицо волосы, вытерла лоб рукой.

— Ну все, теперь вроде спокойно, разбежались дуры, можем идти.

И она опять заторопилась вперед по тропинке.

— Серьезно, что это было? Ну расскажите, а? Я же видела.

— Что еще ты видела? — спросила женщина, как будто смирившись. — Что конкретно сегодня ты видела необычного?

— Да вроде ничего такого вот прям уж необычного. Мужик меня стрёмный подвозил, чушь какую-то нес про опустевшую деревню и заброшенную церковь. Кот слишком большой для местных широт возле церкви ошивался…

— И Воструху мою в доме слышала, гаёвок в лесу заприметила, — себе под нос продолжила Марыся.

— Что за гаёвки?

— Да может, и ничего еще, может, и обойдется. Баба Вера пусть на тебя посмотрит и скажет, вправду ты это все видела или придумываешь.

— Да ничего я не придумываю! И что еще за баба Вера?

— Гадалка-травница. А вот, смотри, мы уже и пришли.

Лес расступился, открывая вид на небольшой хутор, яблоневый сад и покосившиеся крыши хозяйственных построек. Забор то ли был и скрывался в разросшихся по периметру сада кустах, то ли его и вовсе не было, так сразу не разберешь. Вообще все вокруг сильно заросло бурьяном, и с первого взгляда не было понятно, живет кто на хуторе или дом стоит заброшенный.

Тропинка упиралась прямо в деревянную калитку. Они приблизились, открыли ее с легким скрипом и вошли.

Во дворе, сразу за кустами, почти прямо перед ними возникла высокая худая женщина. На голове ее была повязана цветастая косынка, на руках резиновые перчатки ядовито-желтого цвета, вымазанные черной жирной землей. Видимо, ее оторвали от работы в огороде. Возраст женщины, на первый взгляд, определить трудно. Кожа на лице почти коричневая, выдубленная не то возрастом, не то солнцем, вся в глубоких морщинах. Но спина прямая, и взгляд очень уж живой и даже какой-то насмешливый, что ли.

— Ну привет. Дошли, не заплутали? — она взглянула на пришедших и чуть склонила голову набок. От уголков глаз к вискам разбежались привычные к частой улыбке морщинки. Сами глаза были цвета перезрелой вишни, буро-коричневые, почти черные.

— Не заплутали, — сердито сказала Марыся. — Хотя этот старый пень Гаюн и пытался нас заморочить, ну, или девки его дорогу блудили.

— Не пень я! И не такой уже и старый! И не девки это мои, а кровиночки родные, — обиженно запричитал кто-то из-под тени навеса.

Нина пригляделась и увидела сидящего на табуретке мелкого невнятного старичка. Толком рассмотреть его не получалось. Мешало то ли плохое освещение, то ли что…

— Тебе что, старый дурень, делать нечего? Зачем к нам прицепился? Думаешь, у меня времени вагон по лесу зря блудить за твоими девками? — продолжала возмущаться Марыся, подходя ближе к навесу.

— А чего ты ведьмочку через мой лес ведешь, разрешения не спрашиваешь?

— А ты почем знаешь, кто она? Лично с ней знаком? В душу ей заглядывал? Или это у тебя уже галлюцинации на фоне бытового алкоголизма?

— Мне Вазила говорил, что вез ее сегодня к нам в деревню. Если не ведьма, разве бы она его увидела? А тем более села к нему в машину и говорила с ним как с обычным человеком?

Нина стояла и усилием воли не давала рту открыться от удивления. Что они такое говорят? Про кого они такое говорят? Про нее? Это она, что ли, ведьма? Да что тут за чертовщина творится?

— Хватит ругаться, развели базар, — остановила перебранку гадалка-травница. Сняла резиновые перчатки, кинула их на траву возле вскопанной земли и направилась в дом.

Марыся и Нина последовали за ней. Та возле крыльца замедлила шаг, пытаясь рассмотреть старичка поближе, но тот уже куда-то исчез.