Колодезная пыль

Высвободив голову из шлема, Валентин с минуту бездумно разглядывал чернолаковый шар. Без номера. Шлем дружески подмигивал огоньками, словно бы приглашал вернуться в уютную черноту, где под руками привычные инструменты, где ничего не стоит вырыть котлован и тут же зарыть его.

— Котлован? Что-то я хотел… — бормотал артмастер. — Позвонить куда-то. Телефон собирался найти. Да! Звякнуть голубым слонам в их посудную лавку! Номер где-то тут.

Артмастер водрузил шлем на стол, потянулся к терминалу, пролистал записную книжку, но мигом найденный телефон коммерческого отдела застройщика перекрыло срочное сообщение: «Отправел время пошло», — лоскутом поверх всех окон.

— От чего время пошло? — таращась в экран, осведомился Валентин Юрьевич. Потом, глянув, кто отправитель, понял.

— А, от гриба. Прислал доступ. Неделя у меня.

Нестерпимо захотелось тут же нырнуть во тьму мастерской и взяться за работу — со вкусом, без спешки. И чтобы провалились все голубые слоны в мире туда, в свой котлован, прихватив заодно заказчиков с их жёнами и проблемами, и не с одними только их жёнами, а и вообще.

— Тон-н! — грянул гонг. Вызов.

Хоть и успел надеть шлем, но отрешиться от действительности не удалось, во мраке перед глазами мигала зелёная телефонная трубка — метка входящего вызова.

— Легка на помине.

— Тон-н! — подтвердил зуммер.

Пришлось снять шлем. Валентин взял со стола допотопную телефонную трубку и сказал в неё, старательно пряча досаду:

— Ленка? Привет.

— Ва-аля-а! — хрипловато мурлыкнул в наушнике Ленки Викторовны голос. Как всегда, стоило Ключику её услышать, прочее померкло. Голосом она некогда взяла над артмастером власть, и, хоть со временем влияние ослабло, не исчезло полностью.

— Ва-аля, почему так долго не брал трубку?

— Понимаешь, я получил заказ, и…

Ленку и не интересовали оправдания.

— Слу-ушай, — ворковала она. — Такой вариант наклюнулся, прелесть. Совершенно случайно подвернулся молодой человек почти в центре, и получается, что без доплаты. Ты слышишь?

— Слышу. Молодой человек без доплаты, — повторил Валентин.

— Не перебивай. И чего таким кислым тоном? Трёшка на ту двушку, что вчера, и однушку, где бабуля с котом и без ремонта. Двадцать четвёртый этаж, вид на реку, два санузла, один с окном…

— У бабули санузел с окном?

— Что? При чём здесь бабуля, у неё без ремонта. Я тебе о молодом человеке, который с видом на реку. Слу-ушай, я еду смотреть, а то перехватят. Валь, ты слышишь, там всё как по заказу. Тебе комнатушка под мастерскую — во двор, а спальня и гостиная на восток. На реку вид — сказка.

— Погоди. На какую реку? Ты где вообще?

— Ты что, Валь? Валя-а, ты с луны свалился? — обижено промяукала трубка, после чего Валентину Юрьевичу сообщено было, что его супруга второй день обретается не где-нибудь, а в столице, и трудится как раб на галерах, пытаясь обеспечить семью достойным жильём. А если кому-нибудь это безразлично, то он, конечно, может не брать трубку вовсе, но тогда пусть пеняет на себя, мнение его в таком случае учтено не будет.

— Понятно, — перебил Валентин, непроизвольно глянув на часы. — Я согласен, Ленка. Ты это хотела услышать?

— Я хотела услышать, что ты рад.

— Я просто счастлив за бабулю и её молодого человека с видом на реку.

— Ты всё перепутал. Вот слушай. Тех, которые хотели двушку и двушку, мы вычеркиваем, перебьются. Полковник на кругу тридцать восьмого с совмещённым санузлом разъезжается в две единички, его двушка пойдёт молодому человеку с видом на реку, он переезжает к невесте. А ту единичку, которую он получит…

Артмастер перестал слушать. Многозвенный обмен, затеянный женою ради переезда в столицу, приближался к счастливому разрешению, удержать в голове все связанные с ним операции Валентин теперь даже не пытался. Временами ему казалось, что и Елена Викторовна кое-что упускает из виду по неопытности, но сладить с нею, после того как она ради обмена сделалась риелтором, стало невозможно. Нашла себя. Авторское право, по коему была специалистом, никогда её не интересовало, и в этом её можно было понять, авторское право скучная штука! Однако азарт, с каким Ленка окунулась в торговлю чужой недвижимостью, Валентину Юрьевичу не импонировал, и более того — производил впечатление отталкивающее.

— И река. Он говорит, что мне обязательно понравится. Такой симпатичный! — трещала Ленка.

— Вид на реку симпатичный?

— Что? Ты меня не слушал? Говорю же, в квартире ещё не была, как раз туда еду. Молодой человек симпатичный. А ты…

— А я работаю. Извини Лен, но тут такое дело — рядом с домом всё разрыли, а мне…

— Работаешь? А я, по-твоему, чем занята? Всё, некогда лясы точить. Пока.

— Пока, — сказал Валентин опустевшей трубке.

Котлован, гриб, теперь ещё и Ленка с обменом — не много ли для одного утра?

— Он молодой, симпатичный и с видом, а я уже нет, — выцедил сквозь зубы Ключик, с ненавистью разглядывая адресные данные голубого слона. Поверх записной книжки ползла строка, неизвестно как преодолевшая запрет на показ рекламы: «Цены от застройщика! Новинка сезона! Нолькомнатные квартиры в сотовых кондоминиумах! Эксклюзивные порталы от лучших артмастеров — в подарок! Спешите, количество сот ограничено! Только в B.B.Elephant inc. премиум-сота по цене квартиры эконом-класса!»

— Нолькомнатные? Что ещё за бред?

«Дворец в обмен на хижину! — не унималась ползучая строка — Ты всё ещё прозябаешь в унылых трущобах?»

Артмастер зашипел, как проколотый мяч, схватился за телефонную трубку и стал совать пальцем в стёртые клавиши. После — ту-ут, ту-ут, ту-ут, — трёх гудков в ухо протрубили фанфары, — та-да-да-та-тада!

— Вас приветствует компания «Би Би Элефант инк»! Если вы хотите ознакомиться с нашими специальными предложениями, нажмите клавишу «один».

— Я хочу говорить с вашим директором, — сказал Валентин, но мадам с шёлковым голоском не обратила внимания.

— Если вы хотите прослушать список возводимых объектов, нажмите клавишу «два», — игриво говорила она.

— Тьфу ты! — сплюнул артмастер. Успел за последние несколько лет отвыкнуть от тупых телефонных роботов. Застройщик приобрёл где-то по случаю устаревшую автоматическую станцию. Нужно было дождаться, пока исчерпаются пункты звукового меню и трубку возьмёт живой оператор.

Валентин Юрьевич поднялся и, держа телефон несколько на отлёте, подошёл к окну. В трубке неразборчиво журчал голос и попискивал зуммер, за окном ясень пошевеливал ветвями и ронял янтарные капли. Беззвучный их полёт по свинцовому тучному небу подействовал на артмастера успокаивающе. Он поднёс трубку к уху.

— Ждите ответа оператора, — обижено проговорила шёлковая барышня.

— Жду я, жду. Что ещё мне остаётся?

— Что?! — недовольно переспросил совсем не шёлковый голос.

От неожиданности Валентин смешался и заговорил путано:

— Э-э… Девушка! Тут у меня дома… Я не могу выйти! Ваш котлован… Я, конечно, понимаю, строить надо…

— Молодой человек! — перебила девушка, в голосе её звякнула сталь. — Здесь не производственный отдел, а бухгалтерия. Переключаю на автосекретаря.

— Погодите! — взмолился Валентин. — Не надо автосекретаря, лучше производственный отдел!

— Звоните, сами не знаете куда! — отрезала стальная леди и пропала из трубки.

«Ту-ут, ту-ут, ту-ут», — считал Валентин.

— Да?! — после десяти сигналов отозвался женский голос.

— Это производственный отдел?

— Бухгалтерия, — бронзовыми молоточками отчеканила стальная леди. — Это опять вы? Я же вас переключила!

— Там не берут трубку. Переключите, пожалуйста…

— Я что вам тут — телефонная барышня? — взвилась бухгалтерия. — У меня месячный отчёт! Кха! Кхм! Голос уже сорвала всем отвечать.

«Сейчас повесит трубку, — обеспокоился Валентин. — Надо что-то делать».

— Очень жаль, — произнес он, старательно имитируя сожаление. — У вас такой милый голос. Вот если бы автоматическая секретарша разговаривала как вы, я бы только и делал, что звонил в вашу фирму.

В трубке помолчали, подышали, потом негромко сказали:

— Да? Так вы говорите, не берут в производственном отделе трубку? Они, наверное, на совещании у директора. Вы по недоделкам звоните?

— Скорее по переделкам.

— Это как? — ни малейшей примеси металла в бухгалтерском голосе не осталось.

— Попал в переделку. Производственники ваши на Девичьей улице восемь вырыли котлован, и я теперь арестован — не могу выйти из дому.

— На какой, вы говорите, улице?

Валентин повторил. В трубке хихикнули. Стало слышно, как щёлкает клавиатура — бухгалтер поднимала документацию. «Есть такой объект, — рассеянно комментировала она. — Сота. Степень готовности… Котлован, да. Ужас какой. Арестован? Даже не знаю, что бы я делала, если бы… Как вас зовут? Валентин? Очень приятно, Маргарита. Бактобетон уже пошёл, остановить — никак. Но позвольте, шестой номер снесён, десятый отселён. Где вы там?

— Десятый номер. Я не отселён. Это ошибка.

— Да-а? Ну я даже не знаю… Это теперь только с директором. Сейчас, я гляну. Может записать вас на приём? Знаете что, Валентин с Девичьей, заходите сначала ко мне.

Бухгалтерия заговорила совсем уж шёлковым голосом, в предвидении возможной встречи Валентина Юрьевича пробил холодный пот.

— Невозможно. Я арестован. И у вас же месячный отчёт.

— Да-а? — протянула Маргарита. — А, ну да. Тогда я сейчас сообщу директору. Вам перезвонят. Но вы, когда освободитесь, заходите. Я как раз управлюсь с отчётом. Зайдёте?

Валентин с Девичьей улицы в ответ выразился невнятно, бросил трубку и отёр пот со лба. У стальной леди стальные оказались и коготки.

— Однако и мне пора за работу.

Он надел шлем, словно с головой погрузился в чёрную воду.

В мастерской артмастера всё должно быть под рукой, но «под рукой» — всего лишь фигура речи. Не рукой, а всем собою артмастер из бесплотного ничто извлекает нечто. «Психофизика после, сначала основа. Где тут грибовы файлы?» Задев локтем ссылку, Ключик вскрыл папку с заготовками и провернул выпавший пёстрый веер до нужной страницы. «Вот подшивка». Подсвеченными пальцами перебрал он закладки, — геодезия, парк, макеты, макеты, эскиз интерьера, опять макеты… Вот! — вытащил скин, машинную шкурку. Левой рукою, не глядя, в примитивах порылся и подцепил болванку электрокара. Стандарт. «Все вы на одно лицо, без меня болванками облезлыми останетесь на веки веков», — подумал он и в пустоту вбросил матрицу граничных условий стандартного электрокара, кости без мяса и кожи. Воображение подсунуло картину: унылая улица, по ней тащатся в обе стороны потоки одинаковых угловатых машин. «Так оно и есть в реале, унификация — страшная штука», — подумал дизайнер, от видения отмахнувшись. Поддел указательным пальцем скин, накинул на машинные кости, как хозяин на вешалку вешает шляпу. Кости обросли мясом, глаза пантеры сверкнули стеклом и хромом, кобальтом оделось мускулистое тело. «Теперь, кошечка, позволь я тебя немножко раздену», — едва шевеля губами, шепнул артмастер, перебирая метки слоёв, но…

— Тон-н! — прозвучал за спиною гонг.

— Я занят! — раздражённо бросил Ключик. Никак не мог добраться до нужного слоя.

— Тон-н!

— Чтоб тебя задавило! — рыкнул артмастер, но — делать нечего, снял палец с карусельной панели выбора слоя и повернулся к службам. Пиктограмма в виде телефонной трубки налилась изумрудным светом. Входящий вызов.

— Тон-н! — в третий раз ударил гонг.

Выходить не хотелось, Ключик тронул пиктограмму. Болтать в мастерской — пошлое дело, но меньшее зло.

— Сейчас-сейчас! Он подойдёт, я знаю, — мурлыкнула из пустоты Ленка Викторовна. Впечатление было такое, что говорила отвернувшись. После паузы стеклянными бусинами рассыпался в темноте её смех. Кто-то третий рассмешил её, отпустив в адрес Валентина Юрьевича шутку.

— Да, он такой, — смеясь, подтвердила она.

— Какой? — спросил у пустоты Ключик.

— Дремучий, — пояснила жена. — Валяа-а, я тут смотрю квартиру, и знаешь, что думаю? Как мы жили в этой твоей затхлой норе? Ведь там нету воздуха, одна пыль! Отвратительное старое дерево повсюду, кирпич, дранка, штукатурка… Перхоть! Фу! Песок в щелях, как грязь под ногтями у покойника. Твой дом — труп. Как хорошо, что наконец-то его зароют! Слу-ушай, Валь! Тут небо! Ты слышишь? В спальне на полстены — небо! Валя-а! Чего молчишь? Как бы мне хотелось тебя встряхнуть! Ты весь вывалялся в пыли, Валь…

— Это моя пыль, — угрюмо сообщил Валентин Юрьевич, слушая смех жены. — Ты пьяна?

— Я? Просто здесь воздух и небо. Немного шампанского за знакомство. Спры… снули пред-ва-рительный договор.

— Ты, значит, уже подписала, — сказал Валентин Юрьевич и сам удивился, до чего неприятно получилось.

— Конечно, подписала. А что? Упускать такой вариант?! Ну нет, зря что ли я, как ломовая лошадь… И Евгения надо бы отпустить к его невесте, правда, Женечка? Валь, только не говори, что ты против.

— Мне всё равно. Пусть катится к невесте, чёртов твой Женечка. А ты…

— Как ты можешь?! Незнакомого челове… Что-о? Ты и меня тоже? Ва-аль!

— Идите вы все к чёрту! — заорал в темноту Ключик, не в силах более сдерживать клокочущую ярость. Если б мог, швырнул бы туда чем-нибудь тяжёлым, но судорожно сжатые светящиеся пальцы схватили пустоту. Это нисколько не успокоило артмастера, наоборот, подлило в огонь масла.

— Пошли! К чёрту! Все! — плевался словами Ключик. Никак не мог угодить пальцем в рубиновую пиктограмму, поэтому шарахнул наотмашь. Кулак проскочил сквозь, пиктограмма налилась кровью. Отбой. Но артмастер всё ещё отплёвывал вместе с желчью остатки утренних дрязг:

— Всех вас в шестую квартиру к Вельзевулу в сортир! Слоны голубые с невестами, Маргариты с грибами, все! Построились парами и пошли к свиньям, с видом на реку топиться! В котлован с бактобетонным дерьмом по уши! И чтоб вас там задавило битым кирпичом пополам с перхотью! Кха! Кха!

Поперхал охрипшим горлом, немного остыл. Хотел прижать к вискам руки, но, как и всегда, вовремя остановился. Небытие, тела нет. Пульс в висках и кашель — всё это за пределами пустоты, как Ленка. «И хорошо», — не без досады подумал артмастер. Повернулся к рабочей зоне, перетащил поближе панель слоев, крутнул её, наудачу ткнул в карусель, и — надо же! — с первого тыка угодил в последний слой интерьера. Осталось подняться на уровень выше и…

— Тон-н! — грянул за спиною гонг.

— Перезвонила всё-таки! — Ключик бросился к зазеленевшей трубке, снова потеряв искомую границу между интерьером и экстерьером. — Ленка?!

В пустоте прозвучал незнакомый мужской голос:

— Валентин, э-э, извините, не знаю отчества.

— Юрьевич, — подсказал артмастер. Вышло суховато, потому что надеялся услышать жену, а не какого-то тенора.

«Кстати, кто это? Не Женечка ли?» Впрочем, всё разъяснилось быстро.

— Управляющий «Би Би Элефант» вас беспокоит, Старицкий моя фамилия, — представился тенор. — Владимир Александрович. Мне доложили, что вы, находясь незаконно в отселённом доме номер десять по улице Девичьей, оказались по собственной неосторожности в э-э… безвыходном положении. От лица общества с ограниченной ответственностью «Би Би Элефант» я должен поставить вас в известность, что все последствия ваших безответственных действий…

— Минутку, — остановил управляющего Валентин, пытаясь собраться с мыслями: «Ответственность — безответственность… Управляющий. Погонщик слонов. Незаконно? Это ещё почему? Сертификат у Ленки на руках, обмен пока не состоялся, компенсация за квартиру не получена, я тоже в своём праве. Спокойнее. Криком здесь не поможешь».

— Минутку, Владимир… как вас?

— Александрович.

— Так вот, Владимир Александрович, квартира четыре в доме по улице Девичьей принадлежит мне. Положенной по закону компенсации от муниципалитета я не получил, нахожусь в своей квартире на законном основании. Нахожусь, и, заметьте себе, буду находиться, пока не истекут два календарных месяца со дня погашения компенсационного сертификата.

— Два месяца?! — вполголоса пропел тенор.

— Два месяца! — подтвердил Валентин. — И должен поставить вас в известность от собственного лица, что я, Ключко Валентин Юрьевич, намерен немедленно обратиться в муниципалитет с жалобой на действия вашей лавочки. Вы чуть не сорвали мне деловую встречу с гри… Знаете с кем? Лучше вам не знать.

«Да я и сам не знаю, кто он», — мельком подумал Ключик, но продолжил в том же тоне:

— Если по вашей вине я не смогу выполнить срочный заказ — а сроку у меня на выполнение неделя, — знаете, что я тогда сделаю?

«Чёрт меня знает, что я тогда буду делать. Возможно, скажу грибу, что придётся ему подождать ещё неделю».

— Два месяца! — трагически взвыл тенор. — Но бактобетон уже пошёл!

— Два месяца и ни днём меньше! — сурово отчеканил Ключик. — И все эти два месяца мне нужно где-то брать еду, питьё, куда-то выбрасывать мусор…

— Бактобетон пошёл, — бормотал управляющий, — Скоро пройдёт «ноль»… Эвакуация? Послушайте, господин Ключко, я, конечно, приношу вам всяческие извинения от себя лично и от фирмы, но войдите в моё положение. Единственное, что я могу предпринять, — обеспечить эвакуацию. Мы подгоним автовышку, снимем вас. На каком вы этаже?

Эвакуация. Документы, деньги… А книги?

— Минуточку, Владимир, — сказал Валентин и высвободил голову из небытия. Пустота отступила, дом обнял выбитого из колеи хозяина.

Валентин сгрёб со стола древнюю радиотрубку и опрометью кинулся в гостиную, где рядами по стенам книги, книги; где в дёшёвых рамах отцова мазня. Фортепиано. Снова книги. Статуэтка Дона Кихота с книгой в руках, а под ногами Рыцаря Печального Образа, там, куда указывает острие кукольного меча, на книжной полке за стеклом щербатая синяя тарелка. Эвакуация? По семейному преданию в тот день, когда во время налёта бомбой разворотило внутренности дома номер десять по Девичьей, семьи по счастливой случайности дома не было. На второй после налёта день Ключика-старшего, Юрочку, взбалмошные родственники отправили на развалины — разведать, что и как. Война только ещё притронулась к городу, никому из взрослых не пришла в голову простенькая мысль — посылать в разбомбленный дом десятилетнего мальчишку небезопасно. Ключику-старшему по малолетству мысль эта тем более не могла прийти в голову. Крыши у дома не было, но устояли стены. Кое-где встречались и перекрытия, лестница на второй этаж уцелела. По ней и вскарабкался Юрочка к пролому в кухонной стене и, сунувши голову в самое сердце искалеченной квартиры — в кухню, увидел на вершине безобразной кучи из битого кирпича, досок и драни вот эту самую голубую тарелку. Целёхонькую. С риском свернуть шею он спас её и принёс семье. Прочее имущество прихватить в эвакуацию не удалось, после первого нежного прикосновения война взялась за город грубо. Всё, кроме голубой тарелки, пришлось наживать заново.

— Эвакуация? — переспросил у радиотрубки Ключик-младший. — Нет, я не согласен.

— Не согласны? — с готовностью отозвался тенор, будто только того и ждал. — Великолепно. Тогда я отмечу вас как отказника и переправлю жалобу в муниципалитет. Та-ак. Девичья. Десять. Ключко. Валентин. Эвакуация. Отказ. Статус? Потерпевший. Отправлено. Всё, Валентин Юрьевич, ищите ваш запрос в электронном муниципалитете под номером…

Управляющий повеселел, цифры диктовал празднично, однако Валентин Юрьевич Ключко номер не записал — некуда было и нечем. Он машинально распрощался с тенором и, слушая короткие гудки, стал обдумывать, чем грозит отказ от эвакуации и к чему обязывает законопослушного гражданина статус потерпевшего.