Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу

^[1]

О финансах нередко судят скоропалительно и безапелляционно. Одни люди считают их врагом человечества, лишающим его независимости. Другие видят в них проявление человеческой жадности, в первую очередь инструмент влияния, позволяющий без усилий создавать ценности и обогащаться, ничего не производя. Для третьих финансы стали религией, перед которой все должны трепетать и смиряться. Однако все эти искаженные представления далеки от истины. Они не учитывают того, что финансы служат самым разным целям, будучи всего лишь средством для их достижения. Мы должны пользоваться финансами, а не поклоняться им.

Фактически же финансы не просто ограничивают нас, они диктуют нам образ действий. Именно эти вопросы анализирует в своей прекрасной работе Бадре, с которым я регулярно обсуждаю их уже многие годы. Благодаря своей профессиональной карьере, Бадре мог изнутри наблюдать за такими важнейшими мировыми событиями, как ускорение темпов и объемов торговли, усиление интеграции наших экономик, возникновение новых проблем, в том числе экологических, и появление новых рисков, особенно в сфере безопасности, что позволяет действительно считать его очень важным экспертом в этих вопросах.

В своей книге Бадре призывает нас к решительным действиям, чтобы преодолеть застой, характерный для последнего времени. Наступившее после Второй мировой войны процветание, достигнутое благодаря Бреттон-Вудскому соглашению, Плану Маршалла и началу строительства общей Европы, привело к созданию стабильной и хорошо организованной финансовой системы. Однако после прекращения конвертируемости доллара в золото этот цикл нарушился, а затем случился первый энергетический кризис.

После этого шока и последующей стагфляции в 1980-е годы. начался новый виток в истории экономики, обусловивший ее рост и значительный прогресс.

Но при этом государственным органам власти, решившимся на свободное движение капитала, резкое сокращение регулирования и значительное увеличение государственных и частных долгов, в конце концов пришлось отказаться от части своих полномочий, чтобы с помощью финансов достичь более масштабных целей или предпринять какие-то действия. Пагубность подобной системы подтвердил финансовый кризис, внезапно разразившийся в 2007 г., который привел к серьезным политическим и социальным последствиям, обнажив глубокие структурные разрывы. Однако нельзя считать, что этот кризис дискредитировал и сами финансы. Да, последствия кризиса нужно проанализировать и извлечь из него уроки, а самое главное — восстановить контроль над мировой финансовой системой. И для этого мы должны справиться с тремя глобальными вызовами.

Первый вызов — окружающая среда. Я убежден, что для улучшения экологической ситуации прежде всего необходимы изменения в экономике.

Хотя президент Соединенных Штатов, похоже, отказался от участия в этой битве, Франция, как и весь Европейский Союз, должна осознавать усиление своей ответственности за решение этой проблемы, ускорив мобилизацию усилий не только государственных деятелей и политиков, но и всего гражданского общества. Это также потребует немалых средств для преобразования нашей нынешней модели производства и осуществления экологических инноваций. И наконец, важно реорганизовать нашу финансовую систему так, чтобы она способствовала жизненно необходимому для нас процессу улучшения экологии. С помощью финансов можно проанализировать долгосрочные последствия какой-либо деятельности, оценить внешние факторы (в частности, цены углеродов) и привлечь к ответственности хозяйствующих субъектов за их действия. В этом вопросе Франция, находясь на передовой, осознает свою роль лидера. Финансовый центр Парижа, участвуя в разработке стратегии и правил игры, готов возглавить движение за создание «зеленых» финансов, необходимых для улучшения экологии. Со своей стороны, я буду всемерно поддерживать эту деятельность.

Второй вызов, с которым нам необходимо справиться, — инновации. Мы больше не стремимся к реализации крупных проектов в погоне за мировыми лидерами, ушедшими далеко вперед, как это было около 30 лет назад. Мы отказались от имитации иностранных продуктов, сделав ставку на инновации, появляющиеся в разных странах мира. Теперь компании могут привлекать миллионы пользователей, обусловливая формирование мощной модели с огромными возможностями. В результате возникает очень децентрализованная и более горизонтальная экономика, которая постоянно подпитывается инвестициями, необходимыми для обеспечения трудовой занятости населения и дальнейшего развития нашего бизнеса.

Уже очевидно, что в основе финансовых циклов лежит цифровая революция с ее неограниченными, на первый взгляд, возможностями и таким колоссальным влиянием, что это вызывает тревогу. Однако энергия этой революции должна приносить пользу, причем всем. В этой битве добра и зла мы должны отвести важную роль финансам. Возможности органов власти должны расшириться благодаря инвестициям. Сотрудничество государственного и частного секторов требует новых подходов и новых инструментов, но одного лишь улучшения регулирования здесь будет недостаточно. Для того чтобы все могли воспользоваться благами прогресса, мы должны внедрять инновации и в финансовую сферу, тем более, что нынешние новые условия позволяют осуществлять это в глобальном масштабе. Бертран Бадре в беседе с сэром Рональдом Коэном заметил: «XIX столетие было эпохой вознаграждений; XX — рисков и вознаграждений; XXI — рисков, вознаграждений и воздействия». В основе сегодняшней экономической политики Франции лежат инвестиции, что становится все важнее и для Европы в целом, которой нужно активнее содействовать ускорению цифровой революции и смелее переходить к новой экономике.

Третьим вызовом является развитие, вопрос о котором никогда прежде не стоял так остро, как сейчас. Изменение климата, масштабная миграция населения и беспрецедентные риски, связанные с пандемиями, требуют от нас быстрого реагирования и мобилизации всех необходимых ресурсов.

Однако в одиночку государственные институты не справятся с этим глобальным вызовом. Деньги на эти цели есть, но они неправильно распределены, поэтому нужны новые формы международного сотрудничества и обновленные многосторонние инструменты, адаптированные к новым требованиям. Кроме того, частные компании должны брать на себя риск и служить общим интересам. Наиболее значительные средства необходимо направлять туда, где они нужны больше всего.

Таким образом, тремя глобальными вызовами, лежащими в основе новой парадигмы, после 10 лет кризиса для нас стали окружающая среда, инновации и развитие. Решение этих сложнейших задач требует соответствующего финансирования, осуществляемого правильно и ответственно.

Отказ от использования финансовой системы для достижения наших целей будет означать бездействие, которое приведет к нашей общей неудаче. Конечно, эта книга не дает нужных ответов на все вопросы и не предлагает готовых решений, но она помогает нам лучше противостоять фаталистам с их упадническим настроем и тем, кто так или иначе полагает, что мы обречены. Да, финансы способны спасти мир. И мы должны заявить об этом.

^[2]

Лишь немногие люди сделали больше для анализа вызовов, обусловленных глобализацией, чем Бертран Бадре. И лишь немногие предложили нечто более позитивное в управлении глобализацией в интересах всех нуждающихся в нашей помощи, чем он. Бадре начал заниматься этими вопросами будучи финансовым директором Всемирного банка, а затем продолжил как архитектор-вдохновитель проекта «От миллиардов к триллионам», основные положения которого были согласованы и приняты на Аддис-Абебской конференции в качестве механизма финансирования устойчивого развития. В этой книге он излагает новое понимание глобализации и показывает, как его план управления международными финансами мог бы сработать в мире, где так много бедных.

Когда после Второй мировой войны Диа Ачесон, американский дипломат, а затем и госсекретарь, занимался созданием новых многосторонних институтов для всего мира, он чувствовал себя так, словно «присутствует в момент творения», поскольку в те времена каждое государство действовало обособленно. Теперь в новом взаимозависимом мире третьего тысячелетия нам нужны глобальные решения глобальных проблем, возникающих при «творении» соответствующей глобальной архитектуры, которая создается для XXI столетия при участии Бадре и других ведущих экономистов.

В 1999 г., когда тогдашний Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан призвал к созданию «глобального договора об общих ценностях», были провозглашены «Цели тысячелетия в области развития», меняющие прежние представления, чему в немалой степени способствовало новое мышление, проявившееся на рубеже веков. Аннан утверждал, что «рынки распространяются быстрее, чем общество и политические системы успевают приспосабливаться к ним». Он заявлял, что глобализация подвержена рискам и «уязвима, так как из-за… протекционизма, популизма, национализма, этнического шовинизма, фанатизма и терроризма она может пойти вспять» вследствие недовольства людей, подстрекаемых экстремистами. Эти факторы побудили Аннана предложить новые способы борьбы с нищетой, голодом, болезнями, неграмотностью и неравенством^[3].

Начатый им процесс реализации «Целей тысячелетия в области развития» (далее ЦР), изложенных в 2000 г. в «Декларации тысячелетия» ООН, после глобального финансового кризиса 2008 г., убедившего нас в необходимости срочной координации глобальных усилий по борьбе с изменением климата, должен быть переосмыслен, адаптирован и оптимизирован. Именно об этой эволюции мирового мышления и рассказывает в своей книге Бадре.

Финансы, по его словам, хороший слуга, но плохой хозяин, и глобальная финансовая рецессия наглядно подтверждает правильность этого утверждения: хотя наши банки и другие финансовые учреждения действовали в глобальных масштабах, контролировали их деятельность исключительно национальные регуляторы, что оказалось недостаточным. Кроме того, кризис заставил усомниться в самой идее саморегулируемых финансовых рынков и оказался настолько всеобъемлющим, что вынудил мировых лидеров предпринять самые крайние меры по их спасению.

Для оздоровления мировой экономики были выделены 3 трлн долларов в виде грантов, займов и гарантий поддержки торговли, но, по мнению Бадре, полное восстановление мировой финансовой системы требует гораздо большего. Даже после укрепления Совета по финансовой стабильности, положительно воспринятого специалистами, нельзя быть уверенными в том, что этого достаточно для защиты от последующего финансового кризиса.

Для того чтобы пройти путь от неудачного саммита по изменению климата, состоявшегося в декабре 2009 г. в Копенгагене, до успешного соглашения о сокращении глобальных выбросов углекислого газа в декабре 2015 г. в Париже, потребовалось добиться переосмысления происходящего. Некоторые из результатов предпринятых усилий представлены в «Целях устойчивого развития», предложенных Гордоном Брауном, которые были согласованы и единогласно одобрены ООН в сентябре 2015 г. после Аддис-Абебской конференции, в проведении которой большую роль сыграл Бертран Бадре. В этих новых ЦР экономический рост, социальная справедливость и экологическая устойчивость теперь рассматриваются не как абсолютно разные задачи, а как взаимодополняющие. Однако по-прежнему неясно, как можно достичь этих целей в трудные финансовые времена и насколько можно усилить необходимую многостороннюю координацию.

Хотя мир теперь и является более взаимосвязанным и взаимозависимым, но сохранение торгового протекционизма и сокращение международной экономической поддержки и помощи мешает нам совместно решать неотложные проблемы. По словам Георга Келла, бывшего главы Глобального договора ООН, необходимо снова вернуться к вопросу о многосторонности. Возможно, в каждом поколении мы должны вновь обосновывать весомыми аргументами необходимость скоординированных многосторонних действий. В наши дни это особенно актуально, поэтому Бадре в своей книге говорит о возвращении к многосторонности. Он предлагает разработать более эффективные способы мобилизации финансов для достижения общественного блага и добиться того, чтобы финансы способствовали разрешению экономических и социальных проблем, а не угрожали стабильности мировой экономики.

Новое мышление, предполагающее усиление глобального сотрудничества, Бадре подкрепляет анализом, который позволяет уяснить истинное значение глобализации и то, как ею можно лучше управлять. Глобализацию можно описывать по-разному: одни считают ее только экономическим явлением, другие — культурным феноменом (мы потребляем одни и те же глобальные продукты, одну и ту же глобальную информацию и т. д.), а третьи считают ее всего лишь новым этапом в эволюции капиталистических экономик и развитии рынков.

Для лучшего понимания глубины недовольства людей последствиями недавних масштабных событий и появлением тех вызовов, которые несет с собой усиление глобального сотрудничества, нужно начать с определения недавних грандиозных сдвигов в мировой экономике.

Да, революцию в области коммуникаций, позволившую нам мгновенно пересекать границы разных стран, мы наблюдаем еще с 1980-х годов, но с тех пор в мире произошли еще две огромные перемены: переход от движения потоков капиталов преимущественно в пределах своих стран к их глобальным перемещениям и переход от поставок товаров и услуг в масштабах стран к глобальной организации этого процесса. Эти изменения серьезно повлияли на промышленную и трудовую структуру современных экономик. К примеру, изменения в промышленности привели к сокращению доли горнодобывающей отрасли и производства. Так, в Великобритании эта доля была максимальной в разгар промышленной революции и достигала 40 % всех рабочих мест. Профессор Тайлер Коуэн приводит такие данные: «В Соединенных Штатах доля рабочей силы, занятой в производстве, достигла максимума в 1970-е годы — примерно 25–27 %. В Швеции занятость в производстве достигла пикового значения (около 33 % рабочей силы) в середине 1960-х годов, а в Германии она выросла до максимальных 40 % в 1970-е годы. В Южной Корее эта доля стала самой большой (28 %) в 1989 г.».

Но на развивающихся рынках, таких, как Бразилия и Индия, доля людей, занятых в производстве, едва превысила 15 %, что свидетельствует, по мнению таких аналитиков, как Дани Родрик, о «преждевременной деиндустриализации»^[4]. Приведенные данные позволяют предположить, что прежняя модель модернизации, предполагавшая рост производства за счет экспорта, для развивающихся стран уже не столь актуальна для преодоления нищеты, как в прошлом. Более того, даже сами вопросы об экономическом будущем нынешних стран с низкими доходами сегодня становятся для них менее острыми.

Изменения в сфере занятости приводят к поляризации положения работников, причем более существенной, по сравнению с другими факторами, так как значимость многих традиционных профессий с определенной квалификацией — машинистки, секретари, клерки, администраторы, а также чертежники и котельщики — ослабла. Теперь рабочая сила в значительной степени разделилась на элиту — высокообразованных профессионалов, рассчитывающих на соответствующую зарплату, — и на множество тех неквалифицированных и малоквалифицированных работников, чьи позиции в глазах работодателей довольно слабы, гарантии трудовой занятости ограничены и жизненные перспективы безрадостны.

Это не просто проблема, типичная только для развитых стран. Мы видим, что в этих странах пропасть между обещаниями глобализации и реальной жизнью людей, которых волнует незащищенность, безработица и застопорившийся уровень жизни, настолько велика, что нас в будущем ожидает еще не одна «Арабская весна», выступления против неравенства, вроде «Захвати Уолл-стрит», и бесчисленные протесты под лозунгами «Вернем себе контроль».

Можно ли считать все это непредсказуемыми побочными эффектами? Глобализация, вызывая в людях потребность в сотрудничестве, в то же время пробуждает в них желание принадлежать к какой-то общности. Нацеленная на экономическую интеграцию, она при этом вызывает эмоциональную реакцию, выливающуюся в лозунг «Вернем себе контроль», который выдвигают протекционистские движения на многих континентах. Такое недовольство людей требует политического ответа. Признавая важность и сохранения идентичности народа, и императива сотрудничества, все государства должны добиваться баланса между ними. Действительно, если интеграция будет слишком сильной, люди почувствуют угрозу их культуре и идентичности, а при слишком слабой интеграции под угрозой окажется их процветание.

В этой ситуации политические императивы являются двойственными: с одной стороны, судя по состоянию мировой экономики, мы можем при необходимости хорошо управлять глобализацией, координируя проводимую политику, а с другой, выступая в качестве отдельных государств, добиваться баланса между автономией и интеграцией. Ученый из Нью-Йорка Джонатан Хайдт пишет: «После 2016 г. западным странам, может быть, придется ответить на очень важный для них вопрос: как воспользоваться успехами глобального сотрудничества в торговле, культуре, образовании, в области прав человека и защиты окружающей среды, сохраняя при этом, а не ослабляя или вообще уничтожая, многие локальные, национальные и другие «узкие» идентичности на земном шаре, которым свойственны свои традиции и моральные устои? В каком мире глобалисты и националисты смогут нормально сосуществовать?»^[5].

Многим странам, как в Европе, так и за ее пределами, теперь приходится реагировать на националистическое и протекционистское давление, демонстрируя достижение баланса. О том, что правительства разных стран должны помогать тем, кто что-либо теряет в результате глобальных изменений, написано уже много. Для этого нужно предпринять конкретные действия по профессиональной подготовке людей, их трудовой занятости и сохранению их доходов. Однако гораздо меньше обсуждают возможности усовершенствования создаваемой международной конструкции. Работа Бадре может в значительной степени восполнить этот пробел, показывая, где и как можно улучшить глобальное сотрудничество, чтобы достичь максимального результата. В данном случае речь идет не о выборе между открытыми и закрытыми обществами, а о реальном отношении к тем, кто, как и Бадре, стремится направлять и подготавливать то, что всегда должно принадлежать открытой глобальной экономике, или к тем, кто против подобных вмешательств, либо выступая за неолиберальный глобальный подход на основе всеобщей доступности, либо стремясь изолироваться от других и не допускать у себя перемен.

Основное внимание в своей книге Бадре уделяет возможному усилению глобальной кооперации путем восстановления и реформирования глобальной финансовой системы, а также способам получения средств для финансирования ЦР. Важность этих вопросов побудила автора предложить инновационные подходы. Его работа в этой области, начатая в 1990-е годы с новаторских инициатив в сфере глобального здравоохранения, теперь распространилась на финансирование других общественных секторов экономики, включая инфраструктуру и глобальное образование. Кроме того, его предложения касаются и той новой роли, которую стали играть государственно-частные партнерства в инфраструктурных и некоторых других сферах деятельности.

Когда в 1999 г. Кофи Аннан говорил о глобальном договоре, он призвал бизнес всех уровней «принять, поддержать и продвигать основные ценности в области прав человека, трудовых норм и природоохранных действий» и «использовать эти универсальные ценности как своеобразный цемент, связующий глобальные корпорации, поскольку люди во всем мире признают эти ценности и считают их своими». А затем он добавил: «Но пока эти ценности не будут восприниматься таковыми на самом деле, я опасаюсь, что нам станет все труднее и труднее отыскивать убедительные аргументы в пользу открытого глобального рынка». Аннан мог бы сослаться не только на права человека, трудовые нормы и экологический подход к ведению бизнеса, но и на отношение бизнеса к вопросам демократии и верховенства права. С тех пор в этой области произошли значительные изменения, в частности, в ООН был принят Глобальный договор, реализацией которого занимался Джордж Келл под руководством Генерального секретаря Пан Ги Муна. За последние годы стало понятнее, чего именно можно здесь добиться. Вот что по этому поводу сказал Келл: «Все больше компаний со всех континентов начали согласовывать социальные приоритеты со своими корпоративными миссиями, стратегиями и операциями, руководствуясь универсальными принципами. В эпоху прозрачности нельзя больше игнорировать социальные и экологические последствия поведения инвесторов, которые нужно фиксировать и оценивать. Высоких результатов вполне можно добиваться без нарушения правил»^[6].

Бадре разъясняет, как общественный сектор может помочь сотрудничеству частных и общественных структур, примеры которого приводит в своем выступлении Клаус Шваб^[7] на Всемирном экономическом форуме. Такой же подход прослеживается и в концепции нового мышления, которая появилась после утверждения Ларри Саммерса^[8] о том, что мир должен освободиться от того, что он называет «вековым застоем». Мы должны принимать во внимание такие нарождающиеся институты, как Банк БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), Азиатский инвестиционный банк и Silk Road Fund (Фонд «Шелковый путь»). Самое трудное — это прийти к единому пониманию происходящего в рамках этих новых инициатив. Поощряя расширение дискуссий о будущем бреттон-вудских учреждений, мы сможем выяснить, удастся ли нам найти консенсус в отношении новой международной архитектуры, необходимой для преодоления сокрушительной волны глобальных изменений. Сразу же после Второй мировой войны по всему миру распространились новые идеи и инициативы. Вот и сейчас нам также необходимо взрывное развитие нового мышления.