Шепот, робкое дыханье…

Вдали огонек за рекою,

Вся в блестках струится река,

На лодке весло удалое,

На цепи не видно замка.

Никто мне не скажет: «Куда ты

Поехал, куда загадал?»

Шевелись же, весло, шевелися!

А берег во мраке пропал.

Да что же? Зачем бы не ехать?

Дождешься ль вечерней порой

Опять и желанья, и лодки,

Весла, и огня за рекой?..

Скучно мне вечно болтать о том,

что высоко, прекрасно;

Все эти толки меня только к зевоте ведут…

Бросив педантов, бегу с тобой

побеседовать, друг мой;

Знаю, что в этих глазах,

черных и умных глазах,

Больше прекрасного, чем в нескольких

стах фолиантах,

Знаю, что сладкую жизнь

пью с этих розовых губ.

Только пчела узнает в цветке

затаенную сладость,

Только художник на всем чует

прекрасного след.

Я жду… Соловьиное эхо

Несется с блестящей реки,

Трава при луне в бриллиантах,

На тмине горят светляки.

Я жду… Темно-синее небо

И в мелких, и в крупных звездах,

Я слышу биение сердца

И трепет в руках и в ногах.

Я жду… Вот повеяло с юга;

Тепло мне стоять и идти;

Звезда покатилась на запад…

Прости, золотая, прости!

Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь!

Опять и опять я люблю тебя,

Тихая, теплая,

Серебром окаймленная!

Робко, свечу потушив, подхожу я к окну…

Меня не видать, зато сам я все вижу…

Дождусь, непременно дождусь:

Калитка вздрогнёт, растворяясь,

Цветы, закачавшись,

сильнее запахнут, и долго,

Долго при месяце будет мелькать покрывало.

Друг мой, бессильны слова, —

одни поцелуи всесильны…

Правда, в записках твоих

весело мне наблюдать,

Как прилив и отлив мыслей

и чувства мешают

Ручке твоей поверять то и другое листку;

Правда, и сам я пишу стихи,

покоряясь богине, —

Много и рифм у меня,

много размеров живых…

Но меж ними люблю я рифмы

взаимных лобзаний,

С нежной цезурою уст, с вольным

размером любви.

Ночью как-то вольнее дышать мне,

Как-то просторней…

Даже в столице не тесно!

Окна растворишь:

Тихо и чутко

Плывет прохладительный воздух.

А небо? А месяц?

О, этот месяц-волшебник!

Как будто бы кровли

Покрыты зеркальным стеклом,

Шпили́ и кресты — бриллианты;

А там, за луной, небосклон

Чем дальше — светлей и прозрачней.

Смотришь — и дышишь,

И слышишь дыханье свое,

И бой отдаленных часов,

Да крик часового,

Да изредка стук колеса

Или пение вестника утра.

Вместе с зарею и сон налетает на вежды,

Конец ознакомительного фрагмента.