Собака семьи Баскервилль

У Шерлока Холмса была замечательная способность переключать направление работы своего ума. Тот странный случай, с которым мы имели дело, был забыт на два часа, и мы полностью погрузились в изучение картин современных бельгийских мастеров. Он говорил только об искусстве, о котором имел весьма смутные представления, и так продолжалось до того, как мы оказались в отеле «Нортумберленд».

— Сэр Генри Баскервилль ожидает вас наверху, — доложил служащий. — Он просил, чтобы вы сразу поднялись к нему.

— Вы не возражаете, если я посмотрю список постояльцев? — спросил Холмс.

— Нисколько.

Исследование книги показало, что после Баскервилля было записано ещё два постояльца. Один из них — Теофилиус Джонсон с семьёй, из Ньюкасла; кроме него — миссис ³⁶ Олдмор с горничной, из Хай Лодж, Элтон.

— Несомненно, это должен быть тот Джонсон, которого я знавал когда-то, — сказал Холмс портье. — Адвокат, да, седой, прихрамывает?

— Нет, сэр, этот мистер Джонсон — владелец каменноугольных копей, очень активный джентльмен, по возрасту не старше вас.

— Вы не ошибаетесь относительно рода его занятий?

— Нет, сэр! Он уже много лет останавливается в нашем отеле, и мы хорошо его знаем.

— А, это решает всё дело. Кстати, миссис Олдмор; кажется, я припоминаю это имя. Извините моё любопытство, но часто бывает так, что ищешь одного друга, а находишь другого.

— Это пожилая леди, инвалид, сэр. Её муж был когда-то майором в Глочестере. Она всегда останавливается у нас, когда приезжает в Лондон.

— Благодарю вас; боюсь, что я с ней не знаком.

— Посредством наших расспросов, мы установили один очень важный факт, Уотсон, — продолжил Холмс вполголоса, когда мы с ним поднимались вверх по лестнице. — Теперь мы знаем, что люди, которые интересуются нашим другом, живут не в этом отеле. Это означает, что хотя они, как мы уже видели, очень озабочены тем, чтобы наблюдать за ним, они в равной степени озабочены и тем, чтобы он не заметил их. Сейчас этот факт наводит на размышления больше, чем все остальные.

— Что из этого следует?

— Из этого следует… Ба, мой дорогой друг, что же ещё стряслось с вами?

Когда мы уже почти до конца поднялись по лестнице, навстречу нам выбежал сам сэр Генри Баскервилль. Его лицо было перекошено от гнева, а в руках он держал старый пыльный башмак. От ярости он с трудом выговаривал слова, и в его речи западный диалект слышался гораздо явственнее, чем когда он разговаривал с нами сегодня утром.

— Похоже, что в этой гостинице меня принимают за какого-то дурачка, — закричал он. — Эти обезьяны должны лучше относиться к своим постояльцам. Разрази меня гром, но если этот парень не найдёт моего ботинка, то у них будут хорошие неприятности. Я понимаю шутки, мистер Холмс, но на этот раз они хватили через край!

— Всё ещё ищете свой ботинок?

— Да, сэр, и надеюсь найти его!

— Но вы, кажется, говорили, что это был новый ботинок из кожи коричневого цвета?

— Именно, сэр. А теперь ещё старый чёрный!

— Что? Уж не хотите ли вы сказать?..

— Именно это я и хочу сказать. Теперь у меня у одного в мире три такие пары ботинок: новый коричневый, старый чёрный и те из лакированной кожи, которые сейчас на мне. Вчера ночью они утащили новый коричневый, а сегодня эти жулики унесли чёрный. Ну, что, нашли? Отвечайте, уважаемый, не стойте с вытаращенными глазами!

На сцене появился взволнованный немец-коридорный.

— Нет, сэр; я расспросил всех в отеле, но никто не сказал ничего про это.

— Отлично, или ботинок отыщется до захода солнца, или я позову менеджера отеля и скажу ему, что прямо сейчас съезжаю отсюда.

— Он найдётся, сэр, обещаю вам, что если вы немного потерпите, то он найдётся.

— Думаю, это последняя вещь, которую я теряю в этом воровском притоне. Хорошо, хорошо, мистер Холмс, я надеюсь, что вы извините меня, что я так горячусь из-за пустяков…

— Я считаю, над этим стоит задуматься.

— Что, вы серьёзно говорите?

— А чем вы можете объяснить это?

— Я просто не пытаюсь ничего объяснять. Кажется, это самая дурацкая и необычная вещь, из когда-либо случавшихся со мной.

— Да, необычная, возможно, — задумчиво сказал Холмс.

— Что вы сами об этом думаете? Не могу пока признаться в том, будто понимаю, что происходит. Это очень серьёзный случай, сэр Генри. Если рассматривать все события в связи со смертью вашего дяди, то я не поручусь, что среди пятисот важных дел, которые я расследовал, найдётся такое же запутанное и сложное. Но у нас есть три нити, и все эти странные события так или иначе помогут нам его распутать. Мы можем зря потерять время, идя по ложному следу, но рано или поздно мы найдём истину.

Затем у нас был очень приятный обед, во время которого мы не слишком много говорили о том деле, которое свело нас. Затем мы отдыхали в уютной гостиной, где Холмс спросил Баскервилля про его дальнейшие намерения.

— Еду в Баскервилль-Холл.

— А когда?

— В конце недели.

— В целом, — сказал Холмс, — Я думаю, что ваше решение мудро. У меня есть подтверждение того, что вас упорно преследуют в Лондоне, а среди миллионов людей в этом большом городе трудно понять, кто и с какой целью вас преследует. Если у кого-то есть злые намерения, то вам вполне может быть причинён вред, который мы будем бессильны предотвратить. Вы не знали, доктор Мортимер, что по дороге от моего дома за вами следили?

Д-р Мортимер был ошарашен.

— Следили! Кто?

— Это, к сожалению, я вам сказать не могу. Среди ваших соседей или знакомых в Дартмуре есть человек с чёрной, окладистой бородой?

— Нет — или дайте мне подумать — как же, есть. Бэрримор, дворецкий сэра Чарльза, у него большая, чёрная борода.

— А! Где сейчас этот Бэрримор?

— Дома, он отвечает за Баскервилль-Холл.

Конец ознакомительного фрагмента.