Бескультурные: кровавый занавес

За месяц до Ночи беззакония

Под конвоем Антона ввели в просторный кабинет. За столом сидела пышногрудая блондинка в строгом белом костюме. Лютого она встретила совершенно пустым, ничего не выражающим взглядом.

— Садитесь. — равнодушно сказала блондинка.

Помедлив, Антон сел за конференц-стол, на самый дальний стул.

— Можете сесть поближе, я не кусаюсь.

— Мне и тут неплохо, — Лютый и не пытался скрывать агрессию.

— Вы знаете, где находитесь? — блондинка даже не смотрела на Антона, внимательно изучая свои пальцы, на каждом из которых красовалось по массивному кольцу.

— В Департаменте культурки.

Блондинка оторвалась от своих колец и кивнула конвойным. Один из них зарядил Лютому по шее прикладом автомата с такой силой, что тот мешком повалялся на пол.

— Я повторяю свой вопрос. Вы знаете, где находитесь?

— В Департаменте культурки.

Блондинка снова кивнула конвойному и тот с размаху ударил Антона ногой по животу.

— Вы находитесь в Департаменте Культуры, — она даже не смотрела на Лютого и, казалось, объясняет положение вещей своим выдающимся кольцам. — А если конкретнее — в Отделе кризисных ситуаций. Вы, Лютый, создаёте нам большие проблемы. В своих соцсетях вы беспощадно проходитесь по всем культурным мероприятиям города — выставкам, спектаклям, фестивалям. А если не ошибаюсь, у вас около миллиона подписчиков. Я тут подняла ваше дело и выяснила интересную информацию. Несколько лет назад вы работали редактором раздела культуры одного очень авторитетного в городе издания. До поры до времени всё было хорошо, но потом на страницах своего СМИ вы стали разносить культурное пространство в пух и прах. Что случилось?

— Глаза открылись на вашу недокультуру!

В живот Лютого снова прилетел мощный удар.

— Знаете, что мне странно, Лютый? Вам не нравится ничего. Вам практически невозможно угодить. У меня есть все основания считать, что вы засланный казачок в нашей культуре. Кто-то вас видимо внедрил к нам, чтобы вы уничтожили наше культурное пространство. Кто за этим стоит мы обязательно выясним, — блондинка не могла налюбоваться своими кольцами.

— Всё, что продвигает ваш Департамент культурки — это пошлость и безвкусица!

Сапог конвойного вновь ударил по животу Антона.

— Например?

— Наркоманская мазня из геометрических фигурок и линий, женские вагины во всё полотно — на это ваш Департамент выделяет средства. Или спектакли по классическим произведениям, где неожиданно появляется продавец шаурмы или мужики с гитарой, распивающие водку. А взять этот ваш многосезонный недоспектакль…

Блондинка вновь отвлекалась от созерцания своих украшений и гневно хлопнула ладонью по столу.

— Эта, как вы выразились, «наркоманская мазня» ― целое направление в искусстве, — её голос оставался всё таким же спокойным, как будто она приняла внушительную дозу успокоительного. — Вы, как человек в прошлом писавший о культуре, должны знать, что оно называется абстракционизмом. Выставка, где вы всматривались в женские вагины, вообще-то воспевает красоту женского тела. Ну а что касается спектаклей, то это художники. Они так видят. Они имеют на это право.

— Вы можете двигать в массы любое извращенство, но помяните моё слово, я этого так не оставлю! Всю эту вашу говнокультурку я сотру в порошок и до тебя, тупая мразь, доберусь! Вот увидишь!

— Ну что ж, Лютый, я смотрю у нас с вами разговор не клеится. Мы вас отправляем в камеру для культуронеугодных. Посидите на хлебе и воде, подумайте о своём поведении, а через месяц мы с вами снова поговорим.

Блондинка, не отрываясь от своих колец махнула конвойным и Антона увели.

Через месяц после Ночи беззакония

Гелла стояла у плиты и что-то мутила на сковороде. Арс с Лёхой налегали на водку. С ними сидела Кармен и потягивала красное вино, параллельно пуская в потолок клубы дыма.

— Гелл, ну ты скоро там, — не терпелось Лёхе, — Мы с Арсом скоро всю бутылку приговорим.

— Лёш, я не знаю, где ты эту картошку брал, но пока её пожаришь, проклянешь всё на свете. Ждите. Мне ещё долго с ней трахаться.

— Ребят, найдите что-нибудь другое, — заныла Кармен. — Я уже наизусть выучила этот ваш «День радио». Скоро тошнить от него будет.

Арс взял пульт и стал листать каналы. На экране всё мелькали до боли надоевшие рожи и вдруг пространство кухни разорвало всеобщее «Блять!». В студии на интервью сидел главный виновник их ночных кошмаров — Антон Лютый. Он в обезоруживающей улыбке обнажал свои белоснежные зубы и снисходительно отвечал на вопросы ведущей.

— Зайка, ну не смеши меня. У нас сейчас культуры нет. Великие режиссёры, художники и артисты уже давно канули в небытие. А на их место пришли просто фейки и бездари. И мне от этого противно. А тебе разве нет?

— Но видите ли…

— Послушай…

— Дело в том, что…

— Не перебивай меня. — Лютый направил указательный палец на журналистку. — Культуру, как само понятие сегодня нужно искоренить из человеческого сознания. Сейчас создают какие-то департаменты культуры, но о какой культуре идёт речь? Мы хаваем культурку — грязную, пошлую, извращённую культурку. Культуры, как таковой нет. Возможно, её отголоски ещё помнят наши деды и прадеды, когда художники создавали действительно шедевры. А сегодня у культуркиных деятелей едет крыша и они всё говно из своих задниц высерают на нас с вами. Поэтому моя резня на премьере Заславского — это лишь первый шаг к полному освобождению человечества от культуры в сегодняшнем её понимании. Надо совершить полную перезагрузку этой гребенной системы. Должно прийти что-то новое на смену того, что мы имеем сейчас. Пока продолжается Ночь беззакония, мой меч будет нещадно отсекать головы всем этим недохудожникам.

— Судя по вашим словам, ничего из того, что сегодня есть в культурном пространстве, не имеет право на существование. Но ведь контент для нас создают люди, которые годами учились своему делу. Неужели действительно всё так плохо с нашей культурой?

— Хуже, чем может показаться. Самое ужасное вот в чём: культурка убеждена, что всё, что она из себя выкакивает — это гениально. Она не терпит никакой критики и лишь требует хвалебные оды, чтобы на её высер ходили толпы. Хотя сама при этом приговаривает: «Ходите к нам, пишите, критикуйте, мы ждём». Ага, конечно. Раз эта система уже настолько прогнила, я вижу только один выход — уничтожить её до основания. Людям не нужна такая культура, которая не способна анализировать свою деятельность и лишь пукает в пространство, а мы должны это нюхать. Мы пытались с ней общаться через тексты, но культурка в ответ визжала как истеричная баба. Поэтому теперь мы будем общаться с этой сферой на языке физической расправы. Ночь беззакония развязала мне руки и теперь я доберусь до каждого. А чтобы культурка поняла, насколько я серьёзно настроен…, — Лютый дал знак своему помощнику и тот принёс ему металический поднос. Антон поднял крышку. На подносе лежала голова блондинки из Отдела кризисных ситуаций Департамента культуры. В ужасе вскрикнув, ведущая потеряла сознание, а Лютый повернулся к камере:

— Ваш режиссёр ставит свою версию Достоевского, Пушкина, Булгакова? Тогда мы идём к вам!

Начался рекламный блок. Гелла, Кармен, Лёха и Арс всё это время с полуоткрытыми ртами залипали на экран. Из ступора их вывел запах горелой картошки.

— Да твою ж мать! — Гелла принялась быстро перемешивать картошку, но уже поняла, что это чёрное месиво никто есть не будет и стряхнула обед в мусорное ведро.

— Я по-моему влюбилась. — блаженно произнесла Кармен.

— Это при том, что месяц назад он хотел тебя порезать на куски? — Арс обновил рюмки. — Это уже какой-то Стокгольмский синдром.

— Мужик — просто зверь, — Лёха влил в себя водку. — У культурки нет никаких шансов.

— Подождите, я ничего не понимаю. — недоумевала Гелла. — Помните, нам тогда Антон сказал добавиться к нему в друзья, мол, он на своей странице пишет рецензии на действительно стоящие спектакли?

— Да. — подтвердил Лёха, — а по его словам выходит, что он хейтит всю нашу культуруку без разбора.

— Кармен, а ну-ка пробей его во «ВКонтакте». — попросила Гелла.

Кармен набрала в поисковике «Антон Лютый» и сразу высветилось его страница.

— Ммм, какой красавчик…, — протянула Кармен.

Друзья сразу погрузились в его первый пост.

«Ну что, сегодня совершилось возмездие, к которому мы с моей бандой так долго готовились. Заславский и его труппа получили по заслугам. Свою пахабщину они смыли собственной кровью. Срежиссировать это действо стоило огромных усилий, но они оправдались на все 100 %. От этого спектакля город будет ещё долго отходить…»

Далее Лютый с позиции зрителя в деталях описывал всю эту мясорубку. Ребята еле дочитали до конца, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой.

«И этот хоррор-театр будет только набирать обороты. Теперь нас не остановить. Всё только начинается», ― завершил свой пост Антон.

На кухне повисла долгая пауза. Компания переглянулась между собой.

— Так вот что он тогда имел в виду, — размышлял Арс. — Антон сам ставит в театрах свои кровавые спектакли, где он и режиссёр, и артист. И сам же их рецензирует.

— В общем, он антикультурный маньячелла. — срезюмировал Лёха.

— Да он просто шизанутый на всю голову. — отрезала Гелла.

— Ты же недавно так его хотела, — Лёха слегка толкнул подругу плечом.

— Отвали, — кинула Гелла, листая страницу Антона.

В дверь позвонили.

— А мы кого-то ждём? — удивилась Кармен.

Гелла медленно пошла в коридор.

— Кто там?

— Свои. — прозвучал до боли в висках знакомый голос.

Гелла открыла дверь. На пороге стоял Антон. Лёха, Арс и Кармен влетели в прихожую и застыли, пытаясь не выдавать подступающую панику.

— Как ты нас нашёл? — отойдя от первого шока, спросила Гелла.

— Я любого достану из под Земли, вы же знаете. — слегка улыбнулся Лютый.

— Мы не ходили в театр, честное слово. — выдавил из себя Арс.

— Мы вообще больше никогда не пойдём в театр. — поддержал Лёха.

— Честное антикультурное. — прощебетала Кармен, не скрывая своего восхищения незваным гостем.

— Верю. Впустите?

Лютый прошёл на кухню. Кармен ему моментально организовала закуску и налила рюмку водки до самых краёв. Друзья сели рядом. Антон выпил, закусил и внимательно посмотрел на компанию.

— Ну что, отошли от премьеры Заславского?

— Точнее от твоей премьеры. — с вызовом сказала Гелла. — Мы тут сейчас прочитали твой последний пост во «ВКонтакте».

— Я рад. Теперь, по крайней мере, вы знаете принципы моей работы.

— Мочить всю культурку без разбора, даже не оценивая то, что она делает. — с лёгким смешком сказал Арс.

— Я уже достаточно насмотрелся. Теперь я просто иду в открытое наступление. И на этом пути мне нужны союзники.

— Это ты типа нас имеешь в виду? — с налётом презрения спросила Гелла.

— А почему нет? Вы молодые, дерзкие, безбашенные. Мне такие и нужны в банде.

— Но мы не критики, а у тебя же команда критиков, — Кармен освежила рюмку Антона.

— Это не имеет значения. Вы не инфицированы нашей культуркой и вообще не проявляете к ней никакого интереса. Вы готовы на любой трэш, чтобы хоть как-то разнообразить свою убогую жизнь.

— А кто ты вообще такой, чтобы судить о нашей жизни? — Гелла уже с конкретной агрессией пошла на Лютого. — Что ты вообще о ней знаешь?

Антон с прищуром посмотрел на девушку и с снисходительной улыбкой ей заявил:

— Ну, вот ты, например работаешь официанткой в дешёвой забегаловке. Точнее, работала. Парня нет. Всё ждёшь принца на белом коне. С родителями уже три года не общаешься. Вместе с друзьям снимаешь эту убитую двушку и живешь от зарплаты до зарплаты. Строишь из себя неприступную циничную стерву, но по ночам от одиночества рыдаешь в подушку. Теперь ты, — Антон обратился к Кармен. — Тебя отчислили с первого курса института. Но уже там ты определилась с будущей профессией и за деньги раздвигала ноги перед половиной курса. Переехав к Гелле, ты решила не терять квалификацию и по ночам в соцсетях в костюмах из секс-шопа выходишь в прямой эфир в поисках очередного богатенького ёбаря. А всё это действо называешь «эротическим моноспектаклем». Ты, Лёш, работаешь продавцом в алкомаркете, втихаря подворовываешь не самое плохое пойло и после работы распиваешь его с Арсом, который трудится в «Точке» во вторую смену. Ребят, вас реально не заебала такая жизнь?

Кармен с отвисшей челюстью смотрела на Лютого и хлопала своими длинными ресницами.

— Откуда… Откуда ты всё это узнал про нас?

— Из ваших соцсетей. А более приватную информацию мне поведали ваши очень разговорчивые френды. Ну, так что, заебенная у вас жизнь? Хотите и дальше плескаться в собственном говне?

— А что ты предлагаешь? — Гелла слегка смягчила свой тон.

— Присоединиться к моей команде и превратить свою жизнь в безбашенное приключение, о котором взахлёб будете рассказывать своим детям. Если конечно до них доживёте.

— То есть ты нам предлагаешь вооружится самурайскими мечами, автоматами и пойти войной на культурку? — заглядывая прямо в глаза Лютому спросила Гелла.

— Я вам предлагаю оторваться так, как никогда. Соглашайтесь. Живём один раз.

— Но я никогда не держал в руках автомат. — признался Лёха. — И уж меч, тем более.

— Ничего. Курс молодого бойца я вам обеспечу. За городом у нас разбит лагерь. Недельки две там поживёте. Мои ребята обучат вас азам, а остальное — дело практики. Дело в том, что культуркино сообщество после кровавой акции на премьере Залавского начало формировать свои собственные отряды, чтобы дать нам отпор. Сейчас законы в стране не действуют. Их некому защитить.

— Блять, звучит как какой-то фантасмагоричный бред. — сказала Гелла, в недоумении округляя глаза. — Деятели культуры формируют свои отряды… Ты, наверное, ко всему прочему, ещё и наркоман?

— В лагере я покажу вам один репортаж и вы всё поймёте. Вы же наверное новости не смотрите?

— Я одного в толк не возьму, — Арс подвинулся поближе к Лютому. — Вы же когда-то были обычными критиками, писали о театре, о культуре. Как вы перевоплотились в отряд убийц?

— Да понимаю, такую трансформацию сложно переварить, — улыбнулся Антон. — Культурка в какой-то момент стала борзеть и перестала видеть берега. И хуже того — встала на путь деградации. Слово уже больше не было нашим оружием. И тогда мы с коллегами решили встать на тропу войны. Бывшие вояки обучили нас всему, что знали и мы фактически сломали шаблон классических критиков. Когда мы приходили на спектакли, ни у кого даже в мозгу не возникало, что мы критики. Какие-то парни крепкие, здоровые парни, совершенно далекие от театра. Никто даже и представить тогда не мог, какой замес мы готовим для местной культурки.

— И Заславский тогда спал спокойно. — заметил Арс.

— Теперь он спит в другом месте. Ну так что? Вы со мной? — Лютый положил на стол свою массивную ладонь тыльной стороной.

Друзья переглянулись.

— Не знаю, во что я вляпываюсь, но хоть оторвусь как следует, — Лёха положил ладонь на руку Антона.

— С таким мужчиной мне ничего не страшно, — появилась рука Кармен.

— Мне вообще нечего терять, — Арс закрыл её ладонь.

Оставалась Гелла. Она сверила Лютого недоверчивым взглядом.

— Я несу ответственность за этих придурков, себе ведь не прощу потом, — её рука рухнула на это «братство кольца».

— Ну что ребят, поздравляю, вы в деле, — Антон явно был доволен собой. — Завтра на рассвете мы отправимся в лагерь, где начнутся ваши армейские будни. А сегодня мы оторвёмся как суки. Погнали.

***

После Ночи беззакония город постепенно оживал. На улице можно было встретить редких прохожих. В некоторых районах уже открывались продовольственные магазины. Но в воздухе ещё витал страх перед неизвестностью — люди понимали, что Ночь беззакония уже выливается в недели, месяцы, а то и годы. В любой момент тихие дворы могут вновь превратится в кровавый ринг.

Кармен пыталась идти на одном уровне с Антоном и травила ему какие-то пошлые анекдоты. Лютый делал вид, что ему интересно, но параллельно бросал очень говорящие взгляды в сторону Геллы. Иногда их глаза встречались, но девушка моментально обрывала этот контакт.

— Гляди, — Лёха легонько толкнул Арса. — По-моему наш головорез запал на Геллочку.

— Ага, так она и даст ему.

— Да ты чё, мне кажется, такому как Антон, бабы дают поголовно. Вот увидишь, сломается наша Снежная Королева. Не устоит перед ним.

— Спорим?

— На что?

— На бутылку коньяка. На две!

— Ты ж моя алкашня любимая, — Лёха приобнял Арса за плечо. — Ты глянь, как они смотрят друг на друга. Тут полюбасу вопрос времени.

Через час Антон и компания были у бывшего здания художественного музея.

— Этот бастион мы взяли. — с гордостью заявил Лютый. — Теперь здесь наша штаб-квартира.

— О, прикольненько, — Кармен заселфила себя на фоне ветхой постройки. — А что здесь было раньше?

— До нашего появления в этом здании находился художественный музей, — Антон вместе с компанией вошёл вовнутрь. — Здесь, конечно, выставлялись шедевры мировой живописи, к которым у меня вообще нет никаких претензий. Куинджи, Крамской, Шишкин, Рафаэль — это наше наследие, которое нужно оставить для потомков. Поэтому такие картины мы перенесли в подвал, где создали все условия для сохранности полотен. Но, к сожалению, это здание инфицировано нашей нынешней культуркой — экспозициями бездарных работ современных художников. Про фотовыставки фотографов-дилетантов я вообще молчу. Когда я и мои коллеги пытались как-то прорецензировать это недоразумение, у нас просто ломался мозг.

— С трудом верится, что здесь когда-то был художественный музей. — заметила Гелла. — А где теперь руководство?

— Вам лучше не знать.

И действительно, бывшие выставочные залы вдоль которых шёл Антон вместе со своими новыми подопечными, теперь напоминали улей крупной корпорации. За многочисленными столами в поте лица трудилась команда Лютого. Бесконечные звонки, переговоры. Самым старшим было 25-26 лет. К Антону подбежал молоденький паренёк и протянул какие-то бумаги:

— Антон, глянь. Прислали наши ребята из второго отдела. Департамент культурки Москвы везёт к нам вот эту тошниловку.

— Они хоть знают, что у нас тут происходит? — Лютый быстро пробежал глазами несколько страниц. — Организуем им жаркий приём. Собирай спецгруппу на завтрашний вечер.

— Будет сделано.

Паренёк испарился. Антон вышел в центр зала и громко хлопнул в ладоши.

— Родные мои, одну минуточку внимания! В течение часа дорабатываем всё по сегодняшней текучке и собираемся на первом этаже! Сегодня в нашем дружном коллективе пополнение! Вот эти прекрасные молодые люди вливаются в нашу команду и по этому случаю я даю зелёный свет вечеринке в их честь! Завтра в лагере мы с ними поближе познакомимся, а сегодня…, — Антон выдержал многозначительную паузу, — бухаем и отрываемся!!!

По залу пронеслись одобрительные возгласы.

В восемь вечера вся команда Антона собралась в главном бывшем выставочном зале музея. На потолке висел светодиодный диско-шар. Звучало электро. Разношёрстная молодёжь — от зрелых неформалов до ещё зелёных домашних мальчишек и девчонок — растворялась в этих обволакивающих ритмах. Арс, Кармен, Гелла и Лёха вначале чувствовали себя скованно, но потом поддались новой атмосфере и улетали вместе с остальными. Лёха в какой-то момент метнулся за выпивкой и вернулся к друзьям с пластиковыми стаканчиками.

— Это что? — спросила Кармен

— По-моему вискарь.

Вдруг музыка затихла. На сцену поднялся Антон с микрофоном.

— Демоны мои, как вам отдыхается?

Толпа одобрительно заорала.

— Алкоголя хватает?

По залу пронеслось всеобщее «Дааа!»

— Музыка вставляет?

Толпа снова отозвалась.

— Мы лучшие?!

— Да!!!

— Мы всю эту грёбанную культурку поставим на колени?!

— Даааа!!!

— Вы мои демоны?! Вы со мной?!

— Дааа!!!

— Тогда отрываемся до победного!! Эта ночь наша!!!

Толпа в экстазе взвыла и музыка зазвучала ещё громче. Гелла и её друзья уже вовсю накидывались вискарём и без остатка отдавались бьющим децибелам. К ним подбежал Лютый, уже сам будучи под хорошим градусом.

— Ну как вам? Кайфуете?

Компания уже была не в состоянии что-либо ответить и просто одобрительно кивнула головами.

— Ну тогда за начало?! — голос Антона был настолько мощным, что вывел друзей из обволакивающего экстаза. — Культуры больше нет. Потому что есть мы. За нас!

Они чокнулись стаканчиками и улетели куда-то очень далеко. До первых лучей солнца.