Отмели космоса

Спустя ещё один день бездействия в ночлежке Бубнов объявил, что всё в ажуре, можно сваливать. Мы незамедлительно вернулись на место постоянной дислокации. В ночлежке слишком сильно пахло мочой, а в радиусе квартала не было ни нормальной закусочной, ни столовой.

Проснувшись утром в полном одиночестве, я покинул комнату и направился в соседний квартал, где вчера приметил одну забегаловку. Путь к ней не занял много времени.

Собравшись сытно позавтракать привлекательной булкой, набитой жареными мясом и овощами, я, сделав заказ и расплатившись, уселся за барный стол, который стоял у стены небольшого помещения. Пялился в окно. Там не было ничего интересного — редкие машины, толпы спешащих куда-то людей, один патруль силовиков. Будни.

Заказ, запах которого раздражал моё обоняние и провоцировал выделение слюны, был готов через несколько минут. На голодный желудок такая пища — дар богов. И ведь всё было хорошо — и свежая прогретая булка, и мясо правильной прожарки, и соусы, с которыми не переборщили. Плохо было одно — появление Доржи, испортившего своим визитом всё удовольствие от трапезы.

Зайдя как бы случайно, взяв какую-то лепёшку и даже не пытаясь сделать вид, что удивился мне, он уселся рядом.

— Доброе утро.

— Вот признайся, проследил, да? Утро.

— Да. И сбрось эту кислую мину со своей физиономии, я по делу.

— Именно поэтому я и недоволен.

Я откусил сочный кусок булки и продолжил говорить с набитым ртом, чем хотел продемонстрировать неуважение к собеседнику:

— Дафай, ом’ачи этот шудесный день. Я шлушаю.

Как оказалось, Доржи хотел заняться своим хобби — кинуть кого-нибудь. На самом деле этим промышлял не только он — мы же контрабандисты. Из-за частой смены планет, дороговизны космических перелётов и трудностей в обнаружении конкретного человека на просторах безграничной галактики, банальное кидалово неплохо пополняло бюджет при сравнительно невысоких рисках. А в силу своих умений Доржи обманывал людей эффективнее, чем кто-либо из нас.

Конкретно в этот раз он задумал надуть местный наркокартель, точнее, то, что от него осталось в этом городе. Независимым в данный момент был всего один кусок, оставшийся от первоначальной организации. Часть выжгли силовики, кое-что досталось банде Ангела, но, как утверждал мой сокомандник, в плане наркоторговли последние всё продолбали из-за особенностей внутреннего устройства.

Сейчас Доржи общался с представителями картеля, выступая в роли посредника. По его сценарию, я должен был притвориться придурком из другого города, которому очень хочется вложиться в наркоторговлю и который не знает, как это сделать. Доржи играет роль махинатора, сводящего придурка в лице меня и картель, за что берёт процент у первого. При этом картель продаёт товар дороже рыночной цены, так как придурок не знает расценки. В итоге картель думает, что он на пару с Доржи обдуривает меня. Мы же перед днём отбытия расплачиваемся за товар поддельными кнарфами и сваливаем. В результате у нас должно оказаться полтора центнера дури. Органической, важно заметить. Она везде в цене, особенно на развитых планетах, где кроме синтетики нет ничего. Кое-где даже алкоголь синтетический.

План мне не понравился. Но намного больше мне не понравился ответ на простой вопрос.

— А капитан что сказал о твоей затее?

— Ничего. Он не знает. Даже больше — он вообще запретил в этот раз заниматься подобным.

Тут было сделано несколько выводов. Первый — Доржи не скажет Бубнову, если что-то предпримет, следовательно, не отвалит капитану его долю на содержание корабля и команды.

— Ты же понимаешь, что Бубнов повесит нас за яйца, если узнает о твоих подковёрных махинациях?

— Не изволь беспокоиться, всё пройдёт как по нотам. Так ты согласен?

— Напомни, что мешает мне просто рассказать обо всём капитану?

— Целых две вещи. Первая — я на тебя обижусь.

— Неубедительно. Ещё аргументы?

— Двадцать процентов от куша. Чистыми. На тебе только отыгрыш роли и помощь в транспортировке.

— Всё ещё неубедительно. Ты не называешь конкретных цифр.

— Потому что их и не будет до самого конца. Сбыть собираюсь там же, куда мы везём основной груз.

— Там же тоталитаризм. Они, наверное, и не знают, что такое дурь.

— Не спеши с выводами. Это капитан сказал вам, что там тоталитаризм, я же знаю чуть больше тебя.

— Всё ещё не убедил. С чего ты вообще думаешь, что они там смогут расплатиться за твой товар?

— Потому что эта планета часть Оборонного щита. Деньги там есть.

Я замолчал. В то, что сказал мне Доржи, было сложно поверить. С другой стороны, он ещё ни разу меня не обманывал. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Бывало, недоговаривал, бывало, искажал картину, часто просто скрывал нюансы. Сейчас же вопросов стало ещё больше. Я уже и позабыл про остывшую прямо в руке булку, из которой на стол капал соус.

— Почему Бубнов не сказал об этом нам?

— Сказал. Мне. От остальных скрыл по той же причине, по которой информация о работе на правительство не достигла широкой публики — паника и дезертирские настроения. Сам подумай, как быстро исчезнет Флюгер, когда ветер переменится. Или если Инес узнает, что ей нужно будет посадить корабль на планету Оборонного щита? Или Двадцатка, у которой вообще чёрт знает что на уме?

— Хватит, я понял.

— Тогда отвечай, ты в деле?

— Дай подумать. Желательно дня два.

— Даю две минуты.

— Мало. Вот чего ты вообще именно ко мне пристал?

— А к кому ещё? Достоверно сыграть роль придурка из высшего общества в нашем случае может только настоящий представитель этого общества. Тут таких целых три штуки — капитан, Инес и ты. К капитану я не пошёл по понятным причинам, тем более как придурок он не будет выглядеть даже если постарается. Инес может, но в этот раз она слишком часто будет нужна на корабле. И вообще она женщина. Так что ты идеальный кандидат.

— Так, то есть, по-твоему, я выгляжу как придурок?

— Не отвлекайся на мелочи. Давай затолкай свою нерешительность куда поглубже и дай мне ответ.

Дилемма. Но чашу весов в пользу этой авантюры склоняла ещё одна деталь, о которой Доржи, скорее всего, не думал. Я всё ещё не мог понять, как были связаны между собой капитан, региональное правительство и планета оборонки. До введения этой информации я ещё мог думать, что имею представление о происходящем. Сейчас же догадываюсь, что Бубнов много скрывает. Да, я предан ему и полностью доверяю, но появилось уж слишком много непонятных, совершенно не связанных с первого взгляда вещей, которые напрягают меня до ужаса.

Как нас нашли космополицаи? Насколько был уверен Бубнов в предательстве новичков и почему не убил их раньше? Какого хрена капитан оказался на планете так рано? Как он вообще вышел на контракт от планетарного правительства, пусть и теневой? Кому и зачем на планете Оборонного щита нужен наш груз? На кого в конечном итоге работает Бубнов? Слишком много вопросов и ни одного ответа. Поэтому мне нужен был Доржи — информация сейчас ценнее денег.

— Четверть и по рукам.

— Много хочешь.

— Ладно, двадцать так двадцать.

— Чудно. Через пару дней встреча, обо всех нюансах поговорим на днях. Ну, до скорого. Кстати, у тебя булка развалилась.

Доржи собрался уходить. Я перевёл взгляд на вывалившуюся на стол начинку и чертыхнулся.

— Эй, стой-стой-стой.

— Чего?

— У меня есть вопросы.

— Вообще-то я тороплюсь, но ладно, на пару минут задержаться могу. — Он вернулся на своё место.

— Что Бубнов такого сказал тебе, о чём не знаю я?

— Много всякого. Что на следующей планете, куда мы прибудем, совершенно ужасный климат. Рассказал, какие бюрократические хитрости можно провернуть здесь, если работать с официальными поставщиками. Где нужно разведать места под аварийные посадочные площадки. Сколько всего…

— Ладно-ладно, хватит. — Возможно, Доржи даже догадывался, какого рода информация меня интересует, но разве могло всё быть так просто? — Бубнов был уверен в предательстве новичков?

— Этого я не знаю. В любом случае Акмар сам виноват в своей судьбе, если ты хотел об этом спросить. Бубнов изначально не хотел его мочить. В нашей же верности он не сомневается, другое дело, что он не хочет… скажем так, заставить нас преждевременно паниковать. Так что не паникуй.

— Бубнов посвящает Сэнду во все дела команды?

— Нет, он ему практически ничего не сообщает. Даже больше — от нас требуется вообще не отсвечивать и, взрывая всякие склады, мы испытываем терпение работодателя. Это я образно сказал, относительно большинства наших дел он не в курсе. В том числе и крайнего.

— А тебя-то самого устраивает, что мы работаем на правительство?

— Не то чтобы очень. Слишком много рисков. Жаль, что Бубнов понимает, что я всё понимаю. Без его присмотра мне жилось бы свободнее.

— Уж не о побеге ли из команды ты задумывался?

— Не совсем. Но думал, да. Как и Инес. Как и ты. Да даже Двадцатка, я полагаю. Сие очевидно, для Бубнова, по крайней мере, точно. Это одна из причин скрывать риски от нас. Но пока — это я тебе как самый осведомлённый человек после капитана в команде говорю — ссаться не с чего. Всё сейчас в рамках разумного — капитан катает меня по этому проклятому космосу почти четыре года и ещё ни разу он не подвергал мою жизнь бессмысленной опасности. Пока я верю в его благоразумие, я верю ему и как человеку.

— О как. Ну, с последней мыслью не могу не согласиться. А что с предыдущим заказчиком?

— Ничего. С ним Бубнов работал сам, в одиночку. Я не при делах.

— Есть какие-то гарантии, что он нас не найдёт?

— Мой дорогой друг, гарантирована только смерть.

Я замолчал, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, в чём меня мог просветить Доржи. Но он взглянул на висевшие на стене часы и заторопился.

— Ну в таком случае, всего наилучшего.

— Да погоди ты!

— Нет, ваше время истекло. Будьте здоровы.

Похоже, оставлять меня в противоречивых раздумьях входит у него в привычку. Чёрт, неужто настолько очевидно, что я подумывал о побеге из команды Бубнова? Хотя тут нужно просто сложить два и два — для таких, как мы, работа с правительством, без разницы какого уровня, в девяти случаях из десяти заканчивается кидаловом. И ладно они просто не заплатят — чаще всего, как только контрабандисты выполняют работу, от них избавляются. Поэтому Бубнов никогда не брал работу такого плана. До этого момента.

Проблемы облепляют меня подобно москитам. Уже после ухода Доржи я начал задумываться о том, стоили ли его ответы моего согласия на участие в этой авантюре.