Антология. Достояние Российской словесности 2023. Том 2

В ночь, на восточном небосклоне

Зажглась ярчайшая звезда.

Прошло немало лет, но помним

И не забудем никогда —

Тот час ночной был самым светлым!

Нам важно не забыть об этом!

Глядя на звёздные лучи,

С душой согретой — помолчим,

Приняв с любовью, как надежду,

Что будет жизнь светлей, чем прежде,

С той Вифлеемскою звездой —

Понятной, чистой и простой…

А символ Рождества Христова —

Надежда, вера и основа!

«Что является символом веры?» —

Друг спросил, заводясь, сгоряча.

Я не спорил — он начал вдруг первый.

Слушал я… Догорала свеча…

Он лампадку зажёг пред иконой,

Осенив православным крестом.

На столе стоял ужин скоромный…

Я сказал: «Помолись!.. Со Христом!»

Мы опять вспоминали, что было,

Что печалило нас на войне,

Заставляло натягивать жилы,

Выживать при смертельном огне…

Эх, война! Она души калечит,

Заставляет забыть о любви,

Что нам души со временем лечит,

Говорит: «Не умри!.. Но живи!»

За мерцающий пламень лампадки,

Что в углу, у святых образов,

Сжавши зубы, загнав душу в пятки,

Мы штыками кололи врагов.

Удивительно! Мы ещё живы!

Столько лет, а никак не забыть!

Наши реки, леса да и нивы

Возродились, и хочется жить!

Жаль, что вновь нагнетают угрозы

Эти с Запада «чёрные души».

Только нам не в новинку морозы —

У лампадок огня не потушат!

Подросла ветеранская смена,

Даст отпор, поднимаясь с колена,

И купаться пойдёт на Крещение,

Соблюдая закон омовения!

Игрушки из детства. Душистая ёлка.

Её наряжали красиво и долго.

Чудеснейший праздник —

Семейный, любимый.

Снега и морозы дарили нам зимы.

Подарки от Деда Мороза мы ждали

И громко стихи с табуретки читали,

Писали записки, желали добра…

Где детство? Закончилось…

Вроде… вчера…

Я русский! Не скрывая это,

Скажу открыто всем в глаза.

Мерилом горя в мире этом

Мне служит детская слеза!

Немало раз людей спасая

От бед, от войн и от вранья,

Я шёл, себе не позволяя

Обид, хоть хаяли меня…

Собой Европу закрываю

От разных бед не первый век…

Судьба мне выпала такая —

Я просто русский человек.

Не раз делился хлебом-солью

Я с теми, кто унижен был.

Предательства одарен болью…

Соседям помогал, не выл

И не кричал, что мир обязан

Мне очень многим за труды…

Я русский! Клятвой правды связан!

Иду, и помыслы чисты!

Мерилом счастья в мире служит

Звучащий громко детский смех!

Я многим в этом мире нужен!

Живу и выручаю всех…

А кто рычит и скалит зубы —

Читайте, что сказали губы…

Святую Русь враги топтали,

Убив защитников не счесть,

А нашу веру облагали

Побором… Брали всё, что есть:

Детей и женщин забирали,

В полон вели к себе рабов,

А тех, кто веру не сдавали,

Лишали жизни и голов.

Так это время лихолетья,

Посеяв ко врагам вражду,

Взрастило на Руси бессмертие,

Любовь к Христу да и к кресту.

И наконец, собравши силу,

Христовым духом укрепясь,

Орду отправили в могилу,

Земель Руси создали связь.

С тех пор живём одной страной,

Но каждый век у нас с войной…

Многострадальная Россия!

Блестят на солнце купола!

Я вам скажу слова простые:

«Народной силой ты жила

И будешь жить, весь Мир жалея,

Скорбя по павшим, помня боль,

Лицом, улыбкою светлея,

Всем раздавая хлеб и соль!»

Как понять непростые

дни прошедших времён,

обещания пустые

самых разных сторон?

Кто шута бубенцы на себя примерял.

Кто-то, схиму приняв, просто сгинул.

Кто-то душу в себе навсегда потерял —

чёрным вороном мир наш покинул.

И кружило над полем войны вороньё,

громко каркая, видя всю битву.

Ну а кто-то сказал, что всё — ложь и враньё,

и по горлу провёл себе бритвой.

Каждый сам выбирал или был принуждён

в плотном строе стоять на одной из сторон.

Разделились неровно: кто-верх, а кто-низ.

Как один поголовно — шашки вон! — понеслись…

Две волны повстречались, друг друга кляня.

И рубились, и мчались, не жалея коня!

Обе бились за жизнь, за себя, за страну!

Как же так получилось? За свою! За одну!

И стреляли брат в брата

из отцова ружья,

и у каждого правда —

не чужая-своя!

Мести злобная ведьма

выбирала сама

место цели и время,

и горели дома.

Горько плакали матери.

Погибали сыны.

Будь ты проклята матерно,

суть гражданской войны!

Вся земля пропиталась

жарким потом и кровью!

Но борьба продолжалась

с обоюдной любовью!

До конца! До признания

обоюдной вины —

глубины покаяния

от другой стороны!

Нам, не путая флагов,

но сплетая концы,

наших стягов кровавых

оборвав бубенцы,

поклониться всем павшим,

осознать и простить,

отдых дать всем уставшим

и в любви, в мире жить!

Плачет колокол с болью,

звук разносит окрест,

чтоб не сыпать ран солью,

есть улыбки невест!

Жизнь конечна — но вечна!

Нам в наследниках жить!

А любовь — бесконечна!

Так давайте любить!

Как рассудите, люди,

вы, живущие, нас?

Нелегко это будет.

Кто страну нашу спас?

Осознаем когда-то —

все уйдут подлецы, —

что страна наша-свята!

А герои-отцы!

Прости, сынок, я не качал тебя в ладонях.

Я был в бою, когда рождён был ты.

На поле боя подо Ржевом похоронен.

Не выжил я в огне большой беды.

Да, я погиб в жестокой рукопашной,

Троих штыком отправив в мир иной.

В траншее вражеской, в атаке бесшабашной

Четвёртый выстрелил мне в сердце — был живой.

И, падая, теряя жизни крохи,

Я заколол его, и я не побеждён.

Вот так, сынок, я на последнем вздохе

Врага убил, а ты в тот миг рождён.

Твой первый крик, твой плач я не услышал.

Тебя не видя, я тебя любил.

Такой расклад, сынок, мне в жизни вышел,

А чтоб ты жил, я четверых штыком убил.

И помни, сын, я не был живодёром,

Как эти — в сером, жёгшие людей,

Что Ленинград пытались взять измором.

Гореть в аду им, радуя чертей.

А я положен в братскую могилу.

Там обелиск и множество имён.

Спасибо, сын! Тебе и внуку силы

Хватило, чтоб найти мой медальон.

Я не безвестен — в вечности слыву…

Мы победили, в вас я и живу!

Мы уходили, не боясь,

Сбив бескозырки на затылки,

За ленточки в зубах держась,

В жестокий бой атаки пылкой…

Штыком и пулей бить врага

В защиту РОДИНЫ и чести,

Чтобы осталась на века

Нам память справедливой мести…

А наши чёрные бушлаты,

Тельняшки с синей полосой

Чтоб все фашистские солдаты

Запомнили как ужас свой.

И те из них, кто будут живы,

Своим потомкам навсегда

Не нападать на наши нивы,

Не грабить наши города

Наказ оставили бы свой,

Умывшись кровью и слезой.

Не ставлю цели, чтоб в бессмертье

Мне проползти с чужим стихом.

Свои придумал я. Поверьте!

Слова простые взяв притом.

И, не рассчитывая на «славу»,

Писал и думал, что стихи

Сразят мою соседку Клаву,

Поскольку думал: неплохи!

Слова при рифме — ключ к успеху!

Прочтёт соседка и поймёт,

Что надо мне как человеку,

Который рядом с ней живёт,

Живёт и дышит через раз,

Когда увидит, Клава, Вас!

Вы, Клава, — классное творение

Своих родителей вполне.

Любви небесное видение!

Вас видеть-это счастье мне!

Так утром я в окно квартиры

Гляжу, как вышли Вы во двор,

В душе своей латая дыры,

Что «жгли» её на разговор.

Я не решаюсь к Вам навстречу

Пойти, сказать глаза в глаза…

Боюсь потери дара речи

И нажимаю тормоза.

Свои стихи я на листочке

В почтовый ящик положу,

Добавлю к ним ещё цветочки

И вновь в окошко погляжу.

Быть может, Вы, шаги замедлив,

Оглянетесь на мой балкон…

В свои семнадцать лет заметив,

Кто в Вас без памяти влюблён!

Стихи вчерашнего мальчишки.

Со школьной парты в бой ушёл.

Хорошие читал он книжки

И выжил! Он с войны пришёл.

Полковник — всю войну в разведке.

Закрыли раны ордена,

А с Клавой — медсестрой, соседкой —

Семья. Она ему жена.

Два сына с лёгкой сединою,

Что им подарена войною…

Ангола, Африка, Афган…

Он не один здесь ветеран!

Есть внук, что служит в ВДВ,

Ещё студентки-внучки две.

Все собрались поздравить деда

И бабушку — на всех Победа

Одна, и память им дана,

Чтоб помнить павших имена!

А правнучка, прижавшись к деду,

Залечит раны, боль и беды!

Мы все Победы той потомки,

Сейчас живущие в стране…

Как много жизней на осколки

Разбито было на войне…

Нам не собрать их, к сожалению,

При всём желании никогда.

Наказ оставим поколению,

Чтоб вспоминали иногда!

Цифры 76 — много лет с той Победы!

Оглянись: ни дедов, ни отцов уже нет.

Все ушли потихоньку, кто ковал ту Победу.

Кто-то в доме казённом на старости лет.

Уж сыны поседели. Воевали в Афгане,

А потом и в Чечне свой оставили след…

Чтобы русский мужик не лежал на диване,

Не дают жить России без боли и бед!

Очень хочется верить, что придёт всё же время,

Будет солнце в полнеба, тёмных туч больше нет!

На подходе в стране молодёжное племя,

Но, похоже, оно всё ушло в интернет…

Я прошу: все, кто помнит 9 Мая

Как великую дату из главных побед,

Объяснить молодым, что, слезу вытирая,

В этот день мы не плачем, а помним завет,

Наших дедов, отцов, матерей вспоминая,

Кто выжил и тех, кого с нами уж нет,

Что Победа далась нелегко, что живая

Наша память продлится на тысячу лет.

Мы оплакали горько все наши потери

Много больше, чем сотню, чем тысячу раз,

А завет, чтоб Россию не только жалели,

Но могли защитить, выполняя приказ

Тех, кто в небе сейчас журавлём пролетели…

В славный День ВМФ

мы, тельняшки надев,

выпьем рюмку за всех, кто был в море!

Мы друзей соберём

за накрытым столом,

чтоб спеть песню о море — не споря!

Было в жизни не раз:

получая приказ,

покидали мы гавани наши,

уходили в поход,

в океан и под лёд,

помня тех, кто платочками машет!

Исполняя свой долг,

храня знамени шёлк,

мы не все приходили обратно…

Будем помнить друзей —

тех, кто в водах морей

бой вели и ушли безвозвратно…

Верность долгу и доблесть, и честь

у флота Российского есть!

Нам до отхода только полчаса.

Выходим в море, радуясь свободе.

Надёжный парус, звёзды в небесах

Укажут путь нам в море по погоде.

В закате солнца яркий красный диск.

Садится в воду он на горизонте.

Подтянем шкоты. Еле слышен писк

Набитых талей. Больше их не троньте.

Поймали ветер наши паруса.

Форштевень режет воду в клочья пены.

В безбрежной дали ждут нас чудеса

Погоды ветреной, дожди и перемены.

Но всё ничто в сравнении с океаном,

С его напором, шумным плеском волн,

И с воздухом его солёно-пьяным,

И с кораблём! Нам станет домом он!

Надёжен он, и парус наш надёжен.

Любой поход на нём для нас возможен.

Был у нас большой корабль —

Одна шестая суши,

Но мы разрушили его,

Почитай, послушай.

Ельцин был весьма настойчив.

СССР же — неустойчив.

Горбачёв рулить не смог.

Налетели на порог,

Притаившийся в глубинах.

Так «Титаник» врезал в льдину.

СССР — развал на части,

И пошли наши несчастья.

Корпус сломан, мачты нет,

А Россия — как скелет.

Экипаж — кто за бортом,

Кто по палубе ползком,

Капитан — в руке

Ракетка и танцует с пьяным ртом.

Растащили такелаж,

Не корабль — один мираж.

Где чего украсть, разграбить,

Наступил ажиотаж.

В Новый год пришёл момент —

Кэп решил: эксперимент!

Заместить себя назначил

Неизвестный элемент.

Вид неброский, ростом мал.

Оказался вдруг удал.

И не быстро, не наскоком,

Всей стране движенье дал.

Сформирован экипаж

И поделен: наш — не наш.

Средства все забрали в горсть.

Кой-кому — как в горле кость.

С внешним долгом рассчитались

И чинить корабль собрались.

Чтоб отправиться в поход,

Испытать коварство вод,

Должен быть корабль устойчив.

Новый Кэп весьма настойчив.

Под его командой в доке

Натерпелись мы мороки.

Для остойчивости — грузы.

Кораблю пониже, в пузо,

Загрузили мы ракет.

Глядь, а парусов-то нет.

Долго шили паруса.

Проглядели все глаза.

Примеряли полотно

Много раз, и не одно.

Нам подсовывали вначале

Всё английское сукно.

Наконец-то отыскали

Предприятие одно.

Шёлк китайский в парусину

Превращают там давно.

Паруса, конечно, важно,

Но не менее отважно

Перебрали все борта.

Та, скажу вам, маета.

Доски сгнили, мачты нет,

А в лесу чужой, глядь, след.

Все хорошие деревья

Порубили на паркет.

С тем паркетом за бугром

Не один построен дом.

Сосен всё же напилили

И доставили с трудом.

Как закончили борта,

Снова вышла маета.

Пушек, пороха и ядер

Не хватает ни черта.

А без этого снабжения —

Как рыбёшка без хвоста.

Поискали на Урале

Да и в Туле поскребли.

Пушек вновь наотливали,

Ну и пороху нашли.

Тут остался такелаж.

Если раньше был всё наш,

Так в годах во девяностых

Взяли нас на абордаж.

Порубили мачты, реи…

В общем, вышли мы в тираж…

Но нас просто не возьмёшь.

Капитан у нас хорош.

Хоть за морем адмиралы

Нас не ставили ни в грош.

Да! Потребовалось время!

Чтоб петух не клюнул в темя,

Разыскали мастеров —

И корабль наш был готов!

Мачты стали лучше прежних.

Реи выправив прилежно,

Натянули паруса.

Мир весь ахнул: чудеса!

Вот уж гордо реет Флаг!

Ветер ловим мы «бакштаг».

Когда выйдем на просторы —

Не догонит точно враг!

Судно наше — не игрушка!

Люди шепчутся на ушко:

«Якорь, руль, штурвал и пушки!»

Европейские старушки

Оценили. Страшно всем.

Лишь заморский «дядя Сэм»,

Надувая пышно щёки,

Вновь желает нам мороки.

Да Британия покуда

Не уймётся всё, зануда.

Быть «владычицей морей»

Можно как без кораблей?

Вот Америка сильна

И похожа на слона.

Вес большой она потянет.

Слон как ляжет — то не встанет.

Так и топчет страны стоя

От обидного настроя.

Ей корабль, чтоб в море плыть,

Огромадным должен быть.

За зелёные бумажки

Может всё она добыть.

Только все её бумажки

Золотишком не покрыть.

Нам задача — быстро плыть,

Экономику больную

Постараться изменить,

Экипаж в свои каюты

Безопасно разместить,

Чтобы было нам удобно

Жить, работать и любить.

Крепкий борт, надёжный парус

Да умелый экипаж…

Не решится нас, однако,

Кто-то взять на абордаж.

Мы перестроили корабль,

Который был разрушен.

Страну подняли из руин.

Эх! Вылечить бы души!

Восход багряно-золотистый.

Он был отчаянно тревожен…

Мы подошли к врагу на выстрел…

Победный выстрел был возможен!

Наш бриг окутался дымами.

Ударил залп из всех орудий.

В тот час была ПОБЕДА с нами.

Корвет горел, кричали люди…

Мы сбили разом все их мачты…

И, получив немалый крен,

Почти разваливаясь на части,

Корвет врага попал в наш плен…

Мы подобрали тех, кто выжил.

Их капитан, что ранен в ногу,

Свой пистолет уже запыжил,

Чтоб застрелиться недотрогой…

Но не позволил ему наш.

Мы взяли их на абордаж.

Был скоротечен этот бой.

Вернулись вскоре мы домой…

Война — не лёгкая прогулка.

Бьют барабаны гулко, гулко…

Встречать весь город вышел нас!

Мы победители сейчас!

Ликует наш спасённый остров.

Корвета чёрный жжёный остов

Поставим памятником в бухте.

Враги, смотрите, не забудьте,

Что ждёт того, кто к нам с войною…

Мы — люди МИРА и ПОКОЯ!

Но жадным каперам-пиратам

Не отдадим того, что свято:

Свой чудный остров и СВОБОДУ

И ЖИЗНЬ, что дал Господь народу!

Я стремительно жил,

Верность слову храня.

Смерть тянулась из жил,

Догоняя меня.

На морских рубежах,

На высокой волне

Всё подкидывала страх,

Что неведом был мне.

Только я уходил,

Уводя корабли,

Выбиваясь из сил,

Далеко от земли…

Возвращался потом,

Выбирая причал,

Перекошенным ртом

«Не возьмёшь!» я кричал

И, солёные капли

Стирая со лба,

Наточив свою саблю,

Шёл туда, где борьба,

Где удача и вера

Постоянно в цене,

Там, где истина — мера,

Что не тонет в вине.

Ни друзей и ни женщин

Я себе не завёл,

И не счесть в душе трещин,

Что шутя приобрёл.

Только я не жалею,

Что дошёл до конца,

Коль добраться сумею

До отцова крыльца…

Февраль, закутанный в снега,

Предвестник мартовской капели,

В шинели, в каске, в сапогах,

Шагал последнюю неделю.

В нём 23-е число

Для тех, кто армии обязан,

Великим праздником пришло

Поздравить всех, кто с этим связан!

Бывает в людях качество одно,

Оно дано нам или не дано:

Когда строчит в горячке пулемёт,

Один лежит, другой бежит вперёд.

И так во всём, и всюду, и всегда:

Когда на плечи свалится беда,

Когда за горло жизнь тебя возьмёт,

Один лежит, другой бежит вперёд.

Ну что поделать? Видно, так заведено…

Давайте в рюмки разольём вино.

Мой первый тост и мой последний тост —

За тех, кто поднимался в полный рост!

Мне сон приходит по ночам,

Уже не часто… так, обрывки…

Как будто снова с другом там…

Я вижу яркие отрывки…

Как жёлтый пламени оскал

На части рвал заката просинь…

Мой друг от раны умирал,

Просил, чтоб я его тут бросил…

Я нёс его, а снег скрипел —

Прижат протектором ботинка…

И я, и друг мой уцелел…

Мы две у сердца половинки!

Мы, точно выполнив приказ,

На базу возвратились вскоре.

Удача не забыла нас.

Промчалось стороною горе

Для нас, а также для страны…

В которой не было войны…

Мы романтику боя

исключили на раз.

Было время такое —

оно выбрало нас,

молодых, и безусых,

и не знавших войну.

Мы на плитах могильных

проклинали страну…

Мы не все возвратились —

половина из нас…

А верхи суетились —

те, кто отдал приказ.

Как страна изменилась —

не скажу никому.

Что мы там защищали —

не понять самому.

Ни награды, ни песни

не помогут забыть.

Жизнь теперь интересней —

да и хочется жить!

Не ушли безвозвратно

те лихие года!

Ночью снятся, да ладно —

утекает вода…

Вместе с нею уходят

боль, печаль и тревога.

Я стою молчаливо

у родного порога…

Я когда-нибудь встречусь —

с кем прошёл ту войну.

Только в жизни отмечусь —

затенив седину.

Над головой чернело небо.

Свет звёзд — как дырки в дуршлаге.

А серп луны пришпилен не был —

Скользил слезою по щеке.

Чужой земли был воздух пряный.

Дыханье крик перехватил.

В груди болела сердца рана.

Я от погони уходил.

Заброшен непростой судьбою,

В чужой стране я был чужой.

Я жизнь люблю, и я не скрою:

Сюда был послан я страной.

Я выполнял своё заданье —

Без сна и отдыха, как мог…

И вот теперь один в саванне…

Нет, не один! Со мною Бог!

Знакомый рокот вертолёта —

Я найден! Кончилась охота…

Я сон досматривал на базе.

Мой палец дёргался в экстазе,

Давя гашетку пулемёта…

Вскочил… досматривать неохота…

Какие были времена?!

Менялись люди и страна.

Что в жизни кажется незыблемым,

Надёжным, прочным, как скала,

Уходит вдруг, народы вздыбливая,

Оставив в памяти: была!

А что в истории запишут

Творцы учебников седые?

Как жили мы? Как их услышат?

Те, кто сегодня молодые…

Проблемы выставят и горести,

Не мучаясь укором совести,

Забыв и стройки, и победы,

Что для страны добыли деды,

Народы пригласив в Союз;

Расцвет кино, балета, муз;

Дорогу в космос проложили;

И больше ста народов жили

В стране — одна шестая суши.

Всё росчерком пера нарушив,

Три человека из элиты

Добились, чтоб была разбита

Страна на рваные кусочки.

И террористы, как цветочки,

Вдруг расцвели в горах и весях,

На шею сели, ножки свесив.

Народы многие страны

Узнали горький вкус войны…

И, разорвав былые связи,

В окраинах уселись князи.

Разрушена былая сила.

Народ народу стал постылым…

Так в девяностые года

Накрыла нас одна беда.

Но вот Россия, встав с колен,

Шагнула. Ветер перемен

Принёс нам воздуха глоток.

Мы повернулись на восток,

И светлый, тёплый солнца луч

Пробился из нависших туч.

Россия — вновь страна надежды,

А Запад — враг опять, как прежде,

И прячет санкций нож кривой

То в рукаве, то за спиной…

Молись, разрушенная Родина,

Чтоб грань войны была не пройдена…

Поднимите мне веки!

Покажите мне солнце!

Как хочу я увидеть

нами созданный рай!

Все мы здесь, человеки,

милость выпив до донца,

землю в грязь истоптав,

голосим: «Умирай!

Умирай! Ты-мой враг!»

Был когда-то товарищ,

и, направив ружьё,

целясь в голову, в сердце —

мы в бездонный овраг

отправляем младенцев,

что ещё не успели

родиться на свет…

В мир безудержной злобы

выбираем билет…

Как прервать этот путь?

Где найти нам ответ?

И от Бога прощенья не вымолить!

Нет…

Бескрылый Ангел, но с душой

Земную жизнь приняв как данность,

Своей наивностью большой

Ведомый, не заметил странность,

Что люди, внешне всех любя,

В грехах утратили себя.

Их искренность — всего лишь ложь,

Которой пользуясь всемерно,

Её используя как нож,

Убьют иль ранят непременно

Всех тех, кто с чистою душой,

С любовью тёплой и большой

Не знает: время переменно!

И, погрузившись в океан

Людских страстей, покрытых тайной,

Тонул, цепляясь за обман,

Ему подброшенный «случайно».

И вот, пройдя по «головам»,

Приняв условия и цели,

Его несли и в уши пели…

Достиг момента: «Аз воздам!»

Лежит густой туман на прошлом —

Не виден путь, каким он был:

Тернистым, трудным иль хорошим,

Каких потребовал он сил?

И нет ответа в настоящем

О том, что было, как прошло…

А что там, в будущем «блестящем», —

Нам неизвестно как назло…

Когда мы шли под красным флагом Первомая,

Наш путь был прям! Звенели рельсы у трамвая!

Удобств в трамвае было очень мало,

А мягких мест на всех там не хватало.

И мы тряслись, соседа подпирая,

Но нас влекла идея «мировая»:

Большое счастье для всего народа,

Да где-то в будущем — безмерная «Свобода»!

Хотели мы построить «Город Солнца»,

Глядя на Мир сквозь «мутные оконца».

И удивлялась радужности Мира

Наша коммунальная квартира…

Затем сменили красный флаг на триколор

И счастья общего идею мы — в костёр,

Что разожгли на собственном пути.

Затянут гарью горизонт. Куда идти?

А рельсы плавились в пылающем огне,

И свет невиден был в задымленном окне…

На рубеже двухтысячного года

Надежды проблеск появился у народа!

Огонь мы потушили на пути,

Да только рельсы на замену не найти…

Желанье есть: продолжить светлый путь!

Трамвай мы чиним, окна моем, чтоб взглянуть

На Мир, что окружает наш трамвай.

Машинный гвалт кругом: «Дорогу не давай!»

Гудят клаксонами и мусор нам под ногу

Всё высыпают, прямо на дорогу.

Вот в лимузине неприятный господин,

Совсем «старик», уже доживший до седин,

Слюною брызгая, грозит нам кулаком,

Малолитражек свора целая при нём!

Он их на рельсы всё толкает — путь закрыть,

Да трусят «шавки», лишь решаясь жалко выть…

Продолжить надо бы движенье прямо нам,

А кто на рельсы ляжет — просто пополам!

Чего жалеть их, если рушат нашу жизнь?

Давай, «водитель», по газам! Народ, держись!

Нам к горизонту путь ещё весьма далёк…

Поедем к «Солнцу»! Поворачивай на восток!

Кто там тянет за нити

В нашей судьбе?

Сбился шаг? Посмотрите.

Покопайтесь в себе.

Если нить лишь одна —

Ариадны… ведущая…

Значит, дело в судьбе,

А она всемогущая.

Но не так страшен путь

С персональной судьбой,

Если можешь шагнуть,

Управляя собой…

Страшен нам Минотавр

В лабиринтах судьбы —

Как ревнующий Мавр…

Взяв любовь для борьбы

Как спасительный меч,

Не роняя из рук —

Только б нить не рассечь,

Вас ведущую… Вдруг…

Коль утратите нить —

Посмотрите, прикиньте —

Вас ничто не спасёт!

Вы Тесей в лабиринте!

«Ура! — кричали патриоты

До красных глаз, до хрипоты

И строго вопрошали: — Кто ты?

С кем ты идёшь? Твои мечты?»

Не принимая объяснений,

Не различая лиц и рас

И не считая устремлений —

Не с нами? Били прямо в глаз.

А разойдясь, круша витрины,

Всех на пути, кто попадал,

Переворачивали машины

За вожаком, что к бунту звал —

Разрушить мир, что ненавистен…

«Безмозглые сухие листья»

Летели с ветром перемен,

Не зная, что создать взамен…

И, мокрые от слёз и злости,

Нашли конец свой на «погосте»,

В канаве сточной — перегноем…

Вожак их там же успокоен.

Разрушить мир — не лучший путь!

Компостом на полях уснуть,

Истории не зная хода

И без поддержки у народа.

Так было всё, и повторялось

С идеей изменённой малость,

И в Лету кануло навек…

Всяк помнит, если человек.

Бунт беспощадный и без смысла.

Что там в мозгах у них зависло?

Жизнь изменить — тут нужен разум

И время. Не в момент, не сразу

Придёт и счастье, и свобода,

Сменив сознание народа.

Роль личности важна здесь тоже,

Но не призывом «Бить по роже!».

Пока же с «именем добра»

Дай Бог нам пережить «вчера»!

Эти вечных два вопроса:

Что нам делать? Как нам жить? —

Без народного опроса

Нам вопросы не решить.

Вот решились на опрос —

Крым к России и прирос.

Может быть, не всё так гладко,

Но решилось всё всерьёз!

Люди — пыль на ветру,

на просторах времён…

Косят нас, как траву,

не читая имён…

И прошествием лет

как цепями звеня,

наш уносится след

сменой ночи и дня…

Ну а пыльная буря —

это ветра порыв…

И, смеясь, каламбуря,

мы уходим в отрыв…

На просторах вселенной

нет от нас огоньков,

а для тела, что бренно,

вечный саван готов…

Мы из пыли возникли

и уйдём тоже в пыль…

В поле травы поникли.

Там растёт лишь ковыль…

Как сквозь пальцы песок,

Вдаль уходят года нашей жизни…

И, рубли на копейки меняя, не прячем в носок…

От рождения пелёнки до савана горестной тризны,

От груди оторвавшись, зевая под песни отчизны,

Снова ищем губами знакомый и тёплый сосок.

Так привыкли мы брать — ничего не давая взамен,

А наевшись, кричим: «Подавайте-ка нам перемен!»

И открывшийся в крике пустой перекошенный рот,

Языком трепеща, не считая дневных-ночных смен,

Без сомненья, с надеждою ждёт:

Кто ему «молока» непременно бесплатно нальёт?!

Кто решает и ставит клеймо?

Это можно, а это вот — нет!

Рассосётся, пройдёт всё само,

Только где-то останется след…

Сколько надо приложить усилий,

Чтоб приняли, забыли, простили…

А потом, по прошествии лет,

Где-то в сердца глухом закутке,

Иногда как мерцающий свет,

Не давая бежать налегке,

Колет острой иглой в уголке!

И от боли спасения нет…

Мы каждый день чуть-чуть другие.

Смотрите, как было вчера.

Замены малые? Большие?

Всмотритесь в зеркало с утра.

Не верить тому, что у Вас в ощущениях,

Не верить тому, что увидел Ваш глаз.

Не верить тому, кто молит о прощении.

«Не верю», — сказал и отрезал на раз!

И вам не поверит никто. Не просите!

Что скажете Вы-упадёт в пустоту!

Пусть подвиг «вселенский» Вы вдруг совершите —

Неверие Вас обойдёт за версту…

А могут ещё и навесить ярлык:

Живёт тут чудак, что не верить привык!

Вилкой в селёдку… Погода — нытьё…

Сахар в чаёк… По садам вороньё…

Осень… Грибы — надоело сбирать…

В бане любимая: пару поддать!

Знать бы, где истина в жизни сидит…

Фальшь плюс очки — мне туда путь закрыт!

Лезет на ум лишь смешная стезя…

Водки бы выпить… До бани — нельзя!

Чаем восполним потливости пар…

Печка дымит — не схватить бы угар!

Страх — патология жизни навек…

Червь я земной или всё ж человек?

Чаю попью, посижу голышом.

Может быть, мысли придут о большом…

Извечная тема: обыденность, скука…

Хотелось бы знать, что нам скажет наука…

Залезть в интернет, поискать, почитать,

Да только жена мне командует: «Спать!»

Попили чаёк, плюс квасочку мне кружка.

Сходил на горшок и упал на подушку.

«Прости», — прошептал обстоятельствам жизни.

Решил: коль живёшь-то живи, а не кисни!

А Оптимисту, что с «хмурым» лицом, —

Большое спасибо! Живи молодцом!

В жизни всё когда-то бывает первым,

А потом, повторяясь, расшатывает нервы…

Порою и жизни мы ставим вопросы,

когда выживаем, как в бурю матросы.

Нам жизнь обстоятельства просто дарует.

Досадно, что время при этом «ворует»…

Игла с прозрачной, тонкой нитью

Зашила в сердце боли рану.

Я Вас прошу: «Повремените!

Ещё чуть-чуть! Я точно встану!»

Здесь, под небом чужим,

Окольцованный болью,

Был завязан я крепко,

Как в узел морской.

Был испытан судьбой,

Потом, кровью и солью…

Не зову никого

В жизнь шагать за собой.

Здесь, под небом чужим,

Неуютным и мрачным,

Я боролся и жил

С давним страхом вчерашним,

Жадным взглядом ловил

Журавлиные стаи…

В ту страну, что любил,

Они просто летали —

Без просроченных виз

И без писем в конверте

Они клином неслись…

Им завидую…

Верьте!

А пока моя жизнь —

Как листочек осенний.

Вдруг его принесёт

В отчий дом,

Прямо в сени?

Я отброшу тоску,

Что с глубинною болью!

Босиком по песку —

Искать новую долю…

Туман на прошлом,

на былом…

В тумане

скрылся отчий дом…

Белёсым облаком тумана

укрыт весь серый мир притом…

А я ищу из этой «ваты»

дорогу в мир, где есть тепло,

и ожидаю, чтоб «пенаты»

лучами солнце обожгло,

спалив несчастие и зло!

Эх, Судьба, моя Судьба,

со свечой зажжённою…

«Ты куда меня ведёшь?» —

взял шинель походную.

Затянул я ремешком

туже поясок

и пошёл с тобою в Мир,

чуть наискосок.

Нет тропинки, нет пути,

только направления…

«Как, Судьба, с тобой идти?

Рассчитывать на везение?»

Но на вопрос ответа нет,

лишь вдалеке мерцает свет…

Она вошла без стука.

Села у окна.

Вроде не старуха.

Может, чья жена…

Пил я —

одиночество обмывал своё…

Если б знал заранее —

не пустил б её!

Посмотрела искоса,

щуря левый глаз.

Мятый был —

не выспался.

Пьяный в самый раз!

«Кто ты и зачем здесь?» —

выдавил вопрос.

«Я судьба», —

ответ мне был.

К стулу я прирос.

«Что же мне пророчится?» —

я спросил опять.

Больше пить не хочется.

Попытался встать.

«Протрезвеешь, выспишься —

с чаем посидим,

в голове прояснится —

тогда поговорим», —

слышу льдинки в голосе.

Спорить — не резон.

Как косой подрубленный

повалился в сон.

Рук и ног не чувствую,

темнота в глазах…

Просто всё!

Не мудрствуя

понял: дело — швах!

Целый, не калеченый,

только что немой…

Пусть судьбою меченый…

Главное — живой!

Мысль стучала в голову:

утром веселей!

Как проснёшься, наперво

чай себе налей!

И слегка затеплилось

что-то вдруг в душе…

Как очнулся утречком —

глядь: я в неглиже!

В простыню закутанный,

голый и босой…

Мысли вовсе спутаны…

Сам себе чужой…

А судьба-судьбинушка,

в платье голубом,

ждёт меня чаёвничать,

сидя за столом…

Когда мы, возвращаясь в прошлое

(Где ищем «реперные точки»),

Находим часто что-то пошлое

Давно печатным на листочке,

Уже не сжечь, уже не вырубить,

Прочь не убрать из нашей жизни,

И остаётся только выругать

Себя в извечной укоризне…

Так надо ль возвращаться в прошлое

Иль память обвинять в ошибке?

Искал в былом одно хорошее —

Нашёл себя, лежащим в зыбке!

Не надо возвращаться в прошлое,

Искать в прошедшем оправдание!

Задумывал делать лишь хорошее,

А вышло всё не по желанию…

Всё перевёрнуто, всё сдвинуто…

Всё с ног поставлено на голову…

Тяжёлым камнем в воду кинуто…

Местами стёсано и сколото…

Свинцом пытали, медью, оловом…

Промыто, сплющено, раздавлено…

Огнём в печи всё переплавлено…

И вот уж в слитках это золото!

Как жизнь нас крутит, бьёт и пестует

С рожденья, с появленья, смолоду,

Даруя имя — метит, чествует,

Водой, огнём пытает, холодом

И, доведя до самой крайности,

До глубины познанья вечности,

В своей жестокой, грубой ярости

Зароет в землю прах безвестности…

Так камнем с именем придавлено

Лежит, что было переплавлено,

Обтёсано, промыто, свалено,

Талантом редкостным прославлено…

Он был одним из многих тех,

Кого нашёл талант, успех.

Лишь после смерти, как обычно,

Поставлен памятник приличный…

Нас жизнь разделила, используя время,

И нитью судьбы наш направила путь,

Но только не все, получившие имя,

Судьбы осознали нелёгкую суть…

Кто прополз по земле, пропахав борозду.

Кто прошёл по морям, генерируя волны.

Ну а кто-то скакал, чуть пригнувшись к седлу.

Кто по трассе летел, разгоняясь на полный.

Кто-то, в небе оставив искрящийся след,

Улетел навсегда в непроглядные дали…

Кто-то громко сказал, обращаясь им вслед:

«Ну как вам такое? Такое видали?»

Промчались, исчезли, ответа не дав…

Время всех поглотило (так было уже),

Покров лицемерия с жизни сорвав

И заставив её вслед бежать в неглиже…

Не оставив на времени зыбком песке

Следа от ноги, что была не в носке…

Нас окружали горные вершины.

Внизу, у наших ног, лежала осень.

Мы расправляли согнутые спины

И уходили, никого не бросив.

На этом каменистом косогоре,

Держа друг друга в связке, как в прицеле,

Спокойно, даже взглядами не споря,

Мы обнялись, мы добрались до цели.

Про эти горы шла дурная слава.

Немало здесь срывалось альпинистов.

А мы и для себя, и для державы

Пришли и покорили горы чисто.

Мы на вершине развернули флаг.

Ну, кто там говорил, что, мол, никак?

Всё в этом мире вечном быстротечно.

Минуты — годы, слитые в века.

А люди беззаботны и беспечны,

Как будто знают всё наверняка.

Играют словом, жизнью, как на сцене…

Хранить не могут то, что создал Бог,

От предков наших рушат даже тени!

Кто из живущих всё понять бы смог?

Мы всё ломаем, создавая новь,

И сами бьём себя, пуская кровь!

Мой замок был красив, хоть невысок.

В строительство вложил я всё, что мог.

Потратил много времени и сил,

А океан одной волной небрежно смыл.

Остался я в печали и тоске.

Построил я свой замок на песке.

Я и для стен использовал песок.

Бойницы окон оттеняли поясок.

А крыши башен, обрамляя главный шпиль,

Вполне конкретно создавали общий стиль.

Вот дети, помогая мне с песком,

Весь пляж песчаный истоптали босиком.

Дневное солнце, посылая нам тепло,

Сушило мокрый замок как могло.

Был день прекрасен. Воздух — свеж, прозрачен, тих.

Прошёл старик. Он был ужасен. Явно псих.

Он показал на тучку в небе, что вдали.

Сказал мне тихо: «Оглянись и посмотри.

К нам шторм идёт, высокая волна.

Она сломает и разрушит всё до дна».

Я не поверил. Был так ясен горизонт.

Дождя не ждал. Не брал я даже зонт.

Над этим старцем посмеялся, веселясь.

Вдруг тишина небес оборвалась —

Так быстро, не успел я испугаться,

Не то чтобы собраться и подняться.

Волна горой и с гребнем, что был сед,

Прошлась по берегу, наделав много бед.

Исчез мой замок из чистейшего песка,

А я, конечно, тут же вспомнил старика,

Но он исчез, как лёгкий призрак, как туман.

Волна ушла. Остался в ряби океан.

Детишки снова шумно мчались босиком.

Был чист песок, а замка след пропал на нём.

С тех пор внимательно смотрю на облака

И странных старцев я побаиваюсь слегка…

Неслись по небу облака.

Смотрелись как кусочки ваты.

Виднелось солнышко, слегка

Их пропуская как заплаты.

Резвилась осень на дворе,

Собрав ковёр из жёлтых листьев.

Деревья утром в серебре.

На них хрустальных капель кисти.

Пруд тонким зеркалом закрыт,

Где по краям морщинки трещин.

Лес смутным маревом дымит…

Люблю я осень! Каюсь! Грешен!

Пусть осень жизни настаёт.

Она придёт неумолимо.

Дни впереди наперечёт…

Прошу! И грусть проходит мимо!

И краски осени в душе,

Как холст под кистью живописца!

А мой портрет, в карандаше,

Ещё на полке не пылится…

Я верю: новою весной

Роса покроет нежно травы

И я, без обуви, босой,

Пройду опушкою дубравы,

Снимая так усталость с ног

И радуясь — дожил и смог

Пройти зимы снега, морозы

И вновь услышать в мае грозы,

Сравнив с колючей веткой розы

Ветвь распустившейся берёзы!

Судьба, неизбежность в подарок храня,

С любовью всю нежность швырнула в меня.

Обласканный светом внезапной любви,

Огромной при этом, бурлящей в крови,

Я вспыхнул и, пламенем ярким горя,

Отчаянно прыгнул в снега января.

Растаявший снег заморозил мороз.

А времени бег тормозился всерьёз.

Я видел, как медленно ты подошла

И руки твои, как больших два крыла,

Мне сердце обняв, потушили огонь.

И только душа всё кричала: «НЕ ТРОНЬ!

Оставь мне горящее пламя свечи!

Мне с ним веселее в январской ночи!

Я просто погибну, закончится жизнь!»

«Не бойся, иди, за огарок держись, —

Мне голос сказал хрипловатый, чужой. —

Всё в жизни начертано вашей судьбой».

Не знает никто, что нас ждёт впереди.

Небесный оракул молчит, созерцая.

Смешался бег времени. След не найти

В снегах января, в громе тёплого мая…

Мы в матрице космической небесной.

Кем создана она? Ответ известный.

Потратил Бог шесть дней на созидание,

В подарок дал нам зренье, осязание.

Внушил, что есть душа и мир реален,

И отдалился, стал совсем нейтрален.

Сознанье каждого из нас вполне свободно.

Мы обсуждаем то, что видим, принародно.

Внутри же многих всё живёт непонимание:

Большие мы иль малые создания?

Мы в мире бесконечном, неизвестном

Иль мир внутри у нас, зажатый тесно?

Где истина? Кто нами хороводит?

Уходим в вечность, если знание приходит.

Взгляните: кто познал конец-начало,

Тот пробыл в этой жизни очень мало.

Но таково условие игры!

А мы внутри или снаружи-до поры!

Берега, моря и страны,

Океаны, города…

Всё смешалось, как в тумане,

Как в безбрежном океане,

И несёт меня волнами,

Мне неведомо, куда…

Пожелтевший прошлогодний

Лист в гербарий не попал,

Но, однако, не пропал

И живёт ещё сегодня…

Один летящий на ветру…

Прибьёт куда-нибудь к утру…

Ты назови меня по имени,

Окликни тихо, без надрыва.

Иду по тонкой красной линии.

Могу свалиться я с обрыва.

И слово громкое, нежданное,

С оттенком горечи иль злости

Закончит жизнь мою печальную —

На дне оврага сложу кости.

А если тихо, с добрым помыслом

Помочь пройти, не пасть с обрыва,

Не верить клевете и домыслам,

На тонкой линии отрыва

Не сделать шаг, что в пустоту —

Обидной критики в «бреду»,

Тогда и я весь путь пройду!

Свою свободу обрету!

Когда в ночи потеряна любовь,

Луна белёсым ангелом безмолвным,

Скользя по небу, рассекает сеть оков

Из звёзд, сплетённых кем-то очень хладнокровно,

Всё, уменьшаясь, канет в пустоту,

В ту бездну, что действительно безмерна…

Я в одиночестве по городу бреду

И без любви, скорей всего, умру…

Не точно, но возможно и наверно…

Чтоб заглянуть за дальний горизонт,

Чертой делящий мир на половинки,

Я вышел в путь, обутый в новые ботинки

И прихватив на всякий случай зонт.

Стремясь быстрей достичь заветной цели,

Я шёл как мог, и жизни дни летели.

Сносил ботинки, и прошли года,

А горизонт далёк был, как всегда…

Я брал машину, самокат, велосипед —

До горизонта не добрался, нет!

Попробовать, быть может, самолёт?

Согласен взять меня один пилот!

Вот мы взлетели! Что за чудеса?

Мой горизонт стал дальше на глазах!

Подумал я, что это всё мираж.

Мне друг сказал: «Отбрось ты эту блажь.

Ведь горизонт никем не достижим.

Зачем всю жизнь ты гонишься за ним?»

А я не знаю. Просто так хочу.

Мне, может быть, его достигнуть по плечу.

И я иду и трачу жизни дни.

Мне эти дни — как звёздные огни!

Я столько лет шагаю вдаль по ним.

Быть может, правда горизонт недостижим?

Так как же быть? И, помня о былом,

Судьбу встречаю праздничным столом!

Нет, я не сдался. Я не сделал шаг назад.

Пусть в окруженье что-то говорят.

Я не обижен, не ругаю, не кляну.

За горизонт, я верю, загляну!

Своё желание озвучу я судьбе.

Коль не достигну, так погибну хоть в борьбе,

А не от старости, немощным и больным.

Я отдохну чуть-чуть и вновь пойду за ним.

За горизонт, что манит с юности меня.

Передохнуть должно хватить мне и полдня…

Забвение — юбилей.

Нет планов — возраст в рост.

Безумие идей —

Раскрасить белый холст.

Наивность — так смешна,

Кто выслушает боль?

Пусть смелая она.

Насыплет в рану соль.

Судьбу бы где прочесть.

Тогда возможен план.

На что бы эдак сесть,

Чтоб всех их на таран?

Потери — злости нет.

Всё главное в душе!

Сильнее стал поэт

На жизни вираже!

Когда неясная тоска

Накатит горьким чёрным комом,

Ты словно в мире незнакомом,

И жилка бьётся у виска…

Переведи часы назад…

И белым облаком укройся,

Уснуть навек не беспокойся,

В судьбе никто не виноват…

Переведи часы назад…

Пусть побезмолвствует кукушка,

А я шепну тебе на ушко:

В судьбе никто не виноват…

Переведи часы назад…

Пусть новый день на час отстанет.

Проснись, когда уж солнце встанет

И слёзы не туманят взгляд…

Переведи часы назад…

И жизнь расставит всё на место…

Ты в белом платье, ты невеста,

Перед тобою дивный сад…

Переведи часы назад…

Жизнь измени руки движеньем,

Разрубишь узел с напряженьем,

Так будет лучше во сто крат…

Падёт прозрачная стена

Хрустальной клетки окруженья,

А за принятие решенья

Лишь ты ответственна одна…

Вмиг вся усталость испарится,

Как будто не было в помине,

Себя в полёте, словно птица,

Ты будешь чувствовать отныне…

Переведи часы назад…

Шепчу как вечную молитву…

И если выиграешь битву —

Я буду бесконечно рад…

Переведи часы назад…

Переведи часы назад…

Переведи часы назад…

В лесной берёзовой тиши,

Надеюсь, это мне возможно,

Отдела тайного души

Стихом коснуться осторожно…

Пусть будут ясными глаза,

Лицо освещено улыбкой,

Минует Вашу жизнь гроза,

Дорога будет пусть незыбкой,

Надежда с Верою в душе

Найдут уютное местечко,

Любовь на жизни вираже

Пылает в сердце вечной свечкой,

Что не погасят никогда

Мороз, метель, холодный ветер.

Поддержка будет пусть всегда:

И вечером, и на рассвете —

Вам от мужчин и от подруг,

От всех, кто с Вами в ближнем круге,

Чтоб, если станет тяжко вдруг,

В жилет поплакаться подруге…

Я Вам пишу, прошу простить,

Что не могу Вас навестить…

Но тёплым солнечным лучом

Весна стучится в каждый дом…

Так было, есть и будет вновь…

Пусть в мире царствует Любовь…

И вместе с Верою — Надежда,

Любви весенняя одежда…

Как тебе без меня живётся?

Кто тебе расплетает косы?

У тебя ночевать остаётся?

По росе утром ходит босый?

Я тебя никогда не забуду,

Моей юности боль, утрата.

И когда умирать я буду —

Буду помнить, что ты виновата.

Что меня ради собственной славы,

Красоты и хвалебного слова,

Для потешной, простой забавы

Принимала ты снова и снова…

А потом по капризному вздору,

Без причины, а может, по злости,

Не унизившись до разговора,

Прогнала, «перемыв мне все кости»…

Я хотел бы забыть то, что было,

И изгнать с сердца боль о потере,

А оставить себе то, что мило…

Я попробовал и не поверил…

Я тебя всё равно не забуду…

Что-то неясное,

Но такое прекрасное

Заставляет нас жить,

Временами грустить,

Обострение весною…

Не скажу… в себе сокрою.

Нарисовал портрет жены —

Пилу изобразил на ткани.

Кто знает нас — удивлены,

Ну а меня-то не обманет.

На грубых узелках холста

Хоть с мелким зубом, но чиста

Лишь в трёх цветах: зелёный, серый

На белом, коего без меры.

У ручки — чёрный треугольник.

Да! Оценил портрет я в «стольник».

На кружку пива — в самый раз.

Непросто проходил показ.

Жена мне «стольничек» дала

И закусила удила,

Грозила цепью к батарее —

Не привязала, вдруг ушла.

Как мне исправить всё, не знаю.

Сейчас сижу, стихи кропаю.

Надеюсь «страшной силой» строк

Её вернуть. О, если б смог —

Так было б радостно на сердце!

А в целом… ну куда ей деться?

За разноцветьем сладких слов

Надёжно спряталась любовь.

Чтоб избежать живых оков,

Ушла в мир выдуманных снов…

Увы… приём этот не нов…

Но поздно будет сожалеть,

Когда в права заступит смерть…

С тобой, любимая, я буду!

Не сомневайся! Я повсюду:

в закате дня, в восходе солнца,

в дорожке лунной в небесах,

в рисунке мёрзлого оконца

и в тени стрелок на часах!

Во всём, что видит цепкий взгляд!

Поверь, я этому не рад…

Я так устал с тобою быть…

Куда бы по весне уплыть?..

Уйти, пропасть и вновь явиться,

чтобы во сне тебе присниться.

И, разрубив оковы сна,

понять, что только ты одна —

мне в этой жизни Божий дар!

Иду! Поставь-ка самовар!..

Разрушив связь времён

И удалив сомнения,

Судьбе послав поклон,

Создам стихотворение.

Скажу в нём о любви,

О вере и надежде,

О клятве на крови,

Ну, так, как было прежде;

И сильный, и в цене,

Уверенный в успехе,

Приеду на коне

Я в рыцарском доспехе.

И примешь ты меня,

Надеюсь, без обиды.

Кольчугою звеня,

Затмив собой все виды,

Я увезу тебя

В тот край, где светит солнце!

Волнуясь за себя,

Ты выгляни в оконце —

И кончится тоска,

Что жилкой у виска,

Которую целуя

Тебе скажу: «Люблю я!»

Спектакль. Последний монолог.

Опущен занавес и свет погашен в зале.

Аплодисменты. Хлопал кто как мог

В героях многие сейчас себя узнали.

И в этом — правда, между прочим.

Спектакль — вся жизнь! Он не закончен!

Играй! Ещё ты жив! Пока…

Несёт нас времени река…

Кошка гуляла сама по себе,

мышей по желанью ловила,

нашкодить могла на цветах, на траве

и рыбку покушать любила.

Такая здоровая, толстая киска

жила во дворце королевы английской

и, числясь — начальник — в охране дворца,

на подданных строго взирала с крыльца.

Сама королева искала ей принца —

кота с родословной. И надо ж случиться,

котят нагуляла с дворовым котом,

безродным и серым, нахалом притом.

Случился конфуз. Как его исправлять?

Пришлось королеве решенье принять.

Присвоить гуляке, нахалу коту,

высокое званье у всех на виду.

Объявлен он лордом старинных кровей.

Мундирчик пошили ему поскорей,

помыли, одели — и орден на грудь.

Народ пригласили на это взглянуть.

Котята росли. Их чесали и мыли.

Дворцовые слуги за ними ходили.

Кормили котят, и отказа им нет.

Ещё научили ходить в туалет.

Когда повзрослели, их взяли на службу.

Они, сохраняя с рождения дружбу

дворец охраняли от крыс и мышей,

чужих и непрошеных гнали взашей.

Себе подобрали из кошечек мисс

и, как захотят, подзывают: кис-кис…

Так получился наследственный пост.

Мышек гоняют все те, кто подрос.

Завидная жизнь без печали, тревоги.

Хотелось такую судьбу очень многим.

Не только котам и безродным собакам,

но даже бомжам человеческим всяким.

Жаль, должности нет для бродяжек бездомных

в покоях дворца королевских огромных.

Расписано всё по уставу дворца,

а сказочка наша дошла до конца.

Детская сказочка. Есть ли в ней суть?

Прочти и попробуй в себя заглянуть.

Я не знаю, возможно,

я — погибший поэт!

Меня совесть тревожит,

ну а я её — нет.

Я живу по указам

своей строгой жены.

Не исполнил приказа —

сразу чувство вины.

Мол, лентяй, и бездельник,

и пустой стихоплёт.

Каждый день — понедельник.

Выходной не даёт.

Не покошены травы.

Не доставлен навоз.

Чтоб разбрызгать отраву —

подключи-ка насос.

И не вздумай хвататься

за тетрадку и ручку.

Я пытаюсь сдержаться,

не попасть в нахлобучку.

Только ночь остаётся

мне для слов из души.

И когда удаётся,

я кричу ей: спеши!

Продиктуй, что хотела

мне сегодня сказать!

А она уж забыла

и отправилась спать…

Тетрадь лежала на столе,

Блестя обложкой…

И печка грела в феврале,

Мурлыча кошкой…

И снег, что вьюгою кружил,

Стучал в окошко…

И проходила тихо жизнь…

И жаль немножко,

Что нет следов ни во дворе

И ни в прихожей…

И ты ушла вдаль в январе…

И нет похожей…

Что остаётся в жизни мне?

Сидеть у печки,

Куря в звенящей тишине,

Пускать колечки…

Смешались запах табака

И запах дыма…

И знаю я наверняка:

Невосполнима

Потери боль, как гвоздь в душе…

Всё колет, колет…

На этом жизни вираже —

Я раб в неволе:

Поступков, слов, своих стихов,

Зажатых мыслей…

И оценить я не готов

Провалы в жизни…

И мыслей спутан хоровод

От жара печки…

И заслоняют небосвод

Сигар колечки…

И мысли тают, как они —

Свободный выход…

И февраля седые дни

Шумели тихо…

И собирал февраль снега

Кругом в сугробы…

И заметал наверняка,

Не видно чтобы,

И одиночество, и грусть

В тугой комочек.

Он надрывается, ну пусть —

Помочь мне хочет.

Забыть последних дней уход,

Да только всё наоборот…

А нужно ли делить стихи

на женские — мужские?

Они что, смыслом далеки

и формою чужие?

Эмоций в женских через край,

мужские же — сухи.

Ты их любовью разбавляй —

и будут неплохи.

Такой случился разговор

меж мною и тобой.

Я помню это с давних пор,

произошло весной.

И вот промчалась быстро жизнь

совместная вдвоём.

Как мы с тобой не развелись?

Полсотни лет живём.

Всю жизнь пытаемся понять

тот разговор весной,

и каждый раз в подобный час

ты спорила со мной.

Больной вопрос неразрешим.

Когда придём в согласье с ним?

Мы завершаем разговор.

Рука в руке — и новый спор.

Мы разные, и в этом суть:

что чувствам не даём уснуть

и заставляем биться сердце.

Куда нам друг от друга деться?..

Разменял седьмой десяток.

Понял: счастья миг так краток…

Жизнь прошла. Подумал: что теперь?

Взять гитару в руки, что ли,

И, закрыв глаза от боли,

В песне всё сказать, а ты поверь.

Нить судьбы проверить точно,

Чтоб в лицо, а не заочно,

Чтоб осталось счастье в памяти души.

Каждый миг для счастья вечен.

Вспомнить: где же был беспечен?

И в судьбе пересчитать все этажи.

Не гоните жизнь, ребята.

В жизни счастья маловато.

Наслаждайтесь каждым днём, за часом час.

Детство, юность не вернёте.

Оглянитесь в повороте.

Посмотрите, что теряете сейчас…

Жизни дни нанизаны, как бусы,

На судьбы извилистую нить.

Юный был, неопытный, безусый…

Оглянулся — и готовят хоронить…

А в душе ещё не смолкла песня,

И зажаты пальцы на аккорд…

Звуки струн так плавно и чудесно

Изменились, словно колокол поёт…

Вот уже пропели: «С миром, с Богом…»

Жизнь осталась за земным порогом…

Всё ушло… всё кануло… всё в прошлом…

Кем ты был: плохим или хорошим?..

Ещё одна звезда погасла.

Как грустно без её лучей…

Она светила не напрасно!

Звучал и голос! Знали, чей!

Он был чарующим всевластно,

Касался тонких струн души!

Он не глушил нас ежечасно,

Но рядом был и просто-жил!

Звезда, летевшая в ночи,

Своим огнём сжигала тучи!

Упала… Тихо помолчим…

Печалью отозвался случай…

Так звёзды, падая с небес,

Там протоптав свои тропинки,

Уходят в вечность… След исчез,

Оставив нам в глазах слезинки

И память о Звезде большой —

Была… и обрела покой…

Потёртый портфель и распахнут пиджак.

Он слово сказал, и мы знаем, что так

Говорить может только один человек.

Как жаль: он ушёл — но он с нами навек…

«Тупая» пуля, взмах руки —

Погиб, убит — друзья в печали…

А воды Терека, реки,

Без остановки так же мчали…

Поэта образ дорогой —

«Бретёр, рубака, смелый воин», —

Закончив грешный путь земной,

Остаться в вечности достоин!

Свет рампы бил ему в лицо.

Звучали монологи.

Он был и в жизни храбрецом,

Что недоступно многим.

Его Остап — не жулик, нет!

Он честен перед нами!

Ушёл, оставив в душах след…

Не передать словами…

Ушёл Кобзон. Ушла эпоха

Советской песни. Горечь вздоха

Туманит взгляд и сердце жмёт,

Дышать спокойно не даёт…

Никто нам не заменить Осю,

Пусть даже вся страна попросит…

Все мы — дети огромной Великой страны

И воспитаны были на книгах добра.

Жаль, что книгам и песням судьбой сочтены

Дни звучания и славы родного двора.

Очень жаль, что в жестокие дни перемен

Мы сожгли очень много, а что же взамен?

Я не верю в кликуш, в беспросветную мглу.

Вот появится кто-то, кто выше других,

Кто не любит железом, как он, по стеклу,

И, возможно, поднимет всех тех, кто затих!

Да! Я ушёл, куда уходят все.

Моей судьбы закончилась тропинка.

Я прожил жизнь. Морщины на челе.

Я не одни стоптал в пути ботинки.

Мне в этой жизни жали сапоги.

Казалось, что они топтали душу…

Стихи писать и песни — не моги…

А вот народ — читал, писал и слушал…

Сейчас сказали б — «в каждом утюге»

Звучал мой голос хрипло-глуховатый…

В Москве, в театре, в поле и тайге

Встречал я с ним рассветы и закаты…

Но жарким летом замолчал он наконец,

А мне надели «призрачный венец»…

Мне в друзья набивались

столько разных людей,

в личной жизни копались,

многих выгнал взашей…

Сколько дам одиноких

жали руку мою,

если б вняли им боги —

был давно бы в раю.

Только птицу удачи

не поймал я за хвост.

Всё могло быть иначе.

Нынче в землю я врос.

Закопали по пояс,

завязали глаза…

«Спи, родной, успокоясь,

надави тормоза…»

Здесь цветы не на клумбе:

те растут, эти — нет…

Припечатали к тумбе

от гитары скелет…

Все слова — словно гвозди,

что сказали в тиши…

«Без любви и без злости

отдохни, не пиши…»

Жизни горькая правда

мне уснуть не даёт.

Я вернусь, пусть не завтра,

лет на сотню вперёд.

Прохриплю, как сумею,

всё, что видел в пути,

и уйду, онемею,

чтоб следов не найти.

Чтобы вновь не схватили,

не всадили в бетон.

Чтобы звёзды светили…

Боже! Это был сон…

В куполов позолоте

яркий солнечный свет.

Жаль… ещё не допета

песня прожитых лет…

Светлой печалью покрыты потери,

те, что со временем годы берут.

Время закроет все раны на теле

души, превращая её в мёрзлый грунт.

Я не хочу судьбу такую, как во сне,

но не могу её отбросить, как игрушку.

Она корнями проросла уже во мне

и представляет очень древнюю старушку.

Обида, боль и безответная любовь

закрыли напрочь нерастраченную нежность.

И вот во мне почти совсем застыла кровь.

Я, замерзая, ухожу в большую снежность.

Не отогреться даже солнечным лучом.

Он тихо гладит мне заплаканные щёки.

И ничего не отложить мне на потом.

Я одинок, и сон безжалостно глубокий.

Порвать у времени связующую нить,

вернуть обратно ничего не удаётся.

Я понял, что судьбу не изменить,

смиренно-тихо умирать мне остаётся.

Прощай, мой мир, я ухожу, не испытав

любви ответной, безграничной, так желанной…

Я ухожу, из сердца медленно достав

тяжёлый камень, многоцветный, многогранный…

Быть может, вспомнит кто-то: был такой чудак —

писал стихи, но не умел он петь вживую…

Душа моя-один сплошной синяк!

Я сам её и бью, и сам целую…

Построен сюжет.

Он затрагивает душу.

Слова, что подобраны, — верные, точные.

Древние правила жизни нарушив,

Созданы новые. Тоже непрочные…

Миф — только миф, ну а Мир — это Мир!

Кто-то забыт, ну а кто-то кумир!

В истории вечность останется,

Запишется где-то в скрижали,

Разложится и восславится,

Но мы всё узнаем едва ли…

Мы все ограничены временем,

Коротким, как искорка в вечности,

Людским продолжая жить племенем,

Погрязшим в известной беспечности…

Все мы в этом мире гости —

Как-то так звучит с амвона.

Жить бы нам в любви, без злости,

Помолившись у иконы

Божьей Матери Христа.

Он воскрес! Был снят с креста.

«Пострадав за грех людской,

Он отправлен в мир иной —

Добрый, чистых мыслей полон» —

Вновь вещают нам с амвона.

Мы ж, погрязшие в грехах,

Только стонем: «Ох!» и «Ах!» —

И не торопимся меняться,

Над собою приподняться

Светлой верою в Христа!

Десять Заповедей? Да!

Их не много и не мало.

Прочитать бы для начала…

Судьбой наполнив паруса,

С Надежды флагом на флагштоке

И с детской Верой в чудеса

Отправились мы в путь далёкий.

Любовь, как яркий солнца луч, —

Маяк восхода и заката…

А ясный день иль шторм из туч —

То нам награда иль расплата…

Как броненосец Redoutable,

Просторами большой отчизны

Несёт нас «времени корабль»

С рожденья до печали тризны…

Я прошу Вас: «Простите меня ради Бога,

Если чем огорчил иль обидел невольно!»

Эту просьбу мою не держать у порога.

Милость в сердце пустите! Это просто. Не больно.

Пусть душа отогреется ласковым словом!

Там Любовь поселите, как жизни основу!

Также я всех прощаю, я прощением обилен,

И обиды не жгут моё сердце до боли.

Для прощения есть Бог! Он, конечно, всесилен!

Мы с ним повстречаемся позже… иль вскоре…

Всё ложь — изречённое слово?

Все речи пропитаны ядом?

Кого же терпеть мы готовы?

И кто же шагает всё рядом?

Ответов нет. Вопросов тьма.

Как жить, чтоб не сойти с ума?

Мы, ёжики в тумане,

напуганы словами,

что в уши лезут сами

с кричащего ТВ.

Свеча, горящая в ночи,

Мерцая, манит насекомых.

Ах, сколько их, таких знакомых,

Примчалось на её лучи!

Их крылья пламя обожгло.

Поставить надо бы стекло,

Коль защитить не могут сами

Себя, летящие на пламя,

В ночи решаясь на полёт,

Не разбирая, что их ждёт,

Желая света и тепла.

Их участь — пламя и зола…

Их — жаль!.. Но красота была!..

Я, наверно, чудак, потерявший мечту, —

Захлебнулся в волне непонятных стремлений…

Проявите ко мне в этот раз теплоту,

Но только не ставьте меня на колени!

Не оставьте меня погибать на ветру!

Отделите меня от пугающей тени!

Дайте чаю стакан, как проснусь поутру,

Но только не ставьте меня на колени!

По прошествии дней я, конечно, уйду.

Мной покинутый мир будет жить — вне сомнений…

А пока я живу у людей на виду

Я прошу вас: «Не ставьте меня на колени!»

Улыбки, цветы, поздравленья, подарки!

Желаю, чтоб день был весёлый и яркий,

Чтоб туфли не жали и платье чтоб впору!

И, дел переделав немалую гору,

Мужчины устроили праздник для вас

Не только на день и не просто на час!

Любовь, уваженье на долгие годы

Вам, милые женщины, чудо природы!

Весна, наступая, прогна́ла метели,

Снежку покрошила слегка на ледок,

Заставила женщин подумать о теле —

Съесть торта кусочек, поменьше чуток,

Чтоб Марта Восьмого быть самой красивой,

Чтоб туфли не жали, устойчив каблук,

Чтоб лучший мужчина назвал её милой,

А если одна-то нашёлся бы друг!

И море цветов, не считая мимозы, —

Букеты, букеты и свежие розы…

Улыбки! При встрече одни комплименты,

Чтоб на год запомнились эти моменты,

Чтоб каждый в году день дарил лишь удачу!

Я Бога прошу, ожидаю и плачу…

Вот был же февраль — двадцать третье число…

Каким-то мужчинам в тот день повезло…

Носки, пена, бритва, ещё поцелуй

И строгий наказ: мол, не пей, не балуй…

Не та атмосфера и солнце не то,

А Марта Восьмое — ДЖЕКПОТОМ в лото…

Однако не жалко мужчинам любви…

Посуду помыл да и пол — раза три…

Шампанское, торт и букетик с колен

С надеждой: мол, что-то вернётся взамен…

Пусть даже не сразу, пускай через год:

Коль любит мужчина, то он подождёт,

Желая всем женщинам солнца, тепла

И чтоб хоть одна в его жизни была!

Я не писал тебе стихов

И серенад не пел.

Сказать, что вместе жить готов,

Я тоже не сумел.

Моя любовь без громких слов,

Тихонечко жила.

Достиг преклонных я годов,

Она не умерла.

Запрятав глубже в сердце боль

Прошедших длинных дней,

Сегодня говорить готов

Я о любви своей.

Она во мне, как сладкий сон,

Волнует в сердце кровь.

Всю жизнь я ею опьянён.

Да здравствует ЛЮБОВЬ!

И даже в вечность уходя —

Всему придёт черёд,

В душе у нового дитя

Любовь вновь оживёт.

Ведь для неё предела нет,

Когда и сколько жить.

Сказать о ней, а может — нет?

Мне некого спросить…

В ответ услышать «нет» иль «да»…

Как важно, чтоб жила всегда ЛЮБОВЬ!

Любовь моя, восторгам нет числа!

Я растворился в чувстве без остатка.

На свете нет такого ремесла,

Чтоб выразить безмерно или кратко

Любовь мою и сердца жгучий жар!

Готов признать любой я гонорар:

За стих, портрет, скульптуру, наконец!

Я трепещу, как недоросль-юнец,

При виде Вас, услышав голос Ваш!

А первый раз, в музее «Эрмитаж»,

Вы, как Мадонна Светлой Красоты,

Сошли с иконы в «грешные мечты»!

Я любовался Вами, замерев.

Вы говорили что-то нараспев

Двум спутницам, стоявшим рядом с Вами,

А я следил за Вашими очами.

О, если б Вы взглянули на меня,

То я бы умер там при свете дня!

С тех пор я год хожу лишь в Эрмитаж.

Хочу сказать, что я поклонник Ваш!

Вы недоступны. Вы-экскурсовод.

Вас каждый раз народ, волнуясь, ждёт.

Я буду ждать, пусть даже до седин,

Когда смогу к Вам подойти один

И описать наедине свою любовь

И сердца жар! Боюсь, не хватит слов.

Я полон чувств! Я вовсе не шучу!

Ещё боюсь: отправите к врачу,

Сказав «С ума сошедший"экземпляр"», —

Ушат воды на мой сердечный жар!

Я вновь в сторонке, тихо трепещу,

Кусаю губы, на себя ропщу.

Я упустил счастливый свой момент.

Там, с Вами рядом, незнакомый «элемент»:

Высокий, статный и хорош собой!

Я вновь обманут собственной судьбой?

Но нет, удача: это только брат.

Я растерялся — значит, виноват!

Сегодня в вечер срочно подойду.

Узнаю точно — радость иль беду.

Скажу всё сразу, что в себе таю.

Шагну как в «омут» — может, он в «раю».

Я взгляд поймал бездонных синих глаз!

Ах! Этот взгляд обжёг меня тотчас!

Я в нём прочёл внезапный интерес!

И я шагнул вперёд, наперерез!

Слова, что ждали этот важный час,

Уже готовы! Их скажу сейчас!

Твоя улыбка встретила меня!

Да, я дождался радостного дня!

Как я влюблён! Не верю я себе!

Душа поёт и следует судьбе!

Мне не ответить оскорблением.

Мне не сказать Вам горьких слов,

И я прошу у Вас прощения

За непришедшую любовь.

Не оправдал я ожиданий,

Что возлагались на меня,

И нет у Вас других желаний,

Чтоб я исчез к исходу дня.

Уйду далёко, в неизвестность,

Где тишина, эмоций нет.

Уйду я в вечную безвестность.

Уйду, и мой исчезнет след.

Так Ваше слово, с тяжкой болью

Произнесённое впервой,

Ложась на сердце горькой солью,

Меня уводит в мир иной…

Нет, нет. Я не уйду. Я буду!

Поймёте вскоре: я — повсюду!

Ах, женщины! Вы все неповторимы!

Взгляд в зеркало, ваш лёгкий взмах руки

поправит волосы — и, кто проходит мимо,

замрёт, замедлив быстрые шаги.

Вы — совершенство в этом бурном мире!

Найдутся ли такие мужики,

кто, заперев цветок в своей квартире,

хмелеют от любви и от тоски?

И дай ВАМ Бог, чтоб ВЫ всегда светили,

как солнце днём, как месяц по ночам,

и чтоб мужчины ВАС всегда любили,

хвалу воздав за это небесам!

Всё, что приходит, — временем уносит.

Пусть день весенний счастье в дом приносит.

И целый год живите королевой,

свою звезду подняв одною левой!

Вы совершенны! Вы неповторимы!

А кто не верит — пусть проходит мимо.

И не жалейте, если что случится.

Вы знайте: есть кому на вас молиться!

Кто жизнь свою готов за вас отдать!

Взгляните и сумейте разгадать!

Вы-совершенство: дочь, жена и мать!

Ты со мною играла —

Ярким бликом была,

Что-то там напевала.

Ночь касалась чела.

Бесконечная нежность

И суровая суть

Заплетались в сердечность,

Не давая уснуть.

Рук твоих опахала,

Гипнотический взгляд —

Ты меня колдовала

Ночь вторую подряд.

Все изгибы и формы

Наших смешанных тел

Стали вдруг иллюзорны —

В крике дух улетел…

Обнажённы, беспечны,

Погрузились мы в сны,

Став одним бесконечным

Бледным светом луны…

Ты меня одолжила как мужчину на час,

А потом вдруг решила, что вернёшь не сейчас.

Все дела переделал, приглашенье кляня…

Задержать захотела… Понял я: западня!

Ты меня привязала. Я теперь на «аркане».

Ты с меня не слезала. Не присесть на диване

На одну лишь минутку… Ты мне всё же сказала:

«Всё, что было, — то шутка», — когда дверь закрывала

На огромный висячий и секретный замок…

И всю ночь говорила: «Как ты мог? Как ты мог

Не понять, не заметить, кто же ты для меня?»

Я сумел лишь ответить через двадцать три дня,

Когда шумная свадьба пела песни, плясала.