Одесские каникулы следователя Железманова

Петр Андреевич вошел в привычный ритм своей службы. А новое дело не заставило себя ждать. Обычно оно начинается или с появления потерпевшего в кабинете следователя, или с доклада официального лица, коим чаще всего выступает какой-нибудь низший полицейский чин. Сегодня сработал второй вариант: унтер-офицер вошел в кабинет следователя и отрапортовал:

— Ваше благородие, разрешите доложить: в селе Кириловка церковь ограбили.

— Церковь ограбили? — удивился Петр Андреевич. В начале ХХ века происходила сложная трансформация взаимоотношений общества, церкви и государства. Отношение к религии было весьма мозаично в различных социальных слоях.. Если крестьянство оставалось достаточно набожным, то горожане, особенно более образованные, относились к религии и ко многим требованиям культа более прохладно. Если такие события, как рождение ребенка или вступление в брак, обязательно сопровождались религиозными таинствами, что и понятно — без этого брак не имел юридической силы, то многие другие вещи соблюдались с наименьшей последовательностью. Само посещение храма, регулярная исповедь, соблюдение постов уходили из повседневной жизни многих жителей города. К слову сказать, сам Петр Андреевич в храме бывал редко, постов не соблюдал. Однако известие об ограбление церкви его покоробило. Молодой следователь не особо интересовался статистикой, иначе бы знал, что в начале ХХ века число подобных преступлений выросло в разы. Старинные иконы, предметы культа, многие изготовленные из настоящего золота и серебра, привлекали любителей легкого заработка. Для воров, специализировавшихся на краже в церквях, даже было придумано свое прозвище — клюквенники. Почему именно название этой северной кисло-сладкой ягоды легло в наименовании воровской специализации, Петр Андреевич не знал.

Впрочем, особого значения это не имеет, вызов поступил, надо приниматься за дело. Полицейский чин позаботился о транспорте: под окном стояла крестьянская телега, запряженная гнедой лошаденкой. Лошадь выглядела старой и усталой, уныло жевала поводья, время от времени совершая резкие движения головой и корпусом, стараясь сбросить надоедливых мух. Вид самой телеги тоже был не ахти — старая, дерево рассохлось, казалось, что одно колесо держится на честном слове. Перспектива трястись в этом чудо-транспорте, ощущая своей пятой точкой каждую из многочисленных ямок на сельской дороге, энтузиазма у следователя не вызвала. Тогда он принял другое решение. В коридоре примостился велосипед. На нем можно объезжать все ямы, да и скорость будет ненамного меньше.

Велосипед! Это была еще одна новинка в жизни молодого следователя. В начале ХХ века в России набирает обороты увлечение велосипедным спортом. В разных концах страны, в крупных городах и в провинции, создаются общества любителей велосипедного спорта, проводятся соревнования. Велосипед стал модной забавой представителей различных общественных слоев. Коллективные велосипедные прогулки за город постепенно превращались в привычный атрибут повседневной жизни. Петр, которого всегда привлекал активный отдых, уже давно интересовался этой новинкой. Забава была не из дешевых, поэтому реализовать свой интерес Петр смог не сразу, но в начале 1909 года он понял, что вполне может себе позволить большую трату: из Санкт-Петербурга был выписан велосипед стоимостью 65 рублей. Посылка пришла в феврале, когда еще лежал снег. Когда покупка была доставлена в дом следователя, то его радости не было предела. Он принялся обихаживать свое приобретение, старательно очищая от лишнего масла, подкачивая шины и проверяя прочность всех креплений. Петр даже попытался чуть-чуть проехаться по комнате. Однако его домашние радость не разделили.

— Ой, чой вы, барин, такое выписали? Что за страхолюдина такая? — всплеснула руками домашняя работница Прасковья.

— Это не страхолюдина, а велосипед, — снисходительно пояснил Петр.

— Да зачем она вам? Вон как на ней раскорячились, неудобно же вам!

— Ничего не раскорячился. Очень даже удобно, буду, когда снег сойдет, за город ездить. Может, по делу когда съежу, если деревня недалеко будет. Повозку еще когда дождешься!

— Дорогой, поди?

— Дорогой, ты права, шестьдесят пять рублей стоит, но что делать, хорошие вещи иногда много стоят.

Не понравилась покупка и Тимофею. Увидев довольного двуногого, суетящегося вокруг непонятного металлического чуда, втянув незнакомые запахи машинного масла, кожаного седла, резины, кот осторожно приблизился к незнакомой вещи. Попытки потрогать лапой колеса не вызвали поддержки:

— Ээээ, надеюсь, что ты не будешь точить коготочки о колеса? Они все же резиновые и могут испортиться!

Ну вот, купил себе какую-то непонятную и вонючую вещь и даже как следует посмотреть не даешь — сделал недовольную мордочку зверь. Попытки Петра проехаться на велосипеде по комнате вообще вызвали у кота полное непонимание, он недовольно забрался вначале на спинку дивана, потом на книжную полку, а затем и на шкаф. Там наверху самое безопасное место, откуда можно спокойно взирать на чудачества двуногого.

Надо сказать, что в Касимове велосипед был в диковинку. Появление следователя на улицах этого провинциального городка на необычном виде транспорта многих даже не удивляло, а пугало. Некоторые бабы ругались и крестились, зато местные мальчишки проявляли большое любопытство и даже просили попробовать прокатиться на этом двухколесном чуде.

Сейчас было самое подходящее время использовать новинку по служебной надобности.

— Так, служивый, поступим следующим образом. Насколько я помню, Кириловка в нескольких верстах отсюда? — спросил Железманов полицейского.

— Да, верст пять-шесть шесть будет.

— Вот и хорошо. Ты садись и езжай в телеге, вот я тебе тут папку свою с бумагами кладу, а я рядом на велосипеде буду следовать.

— Это как?

— Так вот, ты на телеге, а я на велосипеде.

Служивый с удивлением смотрел на новое средство передвижения. Конечно, он видел его не первый раз в жизни, но каждый раз искренне удивлялся, зачем оно нужно: и неустойчивое, и ногами крутить надо. То ли дело на телеге, сидишь себе и едешь, только лошадь надо подстегивать, чтобы не ленилась.

Так и поехали. Майское солнце пригревало, но не палило нещадным зноем так, как оно обычно делает в июне. Дождь был недавно, но не сильный, поэтому дорогу не развезло, можно было вполне комфортно объезжать лужи и ямы. В то же время влажная земля не давала подниматься облакам пыли, которые обычно сопровождают путника на сельской дороге. Так что дорога получалась достаточно комфортной. Временами даже получалось разговаривать с полицейским, выясняя то, что уже известно:

— Когда обнаружили кражу?

— Сегодня утром, батюшка пришел службу служить, а дверь церкви взломана.

— А вчера вечером все было в порядке?

— Да, ваше благородие.

— То есть кража была ночью?

— Выходит, что так.

— А украли что?

— Икону.

— Одну?

— Да только одну, но батюшка сказал, что она самая древняя была.

— А на иконе кто был изображен?

— Николай Чудотворец.

— Николай Чудотворец? — переспросил Петр, зная, что в крестьянской среде этот святой пользуется особым уважением.

— А больше ничего не взяли? Подсвечники там или кадила?

— Нет, больше ничего не взяли.

«Раз взяли только одну икону и самую древнюю в храме, то кража была неслучайно, впрочем, это еще надо уточнить», — подумал Петр Андреевич.

В селе его ждала толпа крестьян. Они были взволнованы и даже немного напуганы. Приезд следователя встретили с некоторой надеждой:

— Ваше благородие, это что такое делается? Храм наш обокрали! Найди супостата.

— Спокойно, вот только не надо говорить всем разом, — слезая с велосипеда, попытался как-то успокоить людей следователь. — Я все равно не могу всех слушать одновременно. Где староста?

— Я староста, — робко выступил пожилой крестьянин с длинной и седой бородой.

— А священник где?

Из толпы выступил священник.

— Здравствуйте, — поздоровался следователь.

— И вам доброго здаровьичка, — ответил служитель культа.

— Ведите в храм, посмотрим, что там произошло.

По дороге священник опять повторил уже известное:

— Пришел утром, а дверь в храме взломана, вошел вовнутрь, а там икона исчезла. Прямо выломали из иконостаса.

— Какая икона?

— Николая Чудотворца. Древняя икона. Семнадцатый век.

Подошли к храму. Петр Андреевич распорядился:

— Все остаются здесь, близко никто не подходит, вовнутрь тоже не заходит. Со мной войдут священник и староста. Остальные ждут, или вообще идите по домам. За кем надо, потом старосту пришлю.

Толпа несколько разочарованно остановилась. Словно все ждали чуда от приезда следователя: он приедет, подойдет к храму, и икона обнаружится, — а тут велено по домам… Но все же приказу подчинились. По внешнему виду храма, по тому, как крестится священник перед входом, Петр Андреевич понял одну важную вещь: храм и община старообрядческая. Конечно, Рязанская губерния — не сибирская глубинка, куда переселились многие старообрядцы, но все же общины староверов можно было встретить и здесь. Следователь приступил к осмотру.

Первое, что он изучил, была входная дверь. Даже неопытному взгляду было ясно, что замок открыли не родным ключом, и даже не с помощью отмычки, а просто выломали топором или ломом:

— Действовали, скорее всего, топором или фомкой, — высказал предположение Петр Андреевич, подбирая и рассматривая щепки, которые валялись на полу.

— Чем-чем? — не понял староста.

— Что ты не понял? — удивился следователь.

— Чем выломали? Топор — это я понял, а фомка — это что? Прозвище какое?

— Ага, верно сказал — прозвище. Воровское. Так воры называют небольшой ломик с загнутым концом. Им и ломают замки, запоры.

Следователь осторожно зашел в сам храм и посмотрел на пол.

— Скажите, а как часто моют полы в храме? — неожиданно спросил он священника.

— Да каждый день после службы, — удивленно ответил служитель культа.

— И вчера служба была?

— Была.

— Полы вымыли после нее?

— Обязательно.

— А кто храм запирал?

— Я и запирал.

— А не обратили внимание, полы добросовестно были вымыты?

— А какое это имеет значение? Ваше благородие, нашего заступника украли, а вы про полы… Какая разница, чистые они или грязные? — недоумевал растерянный священник.

— Это имеет большое значение, — несколько наставительно произнес Петр Андреевич. — Вот видите. На полу явно видны чьи-то следы. Явно кто-то прошелся в больших сапогах. Вчера ночью был дождь. Был у вас в Кириловке дождь?

— Да, был, — охотно кивнул головой староста.

— Сильный? — уточнил следователь.

— Не то чтобы сильный, но часа два моросил.

— А нам, значит, только его остатки достались, в Касимове только немного землю смочило, — заключил Железманов, а потом пустился в объяснения: — Если вчера в храме прибрались, то кто мог оставить такие следы от грязных сапог, словно по лужам шел? Скорее всего, это сделал тот, кто похитил икону.

— Так разве по этим следам виновного найдешь?

— Конечно, личность установить трудно, но кое-что сказать можно, например,… — следователь пригляделся и сделал пару шагов в такт следам, а потом сделал вывод: — Думается, что он немаленького роста, не меньше меня, это точно, а так может даже выше.

Подошли к иконостасу. Место, где была вырвана икона, смотрелось как язва на теле.

— Тут тоже орудовали топором или фомкой, — заключил Железманов, осматривая иконостас и поднимая с пола щепки. А потом спросил: — Больше ничего не пропало?

— Нет, все в порядке.

— Вы уверены?

— Уверен.

Все же вместе обошли весь храм. Железманов шел осторожно, внимательно смотря под ноги. Больше никакого беспорядка обнаружить не удалось.

— У меня такое ощущение, что преступник шел именно к этой иконе. Причем, он четко знал, где она висит. Взломал замок, сразу прошел к конкретной иконе, выломал ее и ушел. Больше по храму даже не ходил, — высказал предположение следователь.

Священник и староста удрученно молчали. А Петр продолжал выяснять детали.

— У вас это единственная старинная икона? Мне полицейский унтер-офицер сказал, что она семнадцатого века. Так?

— Да, эта действительно старинная икона, мы ее очень почитали, — кивнул головой священник.

— Других икон этого времени нет?

— Да вроде нет.

— Значит, все же преступник неслучайно похитил именно эту икону. Он шел именно за ней. Теперь важный вопрос: откуда он знал, что здесь в селе Кириловка есть такая древняя и интересная икона Николая Чудотворца?

— Да как это теперь узнаешь? — развел руками староста.

— Можно предположить два варианта. Первый. Преступник кто-то из местных. Кто-то из ваших сельских взял и украл икону.

— Да не может быть такого, — священник аж чуть не задохнулся от такого предположения. — У нас народ весь благочестивый, все к этой иконе с почтением относятся, — возмутился священник.

— Вы уверены?

— Уверен.

— Есть второй вариант. Преступник сам ездит по селам и деревням и высматривает подходящую добычу. Но тогда он должен был появиться в храме. Не могли бы вспомнить, на службе вчера или несколько дней назад не было посторонних? Вы ведь, наверное, всех прихожан знаете. Церковь у вас старообрядческая, круг прихожан достаточно замкнутый.

— Да, посторонние бывают редко, мы никого не гоним, но в основном на службе все свои.

— То есть нового человека вы бы заметили?

— Я, конечно, не разглядываю абсолютно каждого прихожанина, но обычно нового человека я замечаю.

— Тогда напрягите память и вспомните, были ли эти посторонние?

Священник долго думал, а потом решительно мотнул головой:

— Да нет, не примечал я незнакомых, все свои были.

— Точно?

— Точно.

— Тогда все же нельзя исключать версию о причастности к преступлению кого-то из местных.

— Да быть такого не может, — опять всплеснул руками староста.

— Возможен наводчик поневоле. Например, ездил в город покупки на ярмарке делать и разговорился с кем-то. Рассказал про икону древнюю. Вот этот кто-то на заметку и взял. Словом, есть о чем ваших сельчан поспрашивать. А сейчас надо осмотреть территорию вокруг храма.