Императрица online

— Мороженое со вкусом гречневой каши… Мороженое со вкусом щей?.. Мороженое со вкусом жареного лебедя?! Да ты что, Семён? Какие ещё жареные лебеди?

Новоиспечённая императрица с возмущением уставилась на юного обер-камергера. Тот немедленно принялся краснеть, потеть и издавать нечленораздельные звуки, что-то вроде «ме» или «бе». Сходство Столыпина с барашком усиливалось также за счёт копны светленьких кудряшек на голове и испуганного взгляда наивных голубых глаз.

Семёну было двадцать четыре года, три из которых он провёл на должности личного помощника императора. Последний год у обер-камергера выдался тяжёлым: сначала — позорный провал в соревновании за руку и сердце Екатерины (парень разрыдался на глазах у десятков миллионов зрителей телепроекта «Великая княжна. Live»), а теперь ещё и любимый босс ушёл в отставку.

Что и говорить, ситуация сложилась крайне неловкая: бывший жених был вынужден работать с отвергнувшей его невестой; да ещё и на глазах её нынешнего мужа. Генри, вооружённый маленькой камерой, бродил по библиотеке Зимнего дворца, в которой проходило совещание императрицы с обер-камергером, и снимал материал для своего документального фильма.

По-деловому из всех собравшихся выглядел только Столыпин: тёмный костюм, галстук преданного монархически-красного цвета, украшенный золотыми скипетрами и державами. Генри был в своей вечной серой футболке-поло, Екатерина тоже оделась в повседневном стиле: белая майка, тёмно-зелёная толстовка на молнии, спортивная обувь и джинсы. Пресса неоднократно критиковала наследницу российского престола за её любовь к американским штанам с заклёпками, но отказаться от этой удобной одежды она просто не могла.

Первым пунктом в плотном графике государыни значилась подготовка к коронации. Несколько крупных производителей просили высочайшего одобрения на специальные серии товаров, приуроченных к этому торжественному событию. Семён подготовил презентацию на большом экране в библиотеке, однако новая начальница срезала вдохновенное выступление на первом же слайде.

Екатерина сжалилась над блеющим помощником и продолжила более мягким тоном:

— Семён, ну правда. Что это за дикие варианты десертов?

— Дело в том, ваш’величество, — Столыпин нервно подёргал свой магнитный пропуск, перекрученный вокруг галстука, — что жареный лебедь — это традиционный царский рецепт. Ключевой элемент любого великосветского застолья на Руси. Ни одна коронация без жареного лебедя, а то и павлина, раньше не обходилась. Ну вот кондитерская фирма «Абрикосов и сыновья» и решила возродить этот обычай — в такой забавной версии. Ребята планируют выпустить серию пломбиров со вкусами классических пиршественных блюд. Сейчас модно сочетание сладкого и солёного. Я их, ваш’величество, и так отговорил от жареных павлинов — знал, что вам точно не понравится. Надеялся, может, на лебедей согласитесь, весьма перспективная идея.

— Фу, варварство какое, — сморщила точёный греческий носик Екатерина. — Лучше бы сделали абрикосовое мороженое, раз уж они сами Абрикосовы.

— Абрикосовое у них и так нарасхват идёт, — согласился Столыпин. — Но в спину им дышит фабрика Конради со своими шоколадными десертами. И ребята хотят как-то выделиться, нужен рывок.

— Передай своим ребятам, что верхом на несчастном лебеде никуда они не рванут. Не хочу начинать свою карьеру с поджаривания символа чистоты и благородства.

— Но это всего лишь вкус, химическая добавка, никто настоящих лебедей трогать не будет…

— Сказала «нет» — значит, вопрос закрыт, — жёстко прекратила столыпинский бубнёж императрица. — Пусть вешают моё лицо на мороженое со щами или кашей, если им так хочется — разумеется, за оговоренную часть доходов с продаж…

— Десять процентов.

–…хорошо, десять так десять. Но никаких лебедей! Давай следующий слайд.

Столыпин, часто моргая белёсыми ресницами, нажал кнопку на перстне-разумнике. На экран вывелось изображение двуспальной кровати, покрытой одеялом с гигантской фотографией Екатерины на нём.

— Комплект белья «В постели с императрицей»? — не поверила своим глазам глава государства. — Ты серьёзно, Сеня?

— Мэ-э-э…

— Генри, как тебе? — оглянулась Екатерина на своего молодого мужа.

— Оригинально. — Генри c весёлым видом выглянул из-за камеры.

— Ревнуешь? — кокетливо спросила новобрачная.

— О, нисколько, дорогая. Пусть называют своё бельё как хотят, но мы-то знаем, кто на самом деле окажется сегодня вечером с тобой в опочивальне.

Генри подмигнул супруге. Семён закашлялся. Англичанин, похоже, вспомнил о присутствии в библиотеке постороннего лица, слегка смутился и спрятался обратно за камеру.

Екатерина встала из-за антикварного рабочего стола, обошла его кругом и присела на самый краешек столешницы, оказавшись рядом с дрожащим Столыпиным.

— Семён, что с тобой сегодня такое? Предлагаешь какую-то ахинею. То мороженое с ужасным вкусом, то безвкусное постельное бельё.

— Ваш’величество, — Столыпин был, кажется, на грани очередной истерики, — просто совсем скоро правительство будет рассматривать бюджет, в котором расходы на монархию урежут до исторического минимума. Вы даже не сможете отметить собственную коронацию! У вас просто не будет денег на закуски для гостей! Я не беспокоюсь о своей зарплате, я беспокоюсь за вас! А производители постельного белья — знаю, ваш’величество, знаю, что оно омерзительно — дают целых двадцать процентов со всех продаж.

Екатерина помотала головой.

— Пожалуй, я пока не готова к такой степени близости со своими подданными — даже и за сто процентов. Поехали дальше.

Столыпин запустил следующий слайд.

— Набор стаканов для берёзового сока с вашей фотографией — все знают, что это ваш любимый напиток…

— Ну вот, другое дело! — обрадовалась императрица. — Утверждаю!

Семён с облегчением вытер лоб тыльной стороной ладони и перешёл к следующему претенденту.

— «Хохлома» планирует выпустить на рынок кресло с говорящим названием «Трон Екатерины». Говорят, это личная придумка основателя компании, вашего двоюродного дедушки.

— Дмитрия Дмитриевича? — удивилась Екатерина. — Ему же лет девяносто! Он ещё принимает участие в делах компании?

— После того, как с таким трудом поставил её на ноги — конечно. Мне рассказывали, что старичок до сих пор ежедневно приходит на работу. — Столыпин заметно оживился. — Примет с утра стаканчик медовухи — и вперёд, на совещание дизайнеров или маркетологов. Выдаёт одну блестящую идею за другой.

— И какая медовая фантазия пришла ему в голову на этот раз? — Екатерина подошла поближе к экрану. — Красная бархатная обивка, золотые подлокотники… А это что за прелесть? Неужели подставочка для ног? Знаешь, Семён, мне нравится. Давай одобрим.

— Уверены, ваш’величество? — уточнил Семён. — Вы же понимаете, что журналисты всегда особенно придирчиво оценивают продукцию «Хохломы» именно из-за родства Дмитрия Дмитриевича с царской семьёй.

— Понимаю, — вздохнула Екатерина. — Семейственность в нашей стране строго осуждается. Поэтому двоюродному дедуле так несладко пришлось в начале его предпринимательского пути. Все к нему относились предвзято. Тут, пожалуй, не только к медовухе пристрастишься. Но потом-то окружающие осознали, что перед ними не просто родственник монарха, а истинный талант! Вы посмотрите на этот узор на спинке кресла! Хочется рассматривать его бесконечно. — Екатерина решительно скрестила руки на груди. — За двоюродного дедулю мне не стыдно. Утверждаю «Трон Екатерины». Журналистам он не может не понравиться.

Семён сделал пометку в своём перстне и переключил слайд.

— Готов поспорить, ваш’величество, — сказал он интригующим тоном, — что за это вы простите мне все мои грехи. Представляю новинку от «Владычицы морской»! Перстень-разумник «По царскому велению»! Лимитированная серия, количество экземпляров ограничено.

— О-о-о, — протянула Екатерина, расширив глаза. — Ух ты!

Генри с камерой подошёл поближе — ещё бы, императрицу просто затрясло от приятного волнения. Столыпин, явно довольный произведённым эффектом, затараторил:

— В фотогалерее перстня будет предустановлен альбом с вашими фотографиями, в том числе редкими, из семейного архива; в видеоколлекции загружены фильмы вашей маменьки Василисы Прекрасной; в контактах — телефоны официальных поставщиков императорского двора. Также только в этом перстне будет эксклюзивная игра «Насколько хорошо ты знаешь биографию Екатерины Третьей» и приложение, позволяющее общаться с другими владельцами разумников именно этой серии. То есть эдакий виртуальный клуб для преданных монархистов.

— Как интересно! — восхищённо выдохнула Екатерина. — А можно мне такой перстень?

— Я договорился, — горделиво сообщил Семён, — вам сделают двенадцатипроцентную скидку при покупке в главном офисе.

— Скидку? — Екатерина была разочарована. — Я надеялась, подарят. Что им, жалко одну штучку?

— Ваш’величество, — растерялся Столыпин. — Это же «Владычица морская». Они и самому Господу Богу и всем архангелам его, даже если те пожалуют в офис «Владычицы» всей компанией, ничего просто так не подарят. Двенадцатипроцентная скидка — это невероятная щедрость с их стороны! Да и потом, мы с Николаем Константиновичем договаривались не принимать никаких даров…

Екатерина задумалась.

— Ты прав, Сеня. И папенька тоже был прав. Лучше за деньги купить. — Она посмотрела на Генри. — Разоримся ещё и на перстень, а? Я понимаю, что палочка-выручалочка уже обошлась в кругленькую сумму, но очень хочется!

— Конечно, дорогая, — обречённо согласился Генри. — Я же так люблю тебя — несмотря на то, что ты императрица.

— Простите, что вмешиваюсь в обсуждение семейного бюджета, — вставил реплику Столыпин, — но я рад сообщить, что «Владычица» выделит нам целых два процента с продаж перстней этой серии.

— Отлично, Семён, просто отлично! — обычно сдержанная Екатерина даже подпрыгнула от радости. — Думаю, эти два процента перекроют доходы от продажи всей остальной коронационной продукции, вместе взятой.

— Учитывая популярность «Владычицы морской» — наверняка.

Императрица была так довольна, что захотела сделать что-нибудь приятное и для своего помощника.

— Что ж, Сеня, ты просто изумительно провёл переговоры с титанами отечественного бизнеса — про постельное бельё и лебединое мороженое вспоминать не будем — так что скажи, чем я могу тебя поощрить? К сожалению, с деньгами у нас пока напряжёнка…

— Ваш’величество! — Столыпин оставил в покое пропуск с галстуком, за которые держался, как за спасательный круг, и вытащил из нагрудного кармана пиджака золотой ключ, обсыпанный драгоценными камнями наподобие кренделя с маком. — Умоляю, отмените вы эту железяку!

Екатерина поразилась:

— Постой, это что, символический ключ от опочивальни монарха, я не ошибаюсь? Неужели ты до сих пор его с собой таскаешь?

— Увы, ваш’величество! Я обер-камергер, а это официальной символ обер-камергерской власти с незапамятных времён. Обязан всегда носить его у сердца. — Столыпин с отвращением потряс ключом в воздухе. — Он мне уже мозоль на груди натёр!

— Разве папенька после сокращения штата сотрудников Зимнего не отменил этот пережиток прошлого?

— Так и не успел, ваш’величество. Мы с Николаем Константиновичем завозились с этим конкурсом на вашу руку и сердце, — Семён потупил взор и покрылся красными пятнами, — вот и забыли про эту железяку совершенно.

— Да, Кейт, как-то нехорошо получается, что твой бывший жених разгуливает с ключом от нашей опочивальни, — неожиданно вступил в разговор Генри, опустив камеру.

— Нет-нет, ваш’высочество, во всём дворце давно уже магнитные замки стоят, — поспешил заверить принца Столыпин. — Ключ ни к одной двери не подходит. Да я, откровенно говоря, даже не уверен, что он когда бы то ни было использовался по назначению. Вы посмотрите на его размер! Чуть ли не с поварёшку величиной. Это что за замок должен быть! Амбарный, а то и от целого города!

— Так, — решительно поставила точку императрица. — Избавимся от этой древности раз и навсегда, прямо сейчас. Сдадим твой ключ от прошлого в Эрмитаж. Пиши, Семён, мой первый указ — об отмене устаревшей традиции.

Не успела императрица припечатать электронный документ своим перстнем, как из темноты (электричество во дворце экономили) в дверь библиотеки ворвалась Мелисса Майер — в асимметричном платье беспокойного оранжевого цвета. Глава правительства спрыгнула с фиолетового гироскутера, властно отодвинула рукой щуплого Столыпина и устремилась к Екатерине:

— Ваше величество, так что вы думаете по поводу второго солнца? А, Генри, и ты здесь. И опять со своей камерой… Катарина, ответ нужен срочно! Меня в кабинете семнадцать человек ждут из Императорской Космической Коллегии и Военный Министр Сухомлинов.

— Что? Какое солнце? — не поняла императрица.

— Второе! Второе солнце. Боже, Катарина, — с досадой сказала премьер-министр, заправляя за уши короткие чёрные волосы, — вы что, не посмотрели документы, которые я вам отправила?

Мелисса кивнула в сторону красного принтера, дремавшего на антикварном столе. Екатерина только сейчас заметила рядом с ним целую стопку распечаток на рисовой бумаге. Вот так сюрприз. Оказывается, сотни проблем требовали немедленного высочайшего внимания!

— Ой, простите, ваш’величество, — тихонько вякнул Столыпин. — Вообще-то я должен был вам раньше сказать. Принтер включается в одиннадцать часов ежедневно, кроме субботы и воскресенья.

— Ну, знаешь ли, Семён! — с укором взглянула на него Екатерина, обречённо снимая толстовку (работа, судя по кипе посланий, предстояла нешуточная) и усаживаясь обратно за стол. А она-то, наивная, собиралась перед обедом прогуляться по городу верхом на Кирине! Какие уж тут гуляния. Невидимые цепи приковали её к старому столу, выкачавшему жизненные силы не из одного российского монарха.

— Вот так безобразие у вас творится, ваше величество, — неодобрительно покачала головой Мелисса, хотя её мнения никто не спрашивал. — Я бы на вашем месте лишила господина Столыпина квартальной премии.

— Я в состоянии сама разобраться со своим аппаратом, Мелисса Карловна, — холодно отрезала Екатерина. — Вы мне лучше скажите, где в этом бумажном хаосе ваш солнечный проект?

Мелисса принялась рыться в рисовых листах.

— Не то, не то, не то… А, вот оно. Если коротко, Катарина,"Второе солнце" — это новый космический проект Российской империи. По важности — где-то посередине между пилотируемым полётом на Марс и туристическими экскурсиями на Луну. — Мелисса говорила быстро и сердито. Она стояла рядом с Екатериной и постукивала носком бело-оранжевой туфли по паркету. Это порядком раздражало. — Запускаем на орбиту гигантское зеркало, которое будет отражать солнечный свет. Ну, согласны? Подписывайте!

— Постойте, постойте, дайте разобраться. — Екатерина не собиралась идти на поводу у главы правительства. Она старалась добросовестно относиться к своим обязанностям. — Какого размера будет это зеркало?

— Один квадратный километр. По площади — примерно как пятьдесят пирамид Хеопса.

Тук-тук-тук. Екатерина начала медленно закипать от этой импровизированной чечётки.

— Катарина, вам совершенно незачем вдаваться в эти скучные цифры. Припечатайте, и я побегу.

— Не так быстро, Мелисса Карловна. Я не понимаю, как вообще возможно поднять километровое зеркало на такую немыслимую высоту? Оно же громоздкое. Может, начать с чего-нибудь менее тяжёлого? Скажем, на пирамиде Хеопса потренироваться?

— Ваше величество, если бы вы прочитали документы, которые я вам отправила ещё в восемь часов утра, — язвительно ответила премьер-министр, — вы бы знали, что это зеркало сделано из тончайшей фольги. Ну не совсем фольги — при подготовке экспедиции на Марс столько новых материалов придумано! Одним словом, эта условная фольга свёрнута в ма-а-аленький комочек. Этот комочек долетит до орбиты, а там автоматически расправится в большо-о-ой парус. Парус отразит солнечный свет на Землю.

Мелисса разговаривала с императрицей как с ма-а-аленьким ребёнком. И Екатерина была уже на грани большо-о-ого космического взрыва.

— Что, всю Землю ваш парус осветит? — уточнила императрица, пытаясь держать себя в руках.

— Конечно, нет! — закатила глаза Мелисса. — Фольга не настолько большая. Эксперимент решили начать с Петербурга.

— Но у нас же и так во дворах-колодцах работает система отражающих свет зеркал. Народ вроде доволен, нет тёмных углов. Зачем ещё дорогостоящее второе солнце?

Мелиссы нетерпеливо притопнула ногой.

— Во-первых, Катарина, не настолько оно и дорогостоящее. Большинство затрат возьмёт на себя бизнес. Инвестиции окупятся моментально! Аграрные предприятия получат небывалый урожай, производители солнечных батарей — скачок заказов, отели — приток туристов. А во-вторых, — премьер-министр вновь заправила волосы за уши, открыв взорам окружающих серьги смелого дизайна, — вы хоть представляете, как нам обзавидуется Лос-Анджелес⁶? Петербург, дождливый, мокрый, пасмурный Петербург отныне станет городом вечного солнца! Здесь теперь будут жить ангелы, а не в Южной Калифорнии.

Мелисса терпеть не могла новую президентшу Америки, и Екатерина это знала. У самой Екатерины тоже были кой-какие счёты с Соединёнными Штатами, но затевать сомнительное, претенциозное мероприятие только ради удовлетворения собственных амбиций не хотелось.

— Мелисса Карловна, простите, но прямо сейчас, вот так с кондачка, я не могу одобрить этот проект, — твёрдо сказала императрица. — Нужно изучить документы; провести опрос общественного мнения, в конце концов. Петербуржцы, конечно, привыкли к белым ночам, но вдруг им не понравится этот круглогодичный небесный фонарь?

— Но у меня полный кабинет чиновников, Катарина! Мы должны сегодня же, сейчас же приступить к разработке деталей проекта! — Тёмные глаза премьер-министра гневно сверкали.

— Ничем не могу помочь, — любезно отозвалась Екатерина. — Сперва хочу разобраться в вопросе. Не желаю быть марионеточным монархом.

Мелисса сжала губы в тонкую ярко-красную полоску, потом разлепила их и процедила:

— Позвольте напомнить, ваше величество, что из-за своеволия фараона Хеопса рухнула Четвёртая династия Древнего царства Египта.

Екатерина изумлённо вскинула брови, поражаясь нахальству премьер-министра. Мелисса перешла все грани. Это было слишком даже для неё.

Императрица подавила внутреннюю вспышку ярости — Романовы всегда превосходно владели собой — и спокойно спросила:

— Мелисса Карловна, я вижу, дело не только во втором солнце. Что происходит? Вы всегда очень энергичны, но сегодня буквально олицетворяете собой стресс.

Глава правительства посмотрела на Генри. Тот моментально всё понял и выключил камеру. Мелисса наклонилась к Екатерине и прошептала, выдыхая хвойную свежесть (судя по запаху — молодые еловые веточки, продававшиеся в пассаже Второва в вакуумной упаковке и заменявшие гражданам империи американский чуинг-гам):

— Курить хочется до чёртиков.

— Вы курите? — удивилась Екатерина.

— Уже нет. Последние два дня. Пытаюсь бросить. Вы представьте, какой скандал будет, если до прессы дойдёт, что лидер самой экологичной партии в мире курит.

— Конечно. Тяжело без сигарет? — Екатерина, преисполнившись сочувствием, простила Мелиссе её нападки. Трудно бороться с тем, что сильнее тебя. Премьер-министр отчаянно мечтала о табаке, императрица — о вольном ветре, бьющем в лицо беззаботному всаднику.

— Видите, руки трясутся? — Мелисса вытянула ухоженные пальчики, которые и правда мелко дрожали. — Вообще себя не контролирую.

После того, как взбудораженная, нервная глава правительства улетела на своём гироскутере объясняться с коллегами, а Столыпин выбежал в коридор поговорить по перстню-разумнику со своей мамочкой, Екатерина встала из-за стола и повернулась к мужу:

— Генри?

— Да, Кейт? — Он складывал камеру в сумку.

— Знаешь, о чём я думаю?

Генри выпрямился и подмигнул новобрачной.

— Полагаю, о том же, о чём и я. — Он подошёл поближе и крепко обхватил её за талию. За последние дни молодой муж ясно дал ей понять: англичане только кажутся сдержанными; под внешней замороженностью кроется горячая лава страстей. Одним движением Генри усадил Екатерину на антикварный стол. Серые глаза оказались совсем близко. — Надеюсь, мы не оскорбим память твоих предков, решавших здесь проблемы мирового масштаба?

— О! — покраснела Екатерина, обнимая супруга и пропуская между пальцами короткие, жёсткие рыжие пряди. — Дорогой, я же на работе. И Семён сейчас вернётся… Нет, вообще-то я думала не об этом, хотя теперь буду думать об этом постоянно, спасибо тебе большое, весь день под откос… Я думала о коммунальных квартирах.

Генри, похоже, растерялся. По крайней мере, выпустил жену из объятий.

— О каких ещё коммунальных квартирах? — Рыжие брови сошлись на переносице.

— Которые в Швейцарии после революции появились, — пояснила Екатерина, возвращая на место лямку майки.

— Нет, всё-таки как прав я был, как прав! Ведь дал себе зарок жениться только на простой девушке, из обычной семьи! — мрачно сказал Генри и уселся на стул у стены. — Не сдержал собственное слово — и вот она расплата. Живу с государственным лицом. Медовый месяц в библиотеке провожу. Купаюсь в море бумаг.

— Да ладно тебе, Генри, — улыбнулась Екатерина. — Вот через месяц поедем в Англию на скачки, и наверстаем упущенное. Обещаю! Ещё будешь просить пощады у русской императрицы! А слово Романовых — прочнее карбона, как говорит папенька.

— Хорошо, проверим, — согласился Генри, остывая. — Так что там с квартирами?

— Да я просто подумала, что мы с Мелиссой — как две кухарки на одной политической кухне. Ссоримся, вместо того чтобы управлять государством. Не Зимний дворец, а какая-то швейцарская коммуналка.