Жертвы Плещеева озера

Поспешно попрощавшись с подругой, Дайнека села за руль, опустила козырек и посмотрела на себя в зеркальце. Ей сделалось не по себе от странной подозрительности в собственном взгляде. Она завела машину и поехала домой, стараясь не думать о гадалке, но все больше погружалась в переживания и рылась в собственных страхах.

Джамиль позвонил, когда Дайнека перешагнула порог квартиры. Схватив трубку, она выпалила:

— У тебя все хорошо?

— Что-нибудь случилось? — спросил Джамиль.

— Нет, ничего.

— Голос у тебя какой-то…

— Какой?

Джамиль помолчал, словно подбирая слова, потом объяснил:

— Испуганный как будто.

— Мы сегодня увидимся? — поинтересовалась Дайнека.

— Скорее всего — завтра.

— Почему не сегодня?

— Я не в Москве.

— Вот как.

— Поездка организовалась стихийно. Прости, что не сказал. Не успел.

— Ты и не должен.

Он тихо спросил:

— Обиделась?

— Нет…

— Обиделась. Я же слышу.

— Прошу тебя…

— Что?

Дайнека заговорила чуть громче:

— Прошу тебя, возвращайся поскорее.

— Ты так говоришь, как будто на войну меня провожаешь. У тебя точно все хорошо?

Прислушавшись к звукам, которые доносились из трубки, Дайнека спросила:

— Ты в аэропорту?

— Поздравляю, ты меня рассекретила. Мне пора, рейс объявили. — Голос Джамиля звучал грустно и неуверенно.

— Когда ты вернешься?

— Я позвоню. Целую.

— Жду тебя.

Отключив телефон, Дайнека сняла куртку и бросила ее на столик в прихожей. Прошла в свою комнату, там, не раздеваясь, рухнула в постель и мгновенно уснула.

Проснулась Дайнека от того, что лаял Тишотка. Кто-то пытался открыть ключом дверной замок. Она вскочила с кровати и побежала в прихожую. В глазок увидела Настю, открыла дверь и сдержанно проронила:

— Проходи.

— Замок сменила? — спросила Настя.

«Святая наивность», — подумала Дайнека, но вслух ответила:

— Еще полгода назад.

— Сразу после того, как твой отец меня бросил. Это совпадение?

— Давай не будем. — Дайнека прошла в комнату и оттуда спросила: — Зачем ты пришла?

Настя проследовала за ней:

— Твой отец не берет трубку.

— И что?

— Мне нужно поговорить с ним.

— О чем?

Настя ответила с явным раздражением:

— А вот это — не твое дело!

— Тогда зачем явилась ко мне?

— Чтобы ты организовала встречу со Славиком.

Услышав имя отца в уменьшительной форме, Дайнека скривилась, но все же удержалась от того, чтобы не вышвырнуть нахалку из дома. Ее остановило лишь то, что она когда-то была женой отца и членом семьи.

— Хорошо. — Она опустила глаза. — Я поговорю с папой, потом позвоню тебе.

Дайнека вышла в прихожую, чтобы показать, что больше не задерживает Настю, но та, выглянув из комнаты, сообщила:

— Нет. Ты позвонишь сейчас.

— Это приказ? — поинтересовалась Дайнека.

— Да, — ответила Настя.

— Тогда пошла вон…

Входная дверь распахнулась так широко, что могло показаться: еще немного, и дело кончится дракой.

— Тебе лучше успокоиться, — заметила Настя.

— Пошла вон из моего дома!

— Предупреждаю, тебе лучше позвонить.

— Теперь ты мне угрожаешь?

Настя невозмутимо продолжила:

— Когда будешь звонить, скажи Славику только два слова: «Контракт с Эдиссоном».

— Три, — на автомате проронила Дайнека.

Татуированные брови Насти удивленно взлетели:

— С чего это вдруг?

— Предлог «с» — тоже слово.

— Вот, уж извини, университетов мы не кончали.

— Это я знаю.

— Занудой была, ей и осталась! — фыркнула Настя.

— Ею, — снова сказала Дайнека.

— Будешь звонить отцу?

— Сначала расскажи, что за контракт.

— Спроси у него.

— Послушай…

— Звони, не тяни время! — Голос Насти прозвучал угрожающе, как будто на ее стороне была сила.

Что-то подсказало Дайнеке, что нужно звонить сейчас.

— Жди, — буркнула она и ушла в свою комнату. Оттуда позвонила отцу: — Папа!

— Здравствуй, милая.

— Звоню по важному делу.

— Что такое?

— Ко мне пришла Настя.

— Чего она хочет? — Голос отца потускнел. — Зачем явилась к тебе?

— Хочет, чтобы ты поговорил с ней.

— При чем же здесь ты?

— Не знаю, но, кажется, она угрожает.

— Чем?

— «Контракт с Эдиссоном»… Тебе о чем-нибудь говорят эти слова?

Последовала долгая пауза, после которой прозвучал мгновенно постаревший голос отца:

— Передай трубку Насте.

— Папа, я не понимаю…

Но он настойчиво повторил:

— Пожалуйста, передай.

Отец приехал через полчаса после ухода Насти и с порога сказал:

— Она должна была оставить…

— Копии документов. — Дайнека протянула отцу пачку отксерокопированных листов. — Что это?

— Я все тебе объясню. Потом… — Отец огляделся, выбирая, куда сесть. Устроившись на диване, сказал: — Оставь меня, пожалуйста, одного.

Дайнеку не пришлось просить дважды. Впервые в жизни ей было некомфортно рядом с отцом. Ее буквально душило ощущение надвигающейся беды.

Минут через двадцать отец вошел на кухню, где Дайнека сидела на подоконнике. Бросив документы на стол, он попросил:

— Налей мне чайку.

Она слезла с подоконника, включила чайник и, словно оттягивая тяжелый разговор, открыла холодильник.

— Есть хочешь?

На что получила ответ:

— Нет, только чай.

Дайнека села на стул и перевела взгляд на отца.

— Ну?..

Он снова взял в руки листы.

— Похоже, у меня неприятности.

— Настя требует денег?

Отец понуро кивнул:

— На этот раз дело посерьезнее. Она шантажирует меня.

— Чем? — Дайнека сползла со стула и села на корточки, чтобы заглянуть в его лицо. — Ты совершил что-то незаконное?

Вячеслав Алексеевич тряхнул бумагами:

— Если оригинал документа попадет не в те руки, это погубит репутацию «Евросибирского холдинга», а значит, мою. Я лишусь работы и, возможно, пойду под суд. Но самое страшное заключается в том, что я подвел своего друга, погубил дело всей жизни Добрынина.

— Какая-то бумажка — и такие последствия? — удивилась Дайнека.

— За этой бумажкой кроется серьезное финансовое преступление. Речь идет о сотнях миллионов.

— Тебе нужно все рассказать дяде Боре.

Отец покачал головой:

— Борис Ефимович меня не поймет. — Он отшвырнул бумаги так, что они разлетелись по кухне. — Должен же быть какой-то выход!

— Подожди, папа… — Дайнека вскочила на ноги и взяла в руки его лицо. — Она просит денег?

Он кивнул:

— Просит.

— Дай. Это самое простое, что можно сделать.

— У меня нет такой суммы. — Вячеслав Алексеевич покачал головой. — Даже если я продам автомобили, свою и эту квартиры, то не наберу половины требуемой суммы.

— Да она просто мстит тебе за развод! — Дайнека беспокойно заходила по кухне. — Прорва ненасытная! Мало ей нашей дачи и денег, которые ты ей оставил!

— В этом вся Настя.

— Но что это за документы? И как они оказались у Насти?

— Это так называемый сейфовый договор. — Отец ответил с нарочитым спокойствием, за которым крылось отчаяние.

— Что значит сейфовый?

— Договор, для сокрытия которого совершена другая, официальная сделка с заниженной стоимостью.

— Сокрытие налогов? — упавшим голосом спросила Дайнека.

— Не я придумал, не мне отменять, — словно оправдываясь, произнес Вячеслав Алексеевич. — Без оптимизации налогов не обходится ни одно предприятие.

— Это не оптимизация, — сказала Дайнека. — Это воровство!

— Не будь максималисткой. Повторяю: не я придумал, не мне отменять.

— Ну, хорошо. Название договора предполагает, что он должен храниться в сейфе. Как договор попал в Настины руки?

— Могу только предположить.

— Как? — упорствовала Дайнека.

— Недолгое время договор хранился в моем личном сейфе на даче.

— Как неосторожно! — воскликнула Дайнека. — Неужели ты не догадывался, что Настя постоянно таскала из сейфа деньги? Она знала код!

— Догадывался. — Вячеслав Алексеевич неуверенно кашлянул. — Но я не мог предположить, что ее заинтересуют мои бумаги.

— В это действительно трудно поверить. Даже прочитав договор, она бы вряд ли что-нибудь поняла. Уверена, ее кто-то надоумил или использовал.

— Теперь это не имеет никакого значения.

— Когда, по твоим расчетам, это случилось?

— Около года назад. — Вячеслав Алексеевич опустил голову и устало добавил: — Дело осложняется тем, что у нее находится оригинал документа с синими печатями и чернильными подписями.

— Как ты мог не заметить пропажу договора?

— Было три экземпляра, а поскольку обычно делают два, я почему-то решил, что просчитался. У нас на фирме тогда было сложное время.

— Что будем делать?

Отец отодвинул от себя нетронутый чай и встал.

— Мне нужно подумать.