Бюро расставаний

Стук в дверь раздался ровно в пять.

Дверного молотка, кстати, они пока не приобрели. Каждый из сотрудников агентства имел собственный взгляд на то, каким должен быть этот важный предмет: Андрей предлагал приобрести, не заморачиваясь, стандартный бронзовый молоточек; Елена углядела где-то изящную ящерку; гному полюбился грозный лев, держащий в пасти кольцо. Гай был, как всегда, оригинален, и в каталоге ткнул пальцем в изображение кошачьей морды с мышью в зубах; собственно, мышью и предполагалось стучать в дверь.

— Конечно, их племя мышей не любит, — с долей сочувствия сказала Елена, когда пикси не было рядом. — Когда мышь для тебя такого размера, как для нас какой-нибудь дог, поневоле разглядишь, сколько у неё зубов и какие они острые…

Итак, клиентка постучала в дверь просто кулачком.

Вренн отворил дверь и с поклоном проводил её в кабинет.

— Госпожа Захарова? — Андрей встал из-за стола. — Прошу вас, садитесь. Я Андрей Беланович, это Елена Асканова, мы совладельцы агентства. Вренн — наш секретарь, вы не возражаете, если он будет записывать разговор?

— Ну-у… нет, наверное. Не буду, — немного растерянно протянула женщина. — Я не очень люблю магическую запись, всегда на ней так плохо выгляжу…

Проглотив смешок, Елена спросила:

— Итак, госпожа Захарова…

— Нина, просто Нина, пожалуйста.

— Хорошо. Нина, чем мы можем быть вам полезны?

— А… Господин Верещагин не рассказал вам, в чём моя проблема?

— Он сообщил лишь, что вы хотели бы уволиться из салона «Цирцея», — ответил Андрей. — Поэтому расскажите, пожалуйста, в чём же проблема, и мы вместе подумаем, как вам помочь.

— Н-ну… хорошо… — клиентка потёрла лоб и начала рассказ.

Поначалу она мекала и запиналась на каждом слове, но потом как-то ожила, втянулась, что ли? История же была такова…

В семье Нины всегда рождались только девочки. Собственно, ни своего отца, ни деда она не видела ни разу, хотя и мать, и бабка, и даже прабабушка были вполне живы, здоровы и крепки. По крайней мере, до её, Нины, полного совершеннолетия. Став взрослой, она поняла, что мужчины в этом доме были… одноразовыми и исчезали с появлением ребенка.

Через поколение в этой семье передавались дар и артефакт. Отметив свой двадцать первый день рождения, Нина получила от бабушки шкатулку и тетрадь, куда уже не первую сотню лет записывались заклинания, наговоры, составы чаёв и методы приготовления кремов — магия красоты, чудо её сохранения. Как и тетрадь, открыть шкатулку могла только бабушка, а теперь и Нина, такая вот семейная магия.

Артефакт представлял собой сплетённый из трёх металлов — серебра, бронзы и золота — ажурный шар размером с яблоко, внутри которого свободно катались двенадцать камней, от аквамарина до яшмы.

— Артефакт связан с даром? — спросил Вренн, строча в блокноте.

— Ну конечно! — ответила клиентка. — Давайте я покажу, говорить я не большой мастер… Госпожа Асканова, вы позволите? Я проведу короткий сеанс, а потом попробую объяснить…

— Хорошо… — Елена покосилась на партнера, убедилась, что на его лице нет и тени усмешки, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Нина положила ладони ей на виски и не то запела, не то забормотала что-то невнятное. Лена почувствовала, как уходит несильная головная боль, донимавшая её с утра, как становится мягкой и расправляется пересохшая кожа лба, исчезает песок под веками… Кажется, она даже задремала буквально на несколько мгновений, но проснулась освежённая, словно спала целую ночь.

Клиентка уже сидела в кресле, сложив ладони на коленях, и улыбалась.

— Ленка, — потрясённо сказал Андрей. — Я тебя такой даже на выпускном вечере не видел! Иди и срочно посмотри в зеркало!

Зеркало было только в ванной. Оно отразило всё ту же самую Елену, только помолодевшую лет на десять, свежую, будто со светящейся кожей, а главное — неожиданно красивую! Высокий лоб стал казаться мраморным, глубоко посаженные тёмные глаза — таинственными, розовые губы улыбались. Лена отвернулась от зеркала и поспешно вернулась в кабинет.

— Спасибо, — сказала она Нине. — Это впечатляет. И как долго держится эффект?

— Без артефакта — дня три. Ну, у вас, может быть, чуть больше, база хорошая, просто надо поработать… Я вам дам кремы и чай. А вот когда я работаю с артефактом, сохраняется два-три месяца. Понимаете?

— Ещё как! Теперь ясно, почему владельцы салона не хотят с вами расставаться.

— Владелица. Хозяйка «Цирцеи» — госпожа Ангелина Майер.

— Хорошо, — кивнула Елена. — Но пока не понятно, почему вы не можете попросту забрать артефакт и попрощаться с госпожой Майер навсегда.

— Я не сказала? — Нина всплеснула руками. — Когда я нанималась в салон, мы подписали контракт на пять лет, с автоматической пролонгацией. У меня тогда были… проблемы, и больше всего я боялась потерять шкатулку, вот и попросила госпожу Майер хранить её в сейфе.

— Ага, а теперь она не желает ценность возвращать, — понимающе кивнул Андрей.

— Минуточку, — внезапно спросил гном, — контракт магически заверенный?

— Да.

— Пролонгация односторонняя, или должно быть произнесено вслух согласие обеих сторон?

— В том-то и дело, что односторонняя… Что говорить, дурочка я была малолетняя.

— Поня-ятно, — пробормотал Вренн, переворачивая страницу блокнота. — А что за проблемы?

Рассказывать об этом клиентке явно не хотелось, но, помявшись, она сказала:

— Недели через две после моего полного совершеннолетия случилась беда. Я тогда диплом защитила…

— А что вы закончили? — перебил её Вренн.

— Целительский, конечно, — удивилась она. — Группа называлась «Пластическая хирургия и косметология». Так вот, я защитила диплом и вернулась в этот день очень поздно…

Она с благодарностью выпила воду из поданного Андреем стакана и продолжила.

Семья Захаровых жила в небольшом доме на Песчаной улице. Уже подходя к дому, Нина почувствовала, что что-то не так: июнь, в саду соловьи каждую ночь поют, а тут тишина. Даже соседский пёс не лает. Ни одно окно в доме не светилось, и она почувствовала, что не может заставить себя туда войти. Сделала ещё шаг, тут будто ударили в сердце: Нина поняла, что её родных нет в живых, и тот, кто сделал это, затаился в тени деревьев. Она опрометью бросилась к соседям, благо их зять служил в городской страже, а когда вместе с мужчинами вернулась домой, никого уже не было.

Только тела мамы, бабушки и прабабушки, остывающие на полу в гостиной.

— Убийцу нашли? — после некоторого молчания спросила Елена.

Нина молча помотала головой.

— Дело закрыли?

— Не знаю… Лет прошло немало, может, и закрыли. Я не интересовалась, родных бы это не вернуло, а мне надо было… выживать.

Через несколько дней после того страшного вечера, на похоронах, её отвела в сторону сокурсница Тая, целительница, и огорошила вопросом в лоб:

— Ты знаешь, что беременна?

Конечно она не знала. Срок был небольшой, всего четыре недели, Таисия увидела изменения в ауре. В положенный срок родилась девочка, названная в честь Нининой бабушки Машей. Надо было на что-то жить, и Нина устроилась работать в «Цирцею»…

— Где сейчас девочка? — спросил Андрей.

— В школе при монастыре Бригиты. Она до года была со мной, а потом пришлось её отвезти туда, — неохотно ответила женщина. — Травяными смесями и кремами без лицензии много не заработаешь, а на лицензию денег не было. Я потому договор и не читала, что мне всё равно было, что и как, лишь бы платили много.

— А госпожа Майер платит много?

— Да.

— Тогда почему же вы хотите от неё уйти?

— Понимаете… У Маши скоро первое совершеннолетие, и стала просыпаться магия. Семейная, как у меня, только в разы сильнее. Не позднее её четырнадцатого дня рождения я должна привязать к ней артефакт.

— А шкатулка в сейфе… — продолжила Елена. — И сколько осталось времени?

— Три недели.

Хозяева агентства переглянулись и присвистнули, а гном перелистнул страницу назад и спросил вдруг:

— Вы ж говорили, что дар передаётся через поколение?

— Да, Маша вот оказалась исключением. Её отец был сильным магом, на четверть эльфом, может, это сказалось?

— Возможно… — Вренн покусал карандаш, но больше ничего не сказал.

Через полчаса Нина Захарова выходила из дверей агентства расставаний, оставив в кабинете пятьсот дукатов предоплаты и подписанный магический договор, согласно которому агентство «Вакарисасеи» в лице Андрея Белановича и Елены Аскановой брало на себя обязательство любым законным способом добиться её увольнения из салона «Цирцея».

Уже стоя в дверях, она улыбнулась смущённо и спросила:

— А что означает это странное слово, которым вы называетесь?

— О, это очень просто! — ответил Беланович. он давно ожидал такого вопроса и ответ отрепетировал до блеска. — Первыми такую услугу придумали в Ниппоне. И слово это по-ниппонски означает «тот, кто делает расставание лёгким».

Договор был торжественно убран в сейф, после чего Елена, нахмурившись, спросила:

— Гай не возвращался?

— Нет, — покачал головой Беланович. — Не вернулся, не присылал сообщений и магвестников тоже не слал.

— Пикси не могут отправлять магвестники, — педантично поправил его Вренн.

— Зато мы можем кое-что другое! — раздался голосок с подоконника. — И ты мне должна шоколад!

— Ну наконец-то! — воскликнула Елена. — Где ты был и почему не показался раньше?

— Зачем же я на глаза клиентке полезу? — резонно возразил Гай, перепрыгнув на её письменный стол и усаживаясь на краю. — Ну, извини, до четырёх часов вернуться я не успел, там было очень, оч-чень интересно! Но я ни слова не произнесу, пока не получу свой приз.

— Резонно, — кивнула Асканова. — Сейчас принесу.

Когда она вернулась из своей комнаты с плиткой, обёрнутой в золотую фольгу, трое существ мужского пола что-то активно обсуждали. Более того, они замолчали, стоило ей войти в комнату. «Видимо, колдовство семьи Захаровых действовало недолго», — подумала Елена, непроизвольно пощупав лоб.

— Не трогай! — взвизгнул Гай, подпрыгнув на столе и дёрнув её за рукав. — С ума сошла? Испортишь!

— Да ну, не говори ерунды. Вот, держи своё счастье, — она положила шоколадку на стол и села. — Давай, излагай, что там было, в этой «Цирцее»?

Пикси надул щеки, пантомимой изобразил, как он голоден и откусил разом треть плитки. Быстро прожевал, проглотил, остаток завернул в фольгу и спрятал где-то в многочисленных карманах зелёного комбинезона, опасливо косясь при этом на компаньонов. Потом он вновь уселся на край стола и сказал самым деловым тоном:

— Значит, первое и главное: хозяйка салона денежки получает не только и не столько от работы маникюрш и косметологов, сколько от совсем других занятий.

— От каких? — не выдержал гном.

— Во-первых, шантаж. Ну, вы ж понимаете: пока женщине полируют когти и красят кудри, она мастеру расскажет обо всём на свете. А если эта самая мастер ещё и вопросы правильные задаёт, то узнает вообще что угодно. Хоть государственные секреты, хоть семейные тайны, хоть любовные истории. В потайном ящике стола у госпожи Майер лежит толстая тетрадь, за сожжение которой многие личности из высшего света заплатили бы любые деньги, потому что там есть о них информация. Самого, скажу я вам, нелицеприятного толка.

Удивительным образом во время этого рассказа и речь, и манеры Гая изменились кардинально. Теперь он ничем не напоминал разбушевавшуюся обезьянку, напротив, казался мудрым и немного печальным, и вообще — человеком куда большим, чем многие и многие… В который раз Андрей удивился этой трансформации, но тут же об этом удивлении и забыл, потому что пикси рассказывал дальше:

— Про шантаж я точно знаю, сидел у неё в кабинете и слушал, а маникюрши и парикмахеры приходили после каждого сеанса и докладывали. Госпожа Майер слушала и делала пометки, а когда сотрудница уходила, вытаскивала тетрадь и подробно записывала всё: дату, кому рассказали, что именно… Записывала, проговаривала, что пишет, и губами так причмокивала, будто леденец сосёт. Фу, гадость! — Гай содрогнулся, будто ему за шиворот бросили ледышку.

— Тебя не заметили? — деловито спросил Вренн.

— Обижаешь!

— И что, любой из ваших так может?

— Не-а. Только тот, который захочет, чтобы его не увидели. А пикси людям не служат, так зачем бы им хотеть такого? Так что, дальше рассказывать?

— Да, извини, что мы тебя перебили, — ответила Елена, посылая гному суровый взгляд.

— Да-альше. Во-вторых, помимо шантажа есть ещё что-то, чего я не понял. Что-то она продаёт такое… запрещённое, поскольку говорила по коммуникатору и всё повторяла, мол, посылочку жду, посылочка придёт, будьте уверены, всё будет.

— Может, какие таблетки? Пурпурное сердце, пыльца белого лотоса? — предположил Андрей.

— Не похоже… Такие дела просто так по коммуникатору не обсуждают, — усомнился Гай. — И мне показалось, что это что-то магическое, но вот что? Надо будет завтра ещё послушать, она как раз на утро договаривалась о встрече. Говорила… — тут он возвёл глаза к потолку, скривился и заговорил высоким женским голосом: — Да, дорогой мой, приезжайте с самого утра, к открытию. И не забывайте — только у меня качество гарантировано!

— Ну, не проститутками же она торгует? По последним законам за это сразу пожизненная каторга… — покачала головой Елена.

— Ещё раз говорю — завтра всё услышу. А сейчас… — пикси посмотрел на напольные часы, стрелка которых подползала к половине восьмого, и кивнул своим мыслям. — Да, сейчас прошу извинить, у меня встреча.

— С кем?

— С Морфеем! До завтрака не будить!

И он исчез, будто и не сидел только что на краю стола, болтая ногами.

Андрей вздрогнул и сказал:

— Большое, знаете ли, счастье, что он работает на нас, а не против.

— Будем этому радоваться, — ответила Елена. — Итак, завтра я пойду в салон, запишусь на какие-нибудь процедуры и посмотрю на то, что собой представляет эта самая Ангелина Майер. И если Гай прав — а чует моё сердце, он-таки прав! — то, боюсь, нам с ней не справиться так просто. Я имею в виду, не справиться, соблюдая законы Царства Русь.

— Иначе нельзя, — твёрдо ответил гном.

— Нельзя. Кому и знать, как не мне?

Сказанное было истинной правдой, ибо Елена Асканова ещё полгода назад служила в следственном отделе городской стражи центрального округа города Саратова в чине капитана и лучше многих знала, к чему приводит нарушение законов.