Жажда доверия. Часть 3. Выжить для вечности

Ранние осенние сумерки уже надвигались на Карпаты с востока, когда свита князя Валахии окончательно отстала от него и приняла решение вернуться назад в Тырговиште, в замок Поенарь. Охота удалась и без трофея, за которым, не жалея ни себя, ни лошадь, их господарь погнался в одиночку, поднявшись, по-видимому, выше в горы, туда, где буковый лес становился непролазным.

— Должно, господарь и самого черта не боится, раз на ночь глядя решил бросить нас и забраться туда.

— С чего дьяволу бояться черта?! Поворачивай к дому, поехали.

Придерживая пугливую лошадь поводьями, один из приближенных князя затрубил в рог, подавая сигнал к окончанию охоты. Многолюдная процессия из всадников на взмыленных лошадях, псарей, собак, одуревших от долгого бега, и пеших охотников двинулась в обратный путь.

— Много волков взяли сегодня.

— Недостаточно. В этом году их наплодилась тьма. Ходят по деревням и никого не боятся. Если до зимы не побьем еще, туго нам придется. Выжрут в лесу всю дичь и придут прямо к нам на порог.

— Не зря ли тогда мы оставили Влада? А если они схарчат¹ его там, в горах, на пару с его трофеем?

Боярин рассмеялся в ответ.

— Уж скорее он их, чем они его!

Всадник выслал² лошадь в рысь, торопясь прибыть домой до наступления ночи.

Олень забрался выше, в самую чащу, и затем взял правее. Влад чувствовал его присутствие где-то поблизости и направлял своего вороного коня точно по его следу, пробираясь через заросли буковых деревьев. Чистый лес, похожий днем на огромный зал великолепного зеленого храма, в этом месте весь зарос густым подлеском. Тонкие ветви молодых деревьев норовили хлестнуть по лицу, но всадник ловко уворачивался от них. Конечно, на своих двоих он легко настиг бы добычу быстрее любого хищника, живущего в этих местах, но бросать коня не хотел: волки уже учуяли запах гонимого зверя и взмокшей лошади. Они не тронут наездника, наделенного редким даром, но оставленному без присмотра скакуну шансов не оставят. Князь знал это и, дорожа своим боевым конем, не спешил расставаться с ним.

Солнце клонилось к западу. Несмотря на то, что с самого утра оно было надежно скрыто густым ковром облаков, вампир безошибочно чувствовал скорое приближение вечера. Вдалеке протрубил рог, давая понять, что охота окончилась. Для всех, кроме Влада. Но и он намерен был вскоре это исправить и нагнать свою добычу.

Огромный, покрытый буро-рыжей шерстью, носящий на голове ветвистую корону, олень будет поистине господским трофеем, достойным лишь его одного. И теперь зверь был совсем недалеко. Владислав уловил едва заметное движение и направил лошадь вперед. Конь галопом скакал по пологому откосу, увитому корнями вековых деревьев и заваленному прошлогодней листвой, минуя огромные стволы, доверяясь только чутью всадника. Впереди, вдалеке показался просвет, и черный жеребец прибавил³ еще, желая поскорее вырваться из плена чащи. Рыжий олений зад замаячил впереди, затем зоркий глаз бессмертного уловил еще какое-то движение. Не успел Влад распознать его, как послышались крики, скрежет и треск, сопровождаемые конским ржанием.

Князь поспешил вперед, выскочил из леса на горную дорогу и увидел источник звука. Гонимый им олень, уходя от погони, со всего маха налетел на чью-то повозку, проезжавшую мимо. Лошади испугались и сорвались вниз по каменистому склону, повозка последовала за ними. Овраг, куда скатились кони и их груз, выглядел неглубоким, но с крутыми краями. И теперь на дне его все копошилось, трещало и кричало. Злополучный олень уже выбрался на другую сторону лощины и вновь скрылся в лесу.

— Есть кто живой? — зычно крикнул князь, но человеческого голоса в ответ не услышал.

Он спешился⁴ и поторопился спуститься вниз. Четверка коней, впряженная в повозку, обезумела от испуга и билась в запутавшейся упряжи, норовя потащить свою ношу дальше по дну. Охотничьим ножом Влад обрезал ремни сбруи у первой пары, освобождая и разделяя животных. Те устремились вперед, к пологому подъему, выходящему на дорогу чуть дальше. Оставшиеся кони вели себя смирно. Одна из лошадей попросту сломала ноги и не могла встать, другая стояла рядом, обливаясь потом от страха и тараща глаза. Влад присел рядом с искалеченным животным и положил ладонь ему на лоб. Рыжая кобыла, только что лихорадочно дышавшая, притихла, а спустя пару мгновений и вовсе прикрыла глаза. Вампир поудобнее перехватил охотничий нож и твердой рукой перерезал ей горло. Кровь хлынула ему под ноги, растекаясь по каменистому дну оврага. Соседняя лошадь при виде нее заплясала на месте еще больше.

— Ну, тише, тише. Все уже кончилось.

Отерев кровь с ножа, Влад двинулся к последнему животному, но вдруг услышал тихий стон. Звук доносился откуда-то из глубины разбитой повозки, лежащей на боку.

Кучер был мертв, в этом не было никаких сомнений. При падении с козел он свернул себе шею. Влад прошел мимо него к дверце и, открыв ее, заглянул внутрь. Здесь тоже лежало тело. Нарядно одетая женщина в залитом кровью платье. Тяжелый ларец, окованный серебром и украшенный камнями, размозжил ей висок.

Вампир уставился на человеческую кровь, как зачарованный, и потому не сразу заметил внутри еще одну женщину. Именно ей и принадлежал стон, услышанный им. Темноволосая, оглушенная падением, она с трудом шевелилась, запутавшись в платье и поваленных, перемешавшихся вещах. Тело мертвой попутчицы придавило ей ноги, и она теперь оказалась не в силах выбраться самостоятельно.

— Госпожа! — выдохнул князь, придя в себя и переводя взгляд с алых подтеков на живого человека. — Не спеши, госпожа, я помогу тебе⁵!

Мужчина навалился на порог повозки, и она со скрежетом встала задранными колесами на твердую землю. Затем он подал руку выжившей, и она, всем весом опершись на нее, перебралась через труп и вывалилась наружу. Влад крепко взял женщину за плечи и поставил на ноги. Она откинула со лба растрепавшиеся каштановые волосы и взглянула в лицо своему спасителю. Князь замер, пораженный открывшимся ему зрелищем.

Кожа незнакомки имела молочно-белый цвет, и с ней ярко контрастировали темные густые брови, венчавшие большие, орехового цвета глаза, широко распахнутые от напавшего на девушку ужаса. Пухлые губы, в обычное время, должно быть, имеющие чувственно-алый цвет, теперь побледнели, и это обстоятельство заставило сердце князя сжаться от внезапной нежности к молодой красавице.

— Спасибо тебе, кто бы ты ни был, — тихо проговорила незнакомка, обводя глазами своего спасителя, а затем дно оврага и следы произошедшего несчастья.

— Бог милостив и он не посмел лишить мир такой красоты. Но кто ты и откуда взялась в моих землях?

— Мое имя Эржбета Штефенеску⁶. Я еду из Матасару в Штефенешти, домой, к моему отцу Янаке Штефенеску, боярину и хозяину тех земель. Пять лет назад он выдал меня замуж за Негоицу Копои, боярина Матасару. Но, к несчастью, недавно я овдовела. И поэтому теперь возвращаюсь назад.

Оставшаяся в живых лошадь продолжала волноваться, то глядя на лежащий у ее ног конский труп, то видя наверху жеребца самого князя. Влад двинулся к ней, чтобы освободить из остатков сбруи, говоря между делом:

— Почему же ты не осталась хозяйствовать в доме покойного супруга, боярыня?

— Его родня встала против этого. Дело в том, — девушка собирала в прическу распустившиеся косы, чтобы иметь более подобающий вид, — что как только я вышла замуж, Негоица сразу же уехал на войну. Там он попал в плен, а когда его родня сумела выкупить его из плена, он был безнадежно болен. Мне вернули его, лежащего на пороге смерти. Мы были знакомы всего несколько часов, не оставили потомства. После смерти мужа хозяйствовать в Матасару стал его дядя, и он принял решение, что я должна взять то, что мне причитается, и уехать сама, по доброй воле. Так и закончилось мое замужество.

Подол платья порвался и теперь волочился по камням, и девушка решительно оторвала его. Нарядная вышивка треснула, платье стало короче, но зато теперь не мешало при ходьбе.

— А женщина в карете, ехавшая с тобой, кто она?

— Моя служанка. Она появилась у меня уже в доме мужа и, я точно знаю, наушничала на меня без устали. О смерти бродячей собаки я горевала бы больше. Туда ей и дорога.

Эржбета выглядела испуганной, но все же какой-то внутренне твердой и собранной. На дно оврага уже вливалась ночная тень, пора было выбираться. Девушка подошла к карете и, не без содрогания заглянув внутрь, выудила оттуда ларец, послуживший причиной смерти ее сопровождающей. Влад, видевший это краем глаза, догадался, что внутри находилась та самая доля, деньги или украшения, причитавшиеся вдове покойного боярина Негоицы.

— Поедешь на этой лошади, — сказал бессмертный, освободив последнюю кобылу из повозки. — Я провожу тебя до земель твоего отца. Умеешь ездить верхом?

— Умею, — отозвалась девушка. — Но прежде, чем мы отправимся в путь, назови мне свое имя. Я должна знать, о чьем здоровье и счастье молить бога за мое спасение.

Мужчина подвел к ней коня.

— Меня зовут Влад Цепеш, господарь Валахии. Но ты, возможно, знаешь меня под другим именем — Влад Дракула.

Глаза девушки округлились от ужаса и одновременного с ним почтения.

— Господарь наш? Дракон, проливший реки крови, о чьих делах все говорят в твоих землях и далеко за их пределами?

— Тот самый, — чуть склонил голову в изящном поклоне Влад.

— Я иначе тебя представляла. Думала, у тебя когти на руках, а во рту клыки.

Он засмеялся смелой шутке, способной стоить девушке жизни.

— Когтей у меня нет, а что касается клыков, может, сказки и не врут. Идем, пока совсем не стемнело, пора выбираться.

Карабкаясь вверх по склону оврага, Влад поднял что-то с земли и выругался. В сумерках его спутница сначала приняла предмет в его руках за ветку, но затем поняла, что это олений рог, большой и увесистый.

— Вот и все, что мне досталось на этой проклятой охоте.

— О чем ты, господин мой?

— Это рог оленя, которого я гнал, но так и не добыл. Именно он напугал ваших коней. Я надеюсь, ты не станешь винить меня в случившемся?

— На все воля божья, — отозвалась девушка. — Может, все вышло не так и плохо. Добраться бы до дома моего отца целыми, не встретив волков. Может, тогда в награду за мое спасение судьба все же подарит тебе трофей, и ты еще встретишь своего оленя.

— Зачем он мне нужен с одним-то рогом? А до места уж я тебя доставлю, будь спокойна. Но это случится не сегодня. Уже почти стемнело. Переночуем в лесу, а утром я проведу тебя.

Спутники проехали чуть дальше по дороге и остановились на небольшой поляне, где и решено было заночевать. Едва они спешились, как лошади начали волноваться. Спустя мгновение над горами разлился тихий и протяжный вой.

— Волки, — обмерла Эржбета. — Конец нам с тобой, господарь, если мы не поскачем к дому прямо сейчас. Тогда, может, еще и успеем.

— В темноте? Скорее снова сорвемся в ущелье, — говоря это, Влад выглядел на удивление спокойным. — Мы останемся здесь, и поверь, они нас не тронут. А как только начнет светать, снова двинемся в путь. Кони, которых я первыми отпустил от повозки, должно быть, уже доскакали до Штефенешти. Твоя родня увидит их и поймет, что что-то случилось. Они выдвинутся искать тебя. Переждем тьму до рассвета, а там, глядишь, скоро ты увидишься с родственниками.

Бессмертный привязал лошадей и развел огонь. При виде живого пламени Эржбета приободрилась. Она поглубже закуталась в свое дорожное платье и села ближе к огню. Осенние ночи в этих краях бывали холодны.

— Спать будешь здесь, — Влад расстелил возле нее на земле свой кафтан и открепил от седла притороченный⁷ плащ, темно-красный, обширный и теплый, подбитый волчьим мехом.

— А ты, господарь?

— Я не боюсь холода. Просто сяду к огню. Угостить мне тебя нечем, я охотился и ничего съестного не взял с собой. Есть только это, хочешь?

Мужчина открепил от пояса и протянул ей богато украшенную флягу. Изображение дракона, выполненное из металла и украшенное драгоценными камнями, поблескивало на ее пузатом боку в свете костра.

— Что в ней?

— Вино. Поможет согреться и заснуть.

Девушка открыла пробку и сделала большой глоток, затем поморщилась.

— Ох и крепкое, господин мой!

Влад усмехнулся и тоже отпил из фляжки. Где-то, уже ближе, чем раньше, снова завыли волки, заставляя девушку замереть в испуге.

— Не тревожься о них, спи. Я постерегу.

— Тогда садись подле меня, на свой кафтан. Мне так спокойнее.

Бессмертный выполнил ее просьбу, и Эржбета устроилась калачиком, плотно закутавшись в волчий плащ князя. Владислав сидел рядом и наблюдал за огнем, расслабившись и потеряв счет времени. Облака рассеялись, ветер гнал по ночному небу их обрывки и шумел в верхушках деревьев, обступивших путников со всех сторон. Огромная желтая луна взошла над лесом, и буки стали отбрасывать призрачные тени на пожухлую осеннюю траву.

Из раздумий князя вывела его спутница, неуютно ерзающая под плащом и, по-видимому, неспособная заснуть в холоде на стылой земле.

— Не спишь, госпожа? — тихо произнес Влад.

— Холодно. Можно мне еще вина?

Вампир с готовностью снова протянул смертной флягу, украдкой любуясь ее тонкими запястьями и белизной кожи рук и лица. Девушка сделала несколько щедрых глотков и вдруг сказала:

— Лег бы ты рядом. Тебе хоть и не холодно вот так сидеть, но, может, хоть я бы согрелась подле тебя.

— А не боишься? — лукаво усмехнулся Влад.

— Нет уж. Я их боюсь, — Эржбета кивнула на лес, где в ночи выли и охотились волки. — Вот кто и вправду страшен. А тебя чего мне бояться?

Мужчина не стал пояснять свою мысли, но просто сделал, что просили: забрался под плащ и прижался к девушке. Она сначала лежала тихо, но затем снова заерзала, прижимаясь ближе, повела плечами, перебрала ногами.

— Мерзнешь?

— Уже почти нет, господарь.

Владислав затих, чувствуя, как тепло, исходящее от смертной попутчицы, дурманит его. Все его тело приходило в состояние возбуждения, и он с трудом противился нахлынувшим чувствам. Догадываясь, что может смутить свою спутницу, он чуть отодвинул от нее свои бедра. Внезапно девушка повернулась к нему, обвила рукой за шею и поцеловала. Она сделала это так уверенно, что князь поначалу опешил, но затем ответил ей на поцелуй, жадно и горячо. Через несколько мгновений он уже придавался ласкам Эржбеты, затем вдруг прервался и сказал:

— Как бы тебе не пожалеть о том на утро. Лучше уймись сейчас и не трать себя.

Зеленовато-карие глаза девушки впились в его лицо, и она ответила с уверенностью, всколыхнувшей в князе все до донышка:

— Лучше я один раз отдам себя тому, кого хочет мое сердце, а потом умру старой девой в позоре, чем снова буду ждать мужа, которого даже не увижу до свадьбы, а может, и после нее.

Сказав так, девушка снова прильнула губами к губам мужчины, но осторожно и несмело, словно прося разрешения. Влад ответил ей со всей страстью, накопившейся в нем за долгие годы, на протяжении которых он убивал, воевал и боролся за власть, но никогда не любил женщину по-настоящему, открыто и мягко, без жестокости завоевателя и палача. Его руки гладили ее бедра и грудь, путаясь в складках нарядного платья. Владу хотелось большего, но снимать с Эржбеты одежду ночью в осеннем лесу он не посмел, а просто разорвать нарядное одеяние там, где оно скрывало самые притягательные места, значило совершенно обесчестить вдовую боярыню. Потому он просто задрал сбившийся и без того подол ее долгополой одежды, балуя себя прикосновениями к голой коже ее бедер и ягодиц.

Девушка же, не стесняясь ничего, стянула с князя вышитую шелковую рубаху и всю поддевку под ней. Она словно таяла под Владом и разливалась горячими поцелуями по его плечам и груди. Ловкие тонкие пальцы мигом распустили завязки и освободили князя от штанов.

— Ох и торопишься! — сладко выдохнул он, чувствуя, как его возбужденный член обвила маленькая женская ладошка.

— Довольно я ждала… наждалась… хватит… — отчаянно зашептала она, направляя мужчину вглубь себя.

Влад послушно вошел в нее с сильным толчком, не в силах больше сдерживаться. Эржбета пискнула, и ее зубки впились ему в плечо. Князь заметил влагу, едва проступившую под пушистыми ресницами девушки.

— Прости… Прости… — шептал он ей на ухо, целуя и двигаясь напористо, но неспешно.

Эржбета вся дрожала под ним, но ее горячие ладони легли на талию и ягодицы мужчины и держали его надежно, как аркан, не давая отстраниться дальше, чем было нужно. Это безмерно возбуждало Влада. Пылкое желание и одновременно с тем боль и муки, которые все равно не отвращали смертную с намеченного пути, не пугали ее, но, казалось, только подзадоривали. Князь почувствовал, что не выдержит дольше, и излился внутрь девушки, шумно выдохнув и навалившись на нее всем телом. Эржбета задрожала, как в горячке, чуть изогнулась, широко распахнула глаза, а спустя мгновение засмеялась. Ее смех, звонкий, как весенние ручьи, бегущие с Карпатских гор, залил поляну. Кони вздрогнули, но тут же замерли снова.

— Ты чего смеешься? — удивленно спросил Влад.

Гримаса муки и глубокой внутренней скорби вмиг исказила лицо Эржбеты, она зажмурилась и ладонью прикрыла искривившийся рот, отворачиваясь. Хрипло и тихо ответила:

— Ничего, господарь. Прости меня, я глупая и всегда глупой была.

Влад обнял ее, не давая девушке отвернуться совсем и откатиться от него в сторону.

— Нет, ты не глупая, — сказал он, тихо улыбаясь. — Ты умнее многих будешь, но разум в тебе какой-то иной. В тебе страха нет.

Эржбета лежала в объятьях князя, затихшая, как пойманная птица. Внезапно он спросил:

— Ты сказала, что меня хотело твое сердце. Что это значит? Как можно хотеть того, кого не знаешь, пусть он даже и господарь Валахии?

Девушка подумала немного, затем тихо ответила:

— Я узнала тебя сразу, как увидела. Много лет назад в Тырговиште, когда я была совсем маленькой девочкой, я видела на рынке прекрасного мужчину, воина. Это был ты. В праздник на площади было много народу, но я сразу тебя заметила. Ты был другой, выше всех прочих, не по росту, но по чему-то такому в тебе, чего больше нет ни в ком. Я тогда еще не знала, что ты — будущий господарь наш.

— Я и сам тогда не знал. Никто не знал точно в те времена, что будет дальше.

— Но я точно знала, что встречу тебя снова.

Она повернулась к нему, и ее большие глаза внимательно посмотрели в лицо Владу, будто два буро-зеленых лесных озера, глядящие в ночное небо. Он смотрел в них, и странное чувство словно тянуло его нырнуть в их зеленые воды, так, будто там всегда и было его место. На дне этих лесных озер.

Едва тьма на востоке над лесом начала редеть, двое любовников, окончательно выбившиеся из сил за ночь, так и не сомкнувшие глаз, стали собираться в дорогу. На спину кобылы Владислав собирался накинуть свой кафтан, чтобы Эржбете мягче было сидеть.

— Не нужно, господарь. Что же я, так и въеду в дом к отцу на кафтане твоем?

— А что такого?

— Никому нельзя знать, что ты спас и проводил меня. И что мы ночевали здесь вдвоем. Дома меня забьют палками за такое.

— Но я господарь Валахии, я правитель этих земель! — засмеялся Влад.

Эржбета оставалась серьезной.

— Никому. Нельзя. Знать.

Он замолчал. Ему неведомы были порядки в доме ее отца, боярина Янаке Штефенеску.

Еще в сумерках они тронулись в путь. Дорога петляла по склонам гор и постепенно уходила вниз, собираясь спускаться в долину, где располагалось село Штефенешти. Отдохнувшие за ночь лошади легко несли двоих всадников к цели. Волки, за ночь собравшиеся у места стоянки, но так и не осмелившиеся подойти, какое-то время незаметно следовали за Владом и Эржбетой, с интересом провожая странную пару, но затем отстали и отправились обратно вглубь лесов.

На рассвете двое выехали на опушку и остановились. Солнце так и не сумело пробиться сквозь густую пелену серых осенних облаков, под утро снова укутавших землю. Внизу, в долине у края холмов, раскинулось небольшое селение, за ним, чуть поодаль, обнесенное крепостной стеной поместье — замок боярина Янаке. Замком его называли простые люди, никогда не видавшие настоящих, могучих и грозных цитаделей. Однако строение было хорошо укреплено и не раз переживало осады неприятеля.

— Ну, вот и настала пора прощаться, — проговорила Эржбета, поудобнее перехватывая тяжелый ларец — единственную свою поклажу. — Дальше я поеду одна.

— Что с тобой будет дома? Увидимся ли мы еще? — спросил князь, не сводя глаз со своей спутницы, будто стараясь запомнить ее как можно лучше.

— Думаю, мои брат и отец снова попробуют выдать меня замуж. Найдут жениха побогаче и продадут ему, как знатную кровленую⁸ кобылу.

— А ты что же? Пойдешь?

— У меня выбор невелик. Или под венец, или в монастырь. Принять постриг и до конца века молить бога о благоденствии моего покойного мужа.

Влад хотел что-то сказать, но вдруг заметил, как по дороге из селения внизу выехала группа всадников. Они резво гнали лошадей и держали путь в их сторону, в горы. Заметила их и Эржбета.

— Это за мной. Уходи, господарь. Нельзя, чтобы тебя со мной видели.

Князь развернул коня к лесу, слыша твердую решимость в голосе девушки.

— Прощай, — коротко бросил он.

— Уходи! Скорее, — звонко откликнулась его спутница, затем с силой толкнула свою лошадь пятками в бока и устремилась вниз по дороге, к всадникам, пока еще похожим только на маленькие точки вдали.

Влад выслал коня с места в галоп и за считанные мгновения скрылся в лесу.