Зона Отчуждения

Космопорт Кьюига…

Вадим проводил взглядом огромного шагающего робота, удаляющегося в направлении ангаров, и подумал, что разгрузка окончена, но ошибся… Если вид космического корабля, покинувших его беженцев и огромной серв-машины дали острое, но поверхностное представление о трагедии Дабога, то несколько секунд спустя состоялось его первое моральное соприкосновение с непонятным, пугающим термином «война».

Человека, который последним вышел из пассажирского шлюза «Иглы», он знал очень хорошо, — с Димой Дороховым Вадим учился на одном курсе в школе астронавтики на Элио…

«Сколько же мы не виделись? Несколько месяцев?» — промелькнула мысль.

Вадим хотел шагнуть навстречу, окрикнуть, но сдержался, — вместо улыбчивого, добродушного ровесника он увидел иного человека — седого, молчаливого, смертельно усталого.

Оставаясь вне освещенного прожекторами круга, Вадим смотрел, как Дорохов медленно спустился по трапу и вдруг присел на его нижней ступени, глядя во тьму кьюиганской ночи.

Нечаев еще не знал, что Дорохов был единственным выжившим из экипажа «Иглы», а седина его коротко стриженных волос не отражала и сотой доли того, что сломалось, состарилось и умерло в душе молодого пилота…

Нет, его не покинули силы на нижней ступени трапа, — просто, проводив взглядом истощенных беженцев, Дорохов вдруг понял, что, вопреки всему довел «Иглу» до порта назначения и спешить теперь абсолютно некуда. Можно было сесть, закрыть глаза, и наконец прочувствовать ошеломляющее чувство победы.

Чувство победы не пришло. Закрыв глаза, он снова увидел снег.

Дабог…

…Снег ядерной зимы медленно кружил в сумраке, заполняя мятущейся пеленой пространство между обугленной землей и свинцовыми небесами.

Системы «Иглы» детально воссоздавали окружающий мир, который уже сотни раз был обречен на гибель, но жил вопреки всему…

Дорохов сидел за пультом управления, готовый в любую минуту поднять корабль с поверхности планеты, и невольно впитывал взглядом сумеречный пейзаж.

Где-то далеко и сипло била зенитная установка, вспарывая свинцовое подбрюшье облаков тонкой, прерывистой строчкой снарядов… Спустя секунду в той стороне в небеса разрядился лазер, озарив окрестности красноватым отсветом, затем из-под обугленной земли с невидимой взгляду позиции с ревом ушли в небо два ослепительных факела ракет…

Рядом с местом посадки виделся лес. Черные стволы без листьев, с ободранными сучьями, поваленные в одном направлении, — так положила их взрывная волна.

Это был Дабог, а медленно кружащийся снег казался похожим на пепел — такой же серый, как роняющие его облака, такой же мертвый, как корявые скелеты почерневших деревьев, такой же, как…

Мысли Дорохова, на миг погрузившие разум в зловещую панораму Дабога, нарушило появление первых беженцев, группами начавших выходить из раскрывшихся ворот древнего колониального убежища.

«Их лица неотличимы от снега и неба…» — невольно подумал он, внутренне содрогаясь от впечатлений, глубоко и больно ранящих душу.

Люди брели по сожженной дотла, а затем промерзшей насквозь земле. Их следы сразу же заметал снег.

Корабль наполнялся удручающе медленно.

— В чем задержка? — по связи спросил Дорохов.

— Не можем собрать людей. Многие просто отказываются эвакуироваться. Не понимают, зачем мы прилетели, — пришел раздосадованный ответ.

Истощенные люди, похожие на призраков, пережившие с десяток орбитальных бомбардировок, казались выходцами с того света. В их взглядах не осталось ничего прежнего. Без скидок на возраст и пол, они жили даже не ненавистью к захватчикам, а чем-то более глубоким, страшным, непонятным для стороннего человека.

Наверное, поэтому Дорохов не испытал облегчения, когда получил долгожданную команду на старт, — ему всерьез казалось, что вместе с беженцами на борт «Иглы» проникла частица зловещей планеты, чье название на долгие годы станет синонимом слова «смерть».

На орбитах Дабога продолжался затяжной бой, когда пять грузопассажирских кораблей, вытянувшись в цепочку, начали медленно удаляться от серо-коричневого шара планеты, мимо красной, окруженной пылевыми облаками луны, в сторону открытого космоса, где царили яркие, немигающие россыпи звезд.

Конвой возглавлял крейсер «Европа». За ним следовали четыре «фрегата», но это была лишь грубая классификация, присвоенная переоборудованным гражданским кораблям на верфи луны Стеллар, — безвоздушного спутника планеты Рори.

Дело оставалось за малым — благополучно развить крейсерскую скорость и достичь точки гиперпространственного перехода.

…Командир малого ракетного фрегата «Самум» смотрел, как медленно ползут по чернильному полотнищу пространства яркие точки кораблей конвоя, а в душе гнездилось столько недобрых предчувствий, что впору просто закрыть глаза…

Он понимал: лимит отпущенного на эвакуацию времени уже практически истек.

Вскоре придется платить настоящую цену и за проявленную дерзость, и за удачу, и за сотни вызволенных из блокады защитников планеты. Капитан «Самума» прекрасно осознавал, кому именно будет предъявлен смертельный счет в случае, если корабли противника появятся тут в течение ближайших часов…

Первый конвой, отступавший в систему Элио, эвакуировал не только беженцев, но и произведенную на подземных заводах Дабога новейшую технику. Он уже покинул зону низких орбит и двигался к точке погружения в гиперкосмос.

Второй конвой, который по плану уходил к Кьюигу, задерживался. С планеты передавали, что никак не могут собрать всех людей, — связь между отдельными подземными убежищами была нарушена бомбардировками, и эвакуация затягивалась.

Первый конвой благополучно миновал опасный участок и начал гиперпереход, а через несколько минут раздался резкий сигнал подсистем боевого сканирования.

В этот миг, когда на условной карте системы, чуть выше плоскости эклиптики появились алые маркеры противника, командир «Самума» мысленно молил лишь об одном, — чтобы их жертва не оказалась напрасной и корабли второго конвоя успели развить необходимую для погружения в гиперсферу скорость…

— Осмотреться в отсеках! Боевая тревога! Групповая сигнатура пятнадцати объектов!

Начиная вторжение в колонии, Земной Альянс располагал одним ударным флотом, состоявшим из трех эскадр.

По сути, кроме недавно построенного крейсера «Тень Земли», остальные корабли прошли лишь глубокую модернизацию: на них установили гипердвигатели и новейшие системы вооружений. Опыт внутрисистемных конфликтов показывал, что это достаточная сила для завоевания разобщенных и деградировавших внеземных поселений.

Лишь после первых поражений и длительной блокады Дабога, на верфях в Солнечной системе начали строить серийные космические корабли. Таким образом, недооценив колониальную планетарную технику и решимость населения нескольких развитых миров отстоять свою независимость, командование Земного Альянса оказалось в затруднительном положении.

Поражение при высадке на Дабог заставило пересмотреть стратегию войны, но для реализации новых концепций требовались ресурсы, которых не было у истощенной прародины.

Именно эти обстоятельства создали паузу на начальном этапе войны, и привели командование Земного Альянса к решению о необходимости промышленного освоения «Линии Хаммера», — цепочки звездных систем, расположенных в одном прыжке от Земли^[6].

Никто не сомневался, что колонии будут завоеваны. Ради этой цели в первые месяцы войны началось освоение десятков непригодных для жизни, но богатых ресурсами миров.

В системе Везувия был построен комплекс космических верфей, на Юноне в срочном порядке возводили исследовательские и промышленные центры для производства серв-машин, а на поверхности безжизненных миров уже властвовали роботизированные комплексы, — там создавались сырьевые и промышленные базы для нового рывка Экспансии.

Разделение флота, скованного в системе Дабог, было инициативой адмирала Нагумо.

Лишь десятилетия спустя вскрылись некоторые засекреченные факты истории, в том числе и слова адмирала, сказанные им при формировании автономных ударных групп:

— Мы не можем рассчитывать на добровольную капитуляцию Кьюига и Элио. Они окажут ожесточенное сопротивление, вдохновленные примером Дабога. Поэтому две развитые колонии сектора должны быть уничтожены. Мы потеряем два потенциально пригодных для заселения мира, но тем самым откроем себе доступ точкам промежуточного всплытия в этих ключевых системах и сможем приступить к поиску сотен годных для повторной колонизации, но менее развитых поселений эпохи Великого Исхода.

Командир «Самума» не знал, что после ухода двух земных эскадр и отчаянной атаки Игоря Рокотова, вовлекшего в слепой рывок крейсер «Тень Земли», групповая сигнатура, зафиксированная боевыми подсистемами, обозначает, что в бой брошен резерв ставки «Земного Альянса».

Впрочем, это не меняло факта, что боевым кораблям прародины в данный момент противостояли лишь наспех переоснащенные грузовые суда торгового флота.

— Есть идентификация целей! Два фрегата, конвойный носитель^[7], и двенадцать корветов!

— Боевой разворот! «Европа», на связи «Самум»! Неполная эскадра Альянса вышла из гиперкосмоса в трех световых секундах от вас! Прекращаю бой на орбите, иду на перехват!

Это был миг отчаяния, момент предопределенности, ведь остальные суда в той или иной степени пострадали в схватке на орбитах Дабога, и только его корабль был способен хотя бы ненадолго задержать подоспевшие силы противника, что даст конвою еще несколько драгоценных минут, необходимых для гиперперехода…

…

— Пеленг правого борта, дистанция — девятьсот тысяч километров! Множественные сигналы. Построение в виде атакующего конуса. Это корабли Альянса!

Командир «Европы» капитан Огюст Дюбуа мрачно прочел данные сканирования.

— «Самум» передает о сигнатурах неполной эскадры. Они начали атакующий бросок, остальные корабли отходят для прыжка к Стеллару.

Дюбуа прекрасно понимал диспозицию сил. «Самум», несущий на борту ракетное вооружение, двигался на перехват свежих сил Альянса. Его траектория подразумевала атаку конвойного носителя. В данный момент это был самый опасный из прибывших кораблей. Но даже если «Самум» успеет эффективно поразить цель, в строю останутся корветы и два фрегата. Они быстро сократят дистанцию и перехватят конвой.

Решение созрело сразу, но его предстояло донести до остальных.

Он обернулся к панели связи, где экраны высвечивали встревоженные лица офицеров:

— «Европа» не боевой крейсер, а грузопассажирский лайнер, но, тем не менее, наш корабль — наиболее боеспособная единица в составе конвоя. Мой приказ: снизить тягу двигателей, развернуть все огневые точки в боевое положение. Беженцы должны покинуть борт на спасательных капсулах. Их примут остальные транспорты конвоя, который продолжит движение. Здесь останутся лишь те, кто решит сражаться вместе с нами. У меня все…

Капитан отвернулся от экранов связи. Он был обычным человеком, как и все отчаянно хотел жить, но понимал: принять встречный бой способен только их корабль. Это даст шанс четырем остальным транспортам добраться до точки гиперперехода.

В этот миг в пространстве полыхнула ослепительная вспышка, — «Самум», выпустив ракеты по конвойному носителю, резко изменил курс, по касательной таранив один из фрегатов Земного Альянса^[8].

Там, где минуту назад холодно сияли россыпи звезд, вскипел хаос ожесточенной схватки.

Маневр «Европы» стал полной неожиданностью для атакующей группы Земного Альянса. Грузопассажирский лайнер замедлил ход, его средняя часть окуталась частыми сполохами множественных запусков. Поначалу системы распознавания целей приняли стартовавшие капсулы за залп тяжелых ракет. Это заставило начать экстренное противодействие, дав небольшим спасательным суденышкам возможность отойти на безопасное расстояние от «Европы», включить собственные двигатели и устремиться вдогонку отступающим кораблям конвоя.

Осознав ошибку, командир ударной группы Альянса грязно выругался.

— «Триан», доложить о повреждениях!

— Декомпрессия стартовых палуб с седьмой по четырнадцатую!

— Сколько истребителей сможешь выпустить?!

— В ближайшие минуты только одну эскадрилью. Идет борьба за живучесть. Большинство «Фантомов» заперты в стартовых стволах.

— Немедленный запуск по готовности! Работайте быстрее! Корветам, игнорировать «Европу»! Перехватить остальные транспорты. Спасательные капсулы сбивать! Не дать им уйти!

…

Дорохов с упорством обреченного вел «Иглу» к заветной точке пространства.

Нужно понимать основы гиперсферной навигации: грузовые корабли обладали ограниченным энергоресурсом, а гиперкосмос не приемлет объектов с низким энергетическим потенциалом. Однако в любой системе существовали «выгодные» точки «погружения» и «всплытия». Первые характеризовались гравитационными аномалиями (блуждающими в зависимости от взаимного расположения планет), где переход в пространство гиперсферы требовал меньших затрат энергии. К такому маркеру и вел курс «Иглы».

На десятой минуте пришлось сбросить скорость, — корабль принимал догнавшие его спасательные капсулы, которые просто стыковались к внешним узлам, чтобы быть сброшенными, как только беженцы перейдут на борт.

Дорохов невольно бросил взгляд на экраны кормовой полусферы.

Грузопассажирский лайнер извергался огнем. Пространство на подступах к нему кипело. От обилия сигнатур и хаоса траекторий начинали тормозить и сбоить системы сканирования.

…

«Европа» отстала от конвоя, когда спасательные капсулы с беженцами только приближались к четырем транспортным судам.

Капитан Огюст Дюбуа проводил их взглядом и сипло скомандовал, тщетно пытаясь побороть охватившую его нервозность:

— Внимание на боевых постах! Подать вращение на корпус! Всем блистерным отсекам: ставим щит заградительного огня!

Огромный грузопассажирский лайнер все сильнее отставал от конвоя, словно давал преследователям возможность догнать его, но корветы противника начали обходной маневр, способный свести на «нет» все усилия, превратив самопожертвование в бессмысленную гибель.

Дюбуа не мог допустить такого исхода.

Корпус «Европы», усеянный смонтированными на Стелларе куполообразными надстройками, начал медленно вращаться, и вдруг… каждый блистер, внутри которого было установлено орудие, открыл ураганный огонь.

Сотни зенитных трасс в результате вращения корпуса не потянулись к кораблям Альянса прямыми сверкающими нитями, а начали вычерчивать многократно пересекающиеся спирали, словно в космос выбросило сотканный из снарядов, растущий по плотности и одновременно расширяющийся конус заградительного огня, быстро охвативший весь обозримый объем пространства за кормой «Европы».

Результат не заставил себя ждать.

Эскадрилья «Фантомов» мгновенно сошла с атакующего курса, начав отчаянное маневрирование, передовые корветы резко увеличили скорость, но они уже не успевали выйти из зоны тотального поражения. В космосе засверкали частые вспышки попаданий, затем почти одновременно ударили три взрыва: броня корветов сначала покрылась рдеющими оспинами, затем не выдержала, начиная дробиться обломками, а вырваться из смертоносного конуса уже не представлялось возможным, — поврежденные корабли Земного Альянса теряли ход, множились их внутренние повреждения, курс сбивали хаотичные выбросы декомпрессии из пораженных отсеков, пока цепная реакция критических поломок не довершила начатое: взрывы силовых установок вспыхнули, как солнца.

Все происходило в достаточной близости от остальных кораблей атакующей группы Альянса, чтобы спровоцировать хаос. Теперь каждый пытался самостоятельно уйти от столкновения с клубящимися в космосе обломками, повсюду мелькали вспышки разрывов, на частотах связи раздавались лишь проклятия, предсмертные крики и мольбы о помощи…

Казалось, сегодня удача благоволит колонистам, — еще немного и «Европа» сможет прекратить огонь и набрать скорость, нагоняя конвой, но в эту минуту отставший от эскадры, поврежденный еще в начале схватки конвойный носитель «Триан» озарился множественными запусками.

Пятьдесят истребителей класса «Фантом» вырвались из вновь заработавших пусковых шахт. Их пилоты отлично видели происходящее и трезво оценивали обстановку, сразу начав маневр уклонения от заградительного огня.

В рубке «Европы» напряжение превысило все мыслимые пределы, — страх иссяк, перегорел, остался за незримой чертой, — наступило отрешенное спокойствие, словно ощерившийся орудиями лайнер совершал обычное маневрирование.

Хотя, наваждение длилось недолго. Новые доклады убили всякую надежду на благополучный исход боя.

— Пятнадцать атакующих целей с правого борта! Наблюдаю запуск ракет класса «космос-космос»!

— Четырнадцать целей, нижняя полусфера, атакуют по вертикали!

— Наблюдаю работу электромагнитных катапульт! «Триан» выпустил вторую волну истребителей!

Ответ капитана Дюбуа был короток. Он понимал, что сражение будет недолгим:

— Всем боевым постам: огонь по своему усмотрению! Двигательный, тяга на полную мощность! Навигационным постам, экстренный запуск всех имеющихся на борту зондов по направлению ракетных атак!

По корпусу «Европы» пробежала крупная дрожь, переборки вибрировали от внезапного ускорения и частых запусков малых аппаратов разведки. В ход шло все, что могло хоть как-то обеспечить дополнительную защиту. Зонды, предназначенные для разведки планетарных атмосфер, создали множество ложных целей…

В следующую секунду чудовищной силы удар потряс «Европу».

Дрожь от работы орудийных комплексов не прекращалась ни на миг, — каждая блистерная башня теперь действовала в автономном режиме, вне зависимости от того, какие повреждения получил корабль и какие маневры он совершал…

— Множественные ракетные попадания в сегмент оранжерей! Бронирование пробито. Декомпрессия отсеков гидропоники! Поврежденные палубы изолированы аварийными переборками!..

Дюбуа взглянул на экраны обзора. За «Европой» теперь тянулся длинный шлейф обломков. Вперемешку с искривленными, сорванными со своих креплений балками несущих конструкций, сегментами толстого пластика, вырванными декомпрессией растениями, плыли огромные глыбы мутно-зеленого льда, — это было содержимое гидропонических емкостей, где простейшими водорослями вырабатывался кислород для нужд систем жизнеобеспечения.

С трудом оторвав взгляд от уничтожающей разум картины, Огюст Дюбуа отрывисто приказал:

— Стабилизировать корабль! Сделать перерасчет массы для двигательного отсека!

Взглянув на тактический монитор, капитан «Европы» понял, что их жертва не напрасна, — конвой из четырех транспортных судов на полной скорости удалялся от Дабога, а вслед ему сквозь поле обломков сумело прорваться не более двух десятков «Фантомов».

«Справятся… Они справятся…» — словно молитву, повторял про себя Дюбуа, глядя, как вторая волна космических истребителей, выпущенная конвойным носителем, движется навстречу его кораблю, словно из черноты пространства на них катился плотный вал, сотканный из ярких точек…

«Игла», которую пилотировал Дорохов, шла в арьергарде конвоя, и потому первый заход «Фантомов», прорвавшихся сквозь огневой заслон «Европы», был нацелен именно на нее.

Каждый транспортный корабль колонистов обладал собственными средствами противокосмической обороны. Доработки, произведенные на космической верфи луны Стеллар, сводились к следующему: в местах расположения аварийных и технических люков, прямо поверх них на корпусе корабля были смонтированы прозрачные полусферы из бронепластика. Внутри каждой размещалось закрепленное в дугообразной подвеске кресло стрелка и соединенное с ним орудие, ствол которого выходил за пределы купола через вертикальную прорезь. Из-за предельной простоты конструкции внутри блистера царил вакуум, и стрелку приходилось работать в скафандре.

Впрочем, никто не жаловался на дискомфорт.

Дорохову еще не приходилось пилотировать «Иглу» в условиях ожесточенного боя, когда работают все огневые точки, порождая при этом сильные импульсы реактивной тяги, и потому в первый миг, когда корабль начал вибрировать и норовисто рыскать по курсу, он едва совладал с управлением.

Первые попадания привели к автоматическому срабатыванию системы экстренной защиты, — по всему кораблю начали опускаться герметичные переборки, разделяя транспорт на десятки изолированных друг от друга отсеков.

«Иглу» трясло, импульсы от работы зенитных установок толкали корабль в разных направлениях, частично гася или усиливая друг друга. Создавалось ощущение, что транспорт охвачен дрожью, при этом он постоянно сходил с курса, одновременно теряя скорость.

Через несколько минут Дорохов оставил тщетные попытки вернуть «Иглу» точно к оси курса. Он лишь старался предугадать и погасить наиболее сильные импульсы, возникающие при стрельбе орудий.

Космос вокруг пылал.

Врут те, кто утверждает, что пространство двухцветно, нет, оно брызжет слепящими красками, вспыхивает нитями снарядных трасс, разлетается вишневыми брызгами размягченной ударами лазеров брони, взрывается мутными облаками декомпрессионных выбросов, расцветает оранжево-белыми солнцами…

Бой оказался скоротечным. Навстречу истребителям Альянса били снаряды, несущие кинетическую энергию, не свойственную космической технике. Все орудия, установленные на кораблях колонистов, были заимствованы из арсенала наземных вооружений и обладали избыточной для космоса мощностью, но «Фантомы» имели решающее преимущество. Они были изначально спроектированы для ведения боя, а на борту «Иглы» один за другим выходили из строя компенсаторы импульсов, что делало корабль фактически неуправляемым, а стрельбу — малоэффективной, ведь точно прицелиться было практически невозможно. Лишь три вражеские машины разлетелись обломками, остальные кружили как осы, уничтожая блистеры и вспарывая обшивку разрядами импульсных лазеров.

Дорохов до последнего вел корабль, пока не была пробита защита рубки: сборки экранов вдруг лопнули и начали разваливаться, приборные панели взрывались, а вихрь декомпрессии уносил обломки в пробоину.

Он потерял управление и в тот же миг запредельная для человека перегрузка погасила сознание пилота.

Когда он очнулся, вокруг царил мрак.

Судя по ощущениям корабль двигался с небольшим ускорением в неуправляемом дрейфе. Тело, зафиксированное страховочными ремнями, слегка прижимало к правому подлокотнику пилотажного кресла. Вспомнив про аварийные системы скафандра, он включил их. Заработала внешняя подсветка.

Над головой, среди перерубленных коммуникаций деловито сновали два ремонтных робота. Один восстанавливал разорванные соединения, второй латал пробоину в обшивке пенящимся герметизирующим составом, чтобы в отсеке можно было наладить жизнеобеспечение.

Никаких толчков или вибраций.

Значит все орудия либо уничтожены, либо исчерпали боекомплект.

На некоторых приборных панелях тлели индикаторы резервного питания, — это уже неплохо, но животрепещущие вопросы, требовавшие немедленного ответа, относились к иной категории: надо выяснить каков масштаб повреждений, что с людьми, запертыми в отсеках, и узнать обстановку в ближнем космосе, а этого отсюда не сделаешь. Пока сервы восстановят питание и заменят экраны пройдет немало времени.

В эфире царила оглушительная тишина.

Он отстегнулся от кресла, но постоянное ускорение не позволило нормально встать. Еще сложнее будет передвигаться. С этим надо что-то сделать.

Снова защелкнув страховочные ремни, Дорохов осмотрел пульт.

Аварийное ручное управление работает. По крайней мере индикация питания есть. Но связь с бортовыми подсистемами лишь частичная.

Придется действовать вслепую, по ощущениям. Сила, слегка прижимавшая его к правому подлокотнику кресла, подсказывала: «Игла» дрейфует с постоянным ускорением, развёрнутая левым бортом в направлении полета.

Осторожно перебирая сенсоры на длинной штанге аварийных астронавигационных рулей, он выяснил, какие дюзы коррекции все еще функциональны и подчиняются командам ручного управления.

Задействовав два двигателя ориентации, он затормозил боковой дрейф «Иглы». Странное это было чувство — «вслепую» управлять кораблем, который в его воображении превратился в темную глыбу металла.

Почувствовав, как сила, прижимавшая его к подлокотнику, исчезла, Дорохов снова отстегнул страховочные ремни и на этот раз попросту всплыл над креслом.

Оттолкнувшись, он проплыл в невесомости мимо разбитых консолей управления к выходу из рубки. С гермозатвором пришлось повозиться, открывая его вручную, при помощи штурвала. Главный коридор «Иглы» был также сегментирован аварийными переборками, но первое, что увидел Дима, открыв люк, было нагромождение различного хлама.

Задействовав магнитные подошвы скафандра, он принял нормальное положение и снова осмотрелся, теперь внимательнее.

В обшивке зияла круглая пробоина, с оплавленными краями. Не настолько большая, чтобы через нее унесло скопившиеся тут обломки, — улетучилась только атмосфера.

Среди груды уже ни на что не годного мусора, в который превратилось сорванное с креплений оборудование, Дорохов неожиданно заметил андроида. Его пронзило каким-то штырем. Это была древняя модель, производившаяся еще на Земле. Человекоподобные роботы входили в комплектацию колониальных транспортов, и многие семьи передавали такие машины из поколения в поколение как реликвию…

— Вы можете мне помочь? — неожиданно раздался в коммуникаторе гермошлема синтезированный голос.

Иррациональная жуть на миг окатила дрожью. Дорохов, придерживаясь за аварийные скобы, подплыл ближе, спросил:

— Двигаться можешь?

— Частично. Поломка незначительная. Если вы выдернете штырь…

Дмитрий справился быстро.

— Спасибо. Меня зовут Дейвид, я отношусь к разряду бытовых машин серии «Хьюго», но моя семья звала меня просто Дейв.

— Где они? — спросил Дмитрий.

— Кто?

— Твои хозяева. Люди, которым ты служишь.

— Они погибли.

— Как? Я же велел всем надеть скафандры! — по спине Дорохова проскользнул холодок. — В каком отсеке это случилось?!

— Они погибли на Дабоге. Попали под первый орбитальный удар.

Дорохов с подозрением взглянул на человекоподобную машину.

В интонациях синтезированного голоса ему послышались горечь и это несколько смягчило резкий вопрос:

— Тогда какого фрайга ты делаешь на борту «Иглы»?!

— Была объявлена всеобщая эвакуация. Я последовал за остальными, чтобы улететь с планеты. К сожалению, я не нашел себе нового хозяина, а это предполагает некоторую свободу моих поступков.

Модели такого типа в современности встречались редко. Все же четыре века эксплуатации смогли выдержать далеко не все машины. Этот был похож на обычного человека, да и разговаривал, как человек.

— Я привык служить людям. Вы не могли бы взять меня к себе? — андроид сноровисто устранял мелкие неполадки. — Мне необходим новый хозяин.

— Ладно… — Дорохов согласился легко. Сейчас его волновали проблемы куда более страшные и насущные, чем осиротевший бытовой дройд. В любом случае пара механических рук ему не помешает.

— Могу я узнать, как вас…

— Так, — перебил его Дорохов, — меня зовут Дима, я пилот «Иглы». Сейчас ты идешь за мной и беспрекословно исполняешь все указания, понял?

— Да. Образец голоса для распознавания речевых команд внесен в базу данных. Прошу уточнить степень свободы действий при исполнении приказов.

— Полная, — ответил Дмитрий, хорошо понимая, о чем идет речь.

На секунду андроид застыл, словно манекен, затем в коммуникаторе Дорохова раздался его голос:

— Третий уровень программной свободы подтвержден. Готов действовать.

— Тогда пошли. Вскрываем отсеки, ищем выживших. Оборудованием и поломками займемся позже.

Это был тяжелый путь.

«Игла» не превратилась в уродливый, нефункциональный обломок, как опасался Дорохов, но множественные повреждения брони, декомпрессия отсеков, разбитые агрегаты и дезориентированные, перепуганные люди, — все это создавало удручающую эмоциональную атмосферу.

Дейв оказался отличным помощником. Он быстро и ловко откручивал механические приводы.

За первой аварийной переборкой, которую удалось вскрыть, царил вакуум. В тесном грузовом отсеке, прижавшись друг к другу, сгрудились люди в скафандрах, сквозь пробоины в обшивке проглядывали звезды, но первое, что бросилось в глаза, были капли крови, плавающие в невесомости, и иссеченное осколками человеческое тело, медленно дрейфующее под потолком.

В первый момент Дорохов остолбенел, его горло сжал спазм, а тихий голос в коммуникаторе едва не заставил его заорать от отчаяния, внутренней боли и неприятия всего происходящего вокруг:

— Дяденька, заберите нас отсюда…

Тут было только двое взрослых, остальные дети… Сколько же они простояли вот так, в терпеливом ожидании, среди плавающей в невесомости кровавой взвеси?

Пока он переживал эти жуткие мгновенья, андроид, смекнув что к чему, быстро нашел выход из ситуации. Проверив несколько соседних помещений, он доложил по связи:

— Третий грузовой ангар не пострадал. Тут есть аварийный комплект выживания. Я могу развернуть временное убежище прямо поверх контейнеров с грузом, это займет немного времени.

— Действуй, — он обернулся, и добавил: — Всем проверить включены ли электромагниты подошв. Знаете, как это делается?

— Да, конечно… — ответил ему надломленный женский голос.

— Тогда идите за мной, — горло по-прежнему сжимал спазм, но он сумел побороть эмоции. Сейчас Дорохов был для гражданских единственным офицером корабля. От него зависели десятки жизней.

За два часа он отыскал всех принятых на борт корабля беженцев. Из пятидесяти выжило тридцать семь человек. За время поисков ему не повстречалось ни одного из членов экипажа, находившихся во время боя в блистерных отсеках.

Никто не отвечал на вызовы по внутренней связи.

Если бы не невесомость, царящая на борту, Диму давно шатало бы от усталости и нервного перенапряжения.

Эмоции постепенно притуплялись. Вскрывая отсеки, он насмотрелся всякого, но теперь нужно проверить огневые точки и помочь Дейвиду в борьбе за живучесть. Пока андроид справлялся и сам, но мало дать людям возможность перевести дух. Это еще не спасение, а лишь отсрочка. Удастся ли запустить гипердвигатели «Иглы»? Сможем ли мы возобновить полет? — с такими мыслями он открыл аварийный шлюз, ведущий к ближайшему блистеру.

Сердце билось неровно и глухо. Сквозь тесный тамбур он попал внутрь огневой точки и внутренне похолодел, машинально защелкнув страховочный фал за попавшийся под руку огрызок штанги, которая раньше крепила орудие к корпусу «Иглы».

Фактически он оказался в космосе. От блистера остались лишь покореженные фрагменты каркаса, да фрагмент кресла стрелка.

На глаза навернулись слезы. Подбородок предательски дрогнул.

Ужасающие подробности произошедшего расплывались перед глазами. Он не подозревал, что вскоре такие картины станут обыденностью. Сейчас ему потребовался весь запас мужества, чтобы унять эмоции и взглянуть вдоль борта «Иглы», где вместо огневых точек виднелись лишь оплавленные пробоины, да кружили, скребя по керамлиту брони, какие-то неразличимые издалека фрагменты…

Выживших не было. Связь лишь потрескивала помехами несущей частоты.

— Дейв, как наши дела?

— Нормально, учитывая обстоятельства… — андроид запнулся. — Как мне обращаться к вам?

— Называй по имени.

— Хорошо. Я заканчиваю с установкой второго убежища. Ремонтных сервов отправил в двигательный и реакторный отсеки. Думаю, что общей герметизацией корабля можно заняться позже.

— Да. Решение верное. Я буду в рубке.

Голос андроида смолк. Внезапно навалились тишина и одиночество. В невесомости плавали различные обломки. Идти пришлось, расталкивая их руками. Магнитные подошвы скафандра цепко притягивало к полу и каждый раз, чтобы сделать шаг, ногу приходилось поднимать с усилием.

Обратный путь дался трудно. Сказывалась накопившаяся усталость. Нервное перенапряжение схлынуло, оставив опустошенность, — рассудок двадцатилетнего парня вышел на зыбкую грань, когда мужество иссякло, стресс перегорел, а впереди по-прежнему царила полная неопределенность.

Так наступает безумие. Прошлое перечеркнуто. За будущее надо драться, а сил не осталось. Даже мысль об ответственности за жизни других людей поблекла, теряя остроту переживания.

«Да что со мной?!»

Дорохов не боялся. Это чувство тоже отгорело. Наверное, страх вернется позже, накроет запоздалым осознанием произошедшего, а пока он просто брел по центральному коридору «Иглы», едва переставляя ноги.

Конец ознакомительного фрагмента.