Варвар 2. Исступление

Али не мог не смотреть на неё. Как наркотик эта девочка. И хорошенькая такая… До безумия хотелось стиснуть её в своих объятиях и овладеть. Пусть даже насильно.

Держится. Уже столько дней бьёт себя по рукам, запрещая внутренним демонам даже думать об этом. Но соблазн так велик… Хотел наказать Таю, принуждая каждый вечер засыпать с ним в кровати, а наказал себя.

Медленно стащил с неё одеяло, оголяя худенькие плечи. Красивая. Очень. Соски настолько твёрдые, что даже сейчас, когда она спала, выделялись под ночной рубашкой. Осторожно коснулся упругой груди рукой, сжал челюсти от накатившего возбуждения. Отбросив мешающее одеяло назад, прошёлся по её животу и вниз, туда, где от заветного счастья его отделяло лишь бельё.

Сглотнул, когда девочка заворочалась и, прерывисто выдохнув, раздвинула ноги, словно приглашая его.

Удержаться не в силах. Так и хотелось смять её своими руками, прижать к себе и, обездвижив, взять.

Тая резко распахнула глаза, испуганно дёрнулась и тут же зло прищурилась, но Али перехватил её руку прежде, чем та встретилась с его лицом.

— Не надо так делать, девочка. Я не потерплю подобного, — строго, так, чтобы даже не думала вырываться. — Посмотри на меня, — подминая под себя, фиксируя её руки над головой. — Что со мной не так? Я омерзителен? Урод? Трахаю плохо? — Её щёки вспыхнули, отвела взгляд. — Скажи мне! Зачем завела, соблазнила? А? Почему позволила себя попробовать, а теперь отталкиваешь? Думаешь, я железный, Тая? Ты ложишься спать в одной рубашке, всё время надеваешь эти шорты, майки… Да я от эрекции скоро двинусь. Я шлюху снял на днях. Не смог с ней, понимаешь? После тебя никого не хочу! А ты мучаешь! — свободной рукой полез под проклятую рубашку, сжал её бедро.

— Так не мучайся. Просто отпусти меня. В чём проблема? — задышала чаще, широко распахнула глаза, когда пробрался пальцами под трусы. — Али… Не надо, — а губы приоткрыты, жадно воздух ловят.

Али вдруг осознал, что она влажная. Там, внизу. Мокрая как тогда, в первую ночь.

— Обманщица. Ты же хочешь!

Девушка закрыла глаза, замотала головой.

— Нет! Не хочу тебя! Не хочу!

— Расскажешь это кому-нибудь другому, — вжав её в постель своим весом, поймал губы девочки. — Я не отпущу тебя, Тая.

Марат прошёл на кухню, молча сел за стол. Подмигнул Виталику, а тот улыбнулся с молочными усами. Да уж… Почти идиллия. А я вот маялась. Места себе не находила. Как быть? Как защитить своего малыша, что под сердцем? Только один выход… Я об этом всё утро думала. И ничего не лезло в голову, кроме побега. Знаю, что подло это по отношению к нему, к себе и в первую очередь к ребёнку. Знаю. Но он не нужен отцу. Хаджиев чётко выразился, а я научилась понимать его с первого раза.

Был, конечно, ещё один вариант. Скрывать беременность до того срока, когда уже будет поздно делать аборт. Но опять же, дело ведь не только в страхе аборта. Марату не нужен этот ребёнок от слова «совсем». Так какое я имела право вешать на него эту ответственность? Обрекать на то, к чему он не готов. Его погибший сын был желанным, от любимой супруги. А я… Я просто удобна ему. И завожу в постели. Этого слишком мало. От любимых хотят детей, а я, видимо, не настолько любима.

— Тебе, наверное, пора? — поставила перед ним чашку травяного чая. — Яичница сейчас будет готова. Подождёшь?

Он перевёл внимание с Виталика на меня, нахмурился. Брови сошлись на переносице, и меня наградили строгим взглядом.

— Разумеется. А что, уже прогоняешь, красавица?

Стало неловко. Ну вот. Конспиратор из меня никудышный. Как только сбежать от него собралась.

— Нет, что ты. Просто… — панически перебирала в голове варианты этого «просто». — Ты всегда рано уходил.

Хмыкнул, откинулся на спинку кресла.

— Я не на заводе работаю, могу задержаться.

Да. Не на заводе. Вот ещё одна причина, почему я боялась становиться его женой. Однажды работа «не на заводе» уже сыграла с ним страшную шутку, забрав семью. Мне с моими детьми не хотелось бы стать очередными жертвами. В мире криминала не живут, а выживают. Не нужно быть женой бандита, чтобы это понимать. Вряд ли его бывший неживой друг стал бы творить то, что сотворил, если бы был простым механиком или сантехником.

— Костюм хочу надеть. Ты же для меня его сшила, — проговорил так, словно ещё сомневался.

— Ты видел его размер? На кого, по-твоему, я могла его сшить?

— Не знаю, хазниг, не знаю. Быть может, на этого парня? — кивнул на Виталика, а тот, не обращая внимания на нашу болтовню, затолкал в рот печенюшку.

— Да, я хотела бы, чтобы он вырос сильным, — и замолчала, чуть не ляпнув «как ты».

— Это правильно. Пацана нужно мужиком вырастить. Когда закончите свои сеансы у доктора, запишу его в секцию.

А у меня сердце вдруг вниз рухнуло. Как же это… Как же так? Почему я должна выбирать между ребёнком и мужчиной, с которым мне было бы хорошо? Проглотив эту вязкую, склизкую, как змея, обиду, повернулась к плите, чтобы Марат не заметил моих слёз. Боже, я влюбилась. Как дурочка. Как школьница.

Костюм сел на него как влитой. Я не прогадала с размером, хотя эскиз делала на глаз. Надо же, как удачно получилось. А главное, Хаджиеву невероятно шёл этот фасон. По-мужски стильный, немного дерзкий, излучающий, как и его хозяин, уверенность и силу.

Поймав мой взгляд в зеркале, усмехнулся.

— Мне нравится. Действительно сама шила?

— Да. Я представляла тебя в нём…

Марат поправил воротник, повернулся ко мне и сделал шаг навстречу.

— А без него не представляла, когда трогала себя, ложась в постель?

— Марат… — потупила взгляд. Наверное, никогда не смогу привыкнуть к его откровенности.

Он быстро преодолел разделяющее нас расстояние, буквально налетел на меня.

— Что «Марат»? А? — приподнял лицо за подбородок. — Замуж за меня не хочешь, да? Вижу, что не хочешь, — взгляд тут же злым стал. — Но придётся захотеть. Потому что я не намерен тебя отпускать.

Если бы ты знал… Если бы знал, как я не хочу расставаться. Может, конечно, кто-то посчитает это блажью, но я так мечтала о полноценной, любящей семье. Ещё с детского дома. Я жила этой мечтой. Грезила ею. И почему-то мне казалось, что Марат был бы замечательным отцом. И мужем.

Если бы захотел. Но и осуждать я его не могла. Не имела права. Пережив такое, не каждый сможет сам выжить, что уж говорить о второй попытке. Страх повторения этой жуткой боли не давал ему идти дальше, и я принимала его выбор.

— У нас ничего не выйдет, — обречённо вздохнула, положив свою руку на его запястье, а пальцы Марата на моём подбородке сжались крепче, почти до боли. — Ты сам видишь, мы слишком разные. Я не могу стать твоей женой, — режу свою душу по живому, и нос начинает предательски пощипывать.

Нет, только не сейчас. Нельзя плакать, нельзя.

— Можешь. И станешь, — резко отпускает, упирается руками по обе стороны от моей головы и склоняется к губам. — Мы ведь это уже проходили, Белоснежка. Не заставляй меня повторять всё сначала, — в его голосе засквозила ничем не прикрытая угроза, и я уже знала, за кем будет победа.

— Ты всегда делаешь то, что тебе хочется. Но сам подумай… Какие из нас супруги? Смех же, да и только. Мы любовники и в этом плане идеально подходим друг другу, но в остальном… — не хватило духу сказать «ты мне не подходишь». Не потому, что боялась разбудить Варвара, а потому, что ложь.

— Вечером я приеду. А ты будешь меня ждать, Снежана.

Разворачивается и твёрдым шагом идёт к двери. Всё как обычно. Он так решил.

— Марат!

— Спасибо за костюм, красавица!