Украденная драконом

Несколько минут она просто лежала на спине, раскинув руки и недоверчиво глядя в звездное небо.

Искорка убежала. Ее тихое ржание доносилось со стороны замка.

— Вот предательница! — в сердцах высказалась принцесса и потерла шишку на лбу.

В том, что шишка была, Юна не сомневалась. Но вот что именно стало ее причиной — нужно было еще разобраться.

Вздохнув, девушка села и огляделась по сторонам. Долину заливал призрачный серебристый свет. Достаточно яркий, чтобы можно было с уверенностью сказать: никаких видимых препятствий поблизости нет.

Но Юна могла поклясться, что, слетев с лошади, ударилась лбом о преграду!

Поднявшись на ноги, она вытянула руку и сделала шаг в ту сторону, куда несла ее лошадь. Потом еще шаг…

Ладонь наткнулась на невидимую стену.

Охваченная зловещим предчувствием, Юна начала елозить руками перед собой. Прошла немного влево, потом вправо. Подпрыгнула, пытаясь найти край «стены», но не нашла. Возможно, недостаточно высоко прыгнула.

Что ж, это уже не смешно. Нужно выяснить, что здесь происходит!

Юна двинулась в сторону озера, ведя рукой по преграде. Но сколько бы ни шла — невидимая стена и не думала исчезать.

Дойдя до края воды, принцесса сняла ботинки и чулки. Заткнула подол за пояс и смело полезла в воду.

Правда, далеко не ушла. Примерно через пять шагов вода поднялась так высоко, что намочила платье. Пришлось вылезать на берег.

Оглянувшись, Юна бросила пристальный взгляд на середину озера.

Возникло стойкое ощущение, что она что-то упускает. Что-то важное, лежащее на поверхности, но абсолютно незаметное.

От раздумий отвлекла Искорка. Лошадь вернулась, будто прося прощения, ткнулась носом Юне в плечо и фыркнула.

— И что ты на это скажешь? — негромко спросила девушка, погладив ее по холке.

Искорка взмахнула хвостом.

Отжав подол, Юна натянула чулки, обулась и вновь залезла на лошадь.

— Надо проверить, как далеко простирается этот барьер, — сказала, направляя животное в обратную сторону.

Искорка бежала легко, явно радуясь нежданной прогулке. Она весело мчалась вдоль невидимой стены миля за милей, а та все не заканчивалась.

Вскоре Юна уже начала различать едва заметный отблеск, указывающий на магический барьер. Значит, предчувствие не обмануло: это место скрыто от внешнего мира. То-то она не может связаться с Эрисхаймом, а его обручальное ожерелье перестало работать!

И в то же время в окружающем пространстве чувствовалась неправильность.

Что-то было не так.

Юна остановила лошадь и спешилась.

Подойдя к барьеру, в очередной раз ощупала твердую невидимую поверхность, а затем, собравшись с духом, призвала свою силу.

Огонь послушно откликнулся.

Сначала по коже пробежали мурашки. Каждая клеточка запульсировала. В груди зародился жар. Затем на кончиках пальцев вспыхнуло пламя.

Юна выбросила вперед обе руки, силой мысли посылая пламя в барьер. Огонь вырвался из центра ее ладоней. Он ударил в невидимую стену, заставляя ее засверкать бриллиантовой крошкой. И тут же отрикошетил, едва не сбив девушку с ног.

Юна чудом успела отпрыгнуть. Иначе волна жара опалила бы ей подол.

Огонь ушел в землю. Остался лишь выжженный круг там, где секунду назад стояла принцесса.

Но сама Юна не обратила на это внимания. Она зачарованно смотрела на искрящуюся перед ней часть пространства.

Казалось, кто-то разбил огромное зеркало на миллиарды мелких осколков. А за этим зеркалом открывался совсем другой мир — мрачный и мертвый.

Даже в неверном свете звезд Юна различила голые, без единой травинки камни, стелющийся над ними сизый туман, черные глыбы развалин на горизонте…

И горы — в той части мира они были ближе, чем здесь.

Не веря своим глазам, Юна шагнула вперед.

И как провалилась в яму.

***

Очнулась от боли.

Открыв глаза, с удивлением поняла, что лежит в кровати, в той комнате, которую выделил ей Дхиррайм.

— Как я сюда попала? — пробормотала, пытаясь собраться с мыслями.

Но мысли не собирались. Голова гудела, будто налитая свинцом.

Юна потерла виски, чтобы уменьшить боль, но это не помогло.

Ее внимание привлек скрип двери.

На пороге появилась Авилина.

— Доброе утро, госпожа! — бодро улыбаясь, горничная внесла в спальню исходящий аппетитными запахами поднос.

Юна с трудом сфокусировала на ней взгляд.

— Как я здесь оказалась?

— Где — здесь? — непонимающе моргнула Авилина.

— Здесь! Я точно помню, что ночью была в долине, в трех милях от озера.

— Госпожа, вам, верно, это приснилось, — в голосе горничной появились участливые нотки, да и смотрела она теперь на принцессу с жалостью. — Вы этой ночью никуда не выходили.

— Этого не может быть! — пробормотала Юна, теряя уверенность. — Неужели и правда приснилось?

Затем со стоном сжала виски:

— Как голова болит…

— Вот, выпейте это, — Авилина протянула чашку, от которой шел запах лимона и мяты.

Пригубив теплый травяной чай, Юна снова заговорила:

— Если это сон, то такой странный… Я взяла лошадь и хотела пересечь долину до противоположного края, а вместо этого наткнулась на барьер!

— Ну, тогда это точно сон! — фальшиво рассмеялась горничная. — В долине нет никакого барьера.

Юна спряталась за чашкой, делая вид, что пьет.

Рассказывать, что пыталась разрушить этот барьер, она не рискнула. Ведь и Авилина не совсем откровенна. Хочет внушить, что все это лишь сон? Как бы не так!

— Значит, я могу сегодня прогуляться в долине? — спросила принцесса, отставляя пустую чашку.

— Только не сегодня, — Авилина отвела взгляд. — Погода плохая. Лучше вам вообще не выходить на улицу.

Будто в ответ на слова горничной за окном вспыхнула молния и раздался гром.

— Не может быть! — ахнула Юна.

Откинув одеяло, она босиком прошлепала к окну и глянула вверх.

Небо, которое минуту назад было прозрачным и чистым, сейчас налилось свинцом. И с каждым ударом сердца его все сильнее затягивали черные грозовые тучи.

Порыв ветра ударил в окно, отчего громко хлопнула створка. А затем хлынул дождь. Крупные капли забарабанили по магической пленке с неистовой силой.

Да, в такую погоду точно не выйдешь наружу.

— Ничего не понимаю…

Юна обиженно глянула вниз, во двор, где качались деревья, а огромные лужи уже сливались в моря, хороня под собой мостовую.

Вчера был прекрасный день. Лазурное небо, ясное солнце… А сегодня ветер и дождь!

Но как бы там ни было, ночная прогулка и тот барьер ей не приснились! Это не ее фантазии. Все было на самом деле.

Оторвавшись от окна, Юна окинула спальню пытливым взглядом. Ночью на ней было платье, которое Авилина приготовила на утро. Она сначала намочила подол, а потом слегка подпалила. Должны остаться следы!

Платье ждало на прежнем месте — аккуратно разложенное на кресле.

Юна кинулась к нему, схватила подол и разочарованно ойкнула.

На ткани не было ни следа ночных приключений.

Может, это другое платье?

Нет, то же самое…

Если только в замке нет точной копии.

Под удивленным взглядом Авилины Юна выпустила платье из рук и вздохнула. Забывшись, потерла лоб — и едва не рассмеялась от радости.

Вот оно, доказательство! Ее шишка!

Что бы ни пытались скрыть от нее в этом замке, какие бы тайны ни хранили Бер-ан-Схар и его хозяин — она все узнает! Пусть Дхиррайм даже не думает, что она будет покорно сидеть и ждать его милости.

От этой мысли стало легко.

Юна заулыбалась, обернулась к Авилине и, пристально глядя на горничную, произнесла:

— Дождь не может идти вечно, ведь так? Как только погода наладится, я хочу прогуляться в долину. А сейчас помоги мне одеться и проводи к отцу. Я буду завтракать с ним.

***

Дождь не прекращался пятые сутки. Лил как из ведра. И состояние у Юны было сонное. Идти никуда не хотелось. Она валялась в кровати, размышляя о странностях, которые ее окружали.

За эти дни в замке она не увидела ни единой живой души, кроме отца и рыжих служанок. Ни конюха, ни повара, ни садовника… Никого!

Но ведь Авилина откуда-то берет горячую еду и чистые простыни?

А еще Юна не верила ни единому слову горничной. И как бы та ни утверждала, что никакого барьера нет, Юна была уверена, что видела его своими глазами.

Ночная прогулка не выходила из головы. Но обсудить ее было не с кем. Тревожить отца Юна не хотела. Он и так тяжело переживал все случившееся: и свержение, и плен. А особенно — предательство королевы. Как-никак она была его женой.

Несмотря на то, что магия залечила внешние раны, душа бывшего короля истекала слезами и кровью. В первый день он обрадовался дочери. Но теперь, когда Юна приходила к нему, то видела только усталое лицо и обреченный взгляд, устремленный в окно.

Ульрих просиживал в кресле целыми днями, глядя на дождь. Юна разговаривала с ним на отвлеченные темы, держала в руках его сморщенную ладонь и едва ли не кормила из ложечки. Но он все больше и больше отдалялся. Все сильнее погружался в себя.

Проснувшись сегодня утром, Юна окончательно осознала: в будущей битве отец ей не помощник. Единственный человек, на которого можно рассчитывать — это она сама.

А значит, пора стряхнуть с себя это сонное оцепенение, подняться и поискать информацию в библиотеке.

Ей ведь не запрещали ходить по замку. Скорее всего, Дхиррайм просто не хотел выпускать ее из определенной зоны. Но такое ограничение Юне не нравилось. Огненный даже не счел нужным ничего объяснять. Просто исчез.

Как она ни пыталась добиться от горничной возможности с ним поговорить, та отвечала заученными фразами: «Хозяин запретил его тревожить. Он сам свяжется с вами».

И это Юне не нравилось. Здесь она чувствовала себя еще большей пленницей, чем в Дха-арн-Тане. И все больше убеждалась, что была права: Марген-Дхиррайм снова использует ее в своих грязных играх.

Да, они заключили договор. Но это не отменяет ее договора с князем. Наверняка Эрисхайм везде ищет ее. А она сидит здесь, не имея ни малейшего представления, что происходит в Астерии или в Вальдхейме.

Нет, так больше нельзя. Она должна что-то сделать. Ожидание хуже смерти!

С этими мыслями Юна вскочила с кровати и отдернула шторы. А затем яростно затрясла колокольчик, на звук которого явилась Авилина.

Горничная всегда появлялась так быстро, словно все время стояла под дверью и только ждала сигнала. Сегодня она подала принцессе закрытое платье из темно-бордового муслина, расшитого гранатами.

Одевшись, Юна первым делом навестила отца в его комнате. Он все еще лежал в постели, когда она вошла. Скользнул по ней безучастным взглядом и уставился в потолок так, будто увидел там что-то интересное.

Юна невольно проследила за его взглядом.

Потолок здесь и вправду был хорош: инкрустированный азуритом и малиновым шерлом, щедро украшенный позолотой и перламутром. Но судя по тоске, застывшей в глазах Ульриха, он видел там что-то совсем другое.

— Отец… — Юна взяла его за руку.

— Она так прекрасна… — ответил он, не отводя глаз от потолка.

— Кто? — сердце девушки неприятно заныло.

— Юнона. Такая юная, такая красивая…

Юна опять взглянула на потолок.

Странное поведение отца пугало ее. И во второй раз пробудить в себе Исцеляющий огонь не получалось. Тогда все вышло спонтанно. Она действовала на инстинктах, на неудержимом порыве спасти родного человека. А теперь даже не понимала, как это сделала.

Явилась рыжеволосая служанка с завтраком. Юна поцеловала отца в холодный висок и вышла.