Люди «А». Второе издание

Алексей Филатов, 2020

Что мы знаем о людях «А»? Кто эти парни, прошедшие через ад, который они называют командировкой? Через боль и кровь, которые у них именуются работой? Они нечасто надевают форму и почти не дают интервью. Их редко благодарят прилюдно, награждают закрытыми указами, а звание Героя чаще присваивают павшим, чем живым. Тем ценнее эта книга о бойцах «Альфы», самого закрытого российского подразделения антитеррора. Её автор, подполковник Алексей Филатов – один из них. Всё написанное здесь – чистая правда. Филатов пишет, как живёт: не скрывая мыслей и чувств. Содержит нецензурную брань.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Люди «А». Второе издание предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Сергеев

Фото из архива автора

1993, ночь с 3 на 4 октября, 3:15. Москва, Кремль, третий этаж первого корпуса, зал заседаний

За овальным столом никто не сидел.

Вдоль стен стояли стулья, на них расположились командиры силовых структур — около тридцати человек. Все молчали. Говорить было не о чём.

Раздался звук шагов. Барсуков и Коржаков[12] шли в ельцинскую приёмную. Барсуков чуть отстал, на ходу бросил Герасимову[13]:

— Дмитрий Михайлович, президенту доложите вы.

Никто не пошевелился. Ждали Ельцина.

Наконец он появился на пороге. Огромный, страшный, с серым лицом.

Президент Российской Федерации боялся.

Ему было чего бояться. Решалась его судьба. Снова, как в 1991-м. И снова — в Белом доме. Только тогда защитники Белого дома были за него, а теперь — против.

Он обвёл взглядом зал. В нём сидели люди, отказавшиеся выполнять приказ. Его личный приказ, его решение — взять Белый дом штурмом.

Главным тут было слово «штурм».

Обычно мы получаем такую команду при проведении операции по освобождению заложников. Главная цель которой — сохранение жизни гражданских. Наша цель — не убивать, а обезвредить злодеев. Желательно — руками, в рукопашном бою. Такая задача ставилась до сих пор перед «альфовцами». Частенько на штурм сотрудники шли с пустыми магазинами, чтобы в перестрелке случайно не поранить заложника и не повредить захваченный самолёт.

Но Ельцин вкладывал в это слово совершенно иной смысл. Армейский.

Штурм — это войсковая операция, проводимая согласно уставу и методичкам. В отличие от захвата, штурм не предполагает, что жизни находящихся в здании имеют хоть какую-то ценность. В помещения входят только после броска или закатывания гранаты. Тёмные углы проверяются автоматной очередью. Огонь ведётся только на поражение. Во время штурма допустимо и желательно использование артиллерии, расстреливающей верхние этажи. В ходе штурма погибает не менее семидесяти процентов находящихся в здании людей.

«Альфа» и «Вымпел» умели штурмовать здания. И готовы были выполнить подобный приказ в любое время и в любом месте. Но не здесь и не сейчас. По двум очень весомым причинам.

Первая состояла в том, что зданием был парламент Российской Федерации, а находились в нём депутаты Верховного Совета. Спецназовцев учили: необходимо защищать законную власть и бороться с террористами. Люди в Белом доме террористами не были. Они были законной властью. Не менее законной, чем Борис Николаевич Ельцин и его окружение. Ситуации, когда одна ветвь законной власти воюет с другой ветвью законной власти, присяга и устав не предусматривали.

И вторая причина — приказ был отдан устно. Что это значит, отлично помнил каждый «альфовец». Такой устный приказ отдал в своё время Горбачёв, отправив Группу на штурм литовского телецентра. Потом первый президент СССР публично отказался от тех, кто выполнил его приказ. Что мешало Ельцину сделать то же самое? Или того лучше — повесить кровь и гору трупов на «Альфу» и «Вымпел»? Ничего, кроме совести. Со своей совестью Борис Николаевич умел договариваться. А если не получалось, звал на помощь водку. Все это знали, и иллюзий никто не питал.

Ельцин сказал, что положение в стране критическое, а засевшие в Белом доме депутаты пытаются совершить переворот. Поэтому не остаётся другого пути, кроме силового. В заключение Ельцин пообещал, что никто не будет подвергнут репрессиям.

После этих слов он сделал паузу и спросил:

— Вы готовы выполнить приказ президента?

Никто не раскрыл рта.

Ельцин сдвинул брови и прорычал, как раненый хищник:

— Тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнить приказ президента?

Тишина стала мёртвой.

Ельцин развернулся на каблуках и вышел из зала, бросив командиру «Альфы» Зайцеву:

— Приказ должен быть выполнен.

1993, 3 октября, утро. Москва, Измайлово[14]

Лена Сергеева ждала мужа.

Ждать мужа ей приходилось чаще, чем хотелось бы. Гораздо чаще.

Я задавался вопросом: каково приходится нашим жёнам и родным, когда нужно ждать. Ждать, не зная, чем закончится для любимого очередное задание. Мы идём плечом к плечу с боевыми друзьями, чувствуя кураж. Они же переносят все тревоги поодиночке. В полном неведении, что происходит, без малейшей возможности на что-либо повлиять. Им остаётся ждать. Ждать и молиться.

Существует объективная статистика среднего времени службы сотрудника в боевом подразделении: десять-пятнадцать лет — и надо менять работу, уходить в штаб или дежурку. И, как правило, дело не в физической форме. Не выдерживает психика. Так вот, практика показывает, что раньше сдают нервы у жён. Им всё время приходится ждать. Отлично зная, что однажды могут позвонить в дверь и сказать, что её муж погиб.

Но не в этот раз. Слава богу, не в этот раз! Сейчас она ждала мужа не из командировки, а всего лишь из Измайловского парка. По утрам он тренировался в лесу. У Гены был отпуск, но он держал себя в форме.

— Стоило бы прогуляться в парк всей семьёй, — подумала она. — Погода чудесная: солнце, палая листва шуршит под ногами. И это ничего не стоит. Чтобы пойти в город, нужны деньги. Всё очень дорого. Даже сынишку одеть не на что.

Лена вспомнила, как недавно они ездили в «Детский мир».

— Ты точно уверена, что нужно покупать Сашке эти джинсы? — спрашивал её в третий раз, уже у кассы, муж.

Джинсы — фирменные, с вышитым на них кедом — стоили тысячу. Зарплата Сергеева была десять тысяч, и всё уходило на еду и быт. В заначке, которую офицеру удалось скопить, была как раз тысяча: на магнитофон или телевизор.

— Гена, уверена. Ему ходить не в чем, а так будут джинсы. С разными рубашками он их целый год проносит, — вздохнула Лена.

Она не винила мужа. Гена был совсем не жадным, просто денег было в обрез. Копили на бытовую технику и платформу. Платформа была мечтой Сергеева. В смысле платформа для автомобиля. Купить машину — об этом и мечтать было нельзя. Он планировал собрать машину сам: найти платформу и поставить на неё кузов. Можно будет ездить на дачу.

— Ничего, перекантуемся, — думала Лена. — Им обоим по двадцать девять, вся жизнь впереди. Главное — они вместе.

Она улыбнулась, вспоминая, сколько времени они с Геной знают друг друга. Они познакомились ещё в школе, и ей этот парень понравился сразу. А ему нравились другие. Что ж, бывает. Школа кончилась, пути разошлись. Встретились через семь лет, на встрече выпускников. Гена предложил проводить до дома. А через пару месяцев предложил выйти за него замуж.

Тогда он служил в «Вымпеле». Лена этого не знала, и знать была не должна. Ей было известно только то, что он работает «где-то там». На работе в магазине, когда девочки спрашивали о муже, она гордо отвечала: «Муж служит в органах».

Вскоре родился сын. Гена пропадал на работе, Лена занималась ребёнком. В короткие вечерние часы, когда они были вместе, Лена замечала, что муж заскучал. Она спрашивала его:

— Что происходит? Тебе что, перестала нравиться твоя работа?

Он отвечал, что всё хорошо, но чего-то не хватает. Чего именно, он не говорил. Стоял у окна и молча смотрел вдаль.

Однажды он пришёл в хорошем настроении и сказал:

— Лена, я хочу перевестись в другой отдел. Сегодня сдал психологические тесты. Шестьдесят вопросов.

Лена удивилась, что так много, забеспокоилась.

Геннадий ответил, что вопросы были несложные, и он уверен, что всё получится.

Через пару дней муж сообщил, что принят — без подробностей. И с того самого дня на любой вопрос о работе отвечал:

— Тебе это знать не нужно.

Только однажды, в первые дни на новом месте, он пришёл домой довольный и разложил на столе удостоверения и паспорта. Все с его фотографией, но с разными именами. Ничего не объяснял, просто похвастался. Лена решила, что теперь, наверное, муж служит в каком-то элитном отделе милиции. И только потом, гораздо позже, она узнала, что он работает в боевом подразделении КГБ.

Она не слишком волновалась. Какие опасности могут быть в мирное время? Взрослые мальчики тоже любят играть в войнушку — что в этом плохого? Гена приносил фотки с тренировок: он и сослуживцы в лесу, с голыми торсами и автоматами. Иногда ребята с работы заезжали к ним на обед. Лена в шутку называла их «отряд Марио»: они были похожи на персонажа компьютерной игры, шустрого и в синем комбинезоне. «Копейка», на которой они перемещались, с свистом подлетала к подъезду и из неё как горох высыпали люди — иногда человек шесть. Лена всё никак не могла понять, как это они в неё умещаются…

Наконец раздался звонок. Лена порхнула к двери, открыла мужу, и они пошли собирать ребёнка на прогулку.

1974–1993. СССР — Россия

Самое страшное из всего, что приходилось выносить «альфовцу» в советское время — это лгать родным и близким.

Лгать постоянно, лгать откровенно. Лгать, видя слёзы на глазах любимых женщин и слыша их крик:

— Почему ты мне врёшь?!

Вплоть до начала девяностых раскрывать место работы и боевых командировок категорически запрещалось. Всем, включая домашних — родителей и жён. Они не имели права ничего знать. Таких правил не было ни в одном спецподразделении мира. Но параноидальная советская секретность этого требовала. Тогда секретили всё, что только можно засекретить — даже карты местности выпускались фальшивые. И это при том, что стратегический противник настоящими картами СССР обладал. Информацию прятали от своих же. В секретности видели средство от нелояльности. Распространилась поговорка: «Меньше знаешь — лучше спишь».

Поговорка была неправильной. По крайней мере, по отношению к сотрудникам подразделения и их семьям. Чем меньше знали близкие, тем хуже они спали.

Когда Группа только создавалась, ещё можно было как-то скрывать правду. Говорить, что задержался на работе, отмечал день рождения с коллегами и так далее. Потом начались стажировки. Жёнам говорили, что отправляются на партийный семинар в Ярославскую область. Писать домой было нельзя. Звонить — в принципе, можно, на самом деле нет.

«Партийные семинары» проходили в Керках, маленьком пыльном среднеазиатском городке советской Туркмении. Там дислоцировался 47-й Краснознамённый Керкинский погранотряд Среднеазиатского пограничного округа. Там нас тренировали перед командировками в Афган. Телефон был только в штабе, подходить к нему погранцы не давали: а вдруг будет звонить высокое начальство? Бойцы в конфликты не вступали. Конфликтовать и что-то требовать не было ни времени, ни сил. Возвращались с боевых учений на базу никакие: мылись, отдыхали, приходили в себя — и снова на занятия.

А жёны ждали. Телефон становился центром их маленькой вселенной. Аппараты были тогда только стационарные, поэтому приходилось управляться с проводом и ставить телефон в самое удобное место, чтобы можно было быстро добежать до него, когда он зазвонит. А пока он не зазвонил, чтобы можно было гневно сверлить этот чёртов аппарат взглядом. Дни складывались в месяцы, а мужья всё не звонили и не звонили.

Возвращались из Афгана загорелые дочерна. Привозили болезни, которые жёны воспринимали как венерические. Жаркий южный климат очень благоприятен для разгула антисанитарии и «пиршества» всяких паразитов. Не случайно в некоторых странах Средней Азии в ту пору детская смертность (до года) иногда достигала половины от числа новорождённых.

— Это что за хреновина? — оперативный дежурный отскочил от бойца, только что вернувшегося на базу из Афгана. С его лба свисал огромных размеров чирей.

— Да пошёл ты! Мне откуда знать, что это? Чёрт, как я с таким жене покажусь? — убивался парень.

Бойца повезли к врачу. К другому. К третьему. Все они, как один, разводили руками. Тогда бедолагу доставили в профильный НИИ, специализирующийся на тропических болезнях.

— Пендинка, — с ходу объявил пожилой доктор.

— Как, простите? — смущённо переспросил боец.

— Пендинка. Болезнь, переносимая насекомыми[15]. Откуда вы прибыли?

— Алтай, — соврал сопровождающий.

Доктор смерил его внимательным взглядом.

— Это вряд ли. Такое только в Средней Азии встречается. Ничего, вылечим, — сказал врач и заговорщицки подмигнул.

Для жены бойца попросили справку с названием болезни. Иначе в семье был бы грандиозный скандал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Люди «А». Второе издание предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

12

Михаил Иванович Барсуков — в 1993 году комендант Кремля, начальник Главного управления охраны (ГУО) Российской Федерации. Александр Васильевич Коржаков — на тот момент начальник охраны Ельцина и первый зам Барсукова.

13

Дмитрий Михайлович Герасимов — генерал-лейтенант ФСБ, в 1992–1994 годах командовал подразделением специального назначения «Вымпел» (разведывательно-диверсионный спецназ).

14

Здесь и ниже я использовал личный дневник Елены Сергеевой и её рассказы. Я сердечно благодарен Елене за разрешение на публикацию.

15

«Пендинка», или «пендинская язва», лейшманиоз кожи (болезнь Боровского). Паразитарное заболевание, переносится москитами. Симптом пендинки — язвы на открытых участках тела.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я