Беседы о литературе

Гоголь приезжал сюда в поисках «живых душ» — писать второй том «Мёртвых…». Каждое утро я мету под его окнами опавшую листву. Впрочем, окон не сохранилось. И дома — тоже. Но листва… Мне кажется, она помнит их шаги.

На этом месте была губернаторская дача. Очень давно. Когда вокруг них ещё не ставили каменные ограды. У четы Смирновых таких точно не было. Гоголь жил в их домике запросто. Вставал в 5. Пил по утрам кофе. Смотрел на крутые Яченские брега, на бор и садился за рукопись. Ту самую, которую потом сожжёт. На дворе стоял 1849 год.

С 1845-го Александра Осиповна была в чине губернаторши. У нас — в городе К***. Тяготилась им. Жаловалась в письмах Николаю Васильевичу: «общество испорчено навеки». Гоголь утешал Смирнову-Россет: «Вы устали — вот и всё!» И разъяснял своему задушевному другу, как бороться с усталостью. Увещевания впоследствии вылились в «Выбранные места из переписки с друзьями».

В 1849-ом приехал лично. И поселился напротив. Я имею ввиду — от меня. Каждое утро я прохожу мимо гоголевских пенат на службу. Подвизаюсь здесь же — на родине великой русской литературы. Говорят, самой великой. Но подтвердить это, увы, уже нельзя — она сожжена. Здесь, так сказать, роддом второго тома «Мёртвых душ». Но — не могила. И вообще: зачем он их назвал мёртвыми?.. Можете от того и не заладилось продолжение?..

Я почти слышу чтение таинственного второго тома. Один из самых немногих, кому посчастливилось. Поскольку — служу рядом. Гоголь всё любил держать в тайне. Изредка, правда, приоткрывая её завесу перед самыми доверенными. И в первую очередь — перед ней, умной и проницательной советчицей Смирновой-Россет. Вон там, за теми липами можно было отчётливо расслышать его голос. Вам интересно, какой он был, этот гоголевский тембр: высокий тенор или сочный баритон? Говорят, Чехов, такой интеллигентный и тонкий, разговаривал басом…

Наш город К*** не особенно знаменит губернаторами. Во всяком случае, ни один из них не был причастен к рождению великих поэм. Даже — рассказов. Может быть — анекдотов… А вот с губернаторшами — другое дело. Яркой супруге невыразительного Смирнова удалось примагнитить великие литературные творения. А за одно — и их творцов. Правда — уйти после этого в небытие: в нашем городе К*** никто нынче и не вспоминает о губернской предводительнице литературных гениев — Смирновой-Россет.

О её сердечном друге — Гоголе, впрочем, помнят. Памятник вот соорудили на месте, где Николай Васильевич гостил у губернаторской четы. И прочитал ей наиболее полный вариант уничтоженного впоследствии шедевра. Грустный какой-то памятник получился. И мрачный. Как будто Гоголь в городе К*** не родил великую книгу, а поджёг её. И тут же умер. Но могилы Гоголя в нашем городе К*** нет. И, слава Богу. Есть, правда, рядом другая — Циолковского. Но Константин Эдуардович своими рукописями, печку не растапливал. Знал, наверное, что не горят…

Короче, в нашем городе К*** есть местечко, где ещё витает дух обнародованной здесь и, якобы, уничтоженной где-то далеко великой книги. Я каждое утро обметаю вокруг опавшую листву. Так — на всякий случай. А то явится писатель, да на пару с губернаторшей и укорят: плохо приглядывали, заботами обошли — от того и не сохранили. Не беспокойтесь, Николай Васильевич, не переживайте Александра Осиповна, сберегаем…