Убийство в районной поликлинике

После ухода Зубрикова Бернингсен вела прием еще в течение двух часов. За это время у нее прошло человек десять. Прием уже подходил к концу, когда в кабинет без стука вошла крупная полная женщина, лет под пятьдесят, с румяными щеками, её смеющиеся карие глаза светились иронией, взгляд был цепким и проницательным

— Что, уже поправилась? — удивленно приветствовала Бернингсен свою медсестру и наперсницу Аллу Михайловну Дергень.

— А я и не болела, — прозвучал беспечный ответ.

Алла Михайловна Дергень была выдающимся экспонатом. Она знала все и про всех. Откуда она брала сведения, было известно ей одной. Аллу Михайловну уважали, даже побаивались. Она была душой компании, сыпала байками, как из рога изобилия, травила анекдоты. Вот и сейчас, войдя в кабинет Бернингсен, и не обращая внимания на пожилого пациента, она начала было рассказывать очередную байку, но Галина Ильинична решительно остановила ее.

— Постой, Алла, потом, после работы.

— Ну, как скажешь, — недовольно откликнулась медсестра.

Бернингсен приняла еще одного пациента и с облегчением отерла пот.

— Ну, вот, кажется и все, — удовлетворенно заключила она.

Однако радость Галины Ильиничны была преждевременной. Всю малину испортила Алла Михайловна.

— Боюсь, Галя, что еще не все, — каким-то ненатуральным тоном произнесла она.

— Как это не все? — опешила участковая. — Часы приема закончились.

— Я как раз пришла тебе сказать, что поступил дополнительный вызов…

— Не пойду, — отрезала Бернингсен.

— Видишь ли, за больного просит Горецкая, — это была фамилия зав. отделением.

— Черт, — выругалась Бернингсен, — вечно ты приносишь плохие новости.

— Есть и хорошие, — деловито сказала Дергень, — Я договорилась поболтать с Крыловым по поводу вчерашнего убийства.

— А чего с ним болтать? — удивилась Бернингсен. — Он-то тут при чем?

— Не скажи, Галина, не скажи. Он был в напряженных отношениях с нашей приснопамятной Поиловой.

— Ну, уж скажешь тоже, приснопамятной, — фыркнула Галина Ильинична.

— Хочешь с ним поболтать? — спросила Дергень.

— Конечно, еще спрашиваешь, но вопросы будешь задавать ты.

— Само собой.

— Куда надо идти?

— Да никуда. Он сам сюда явится. Сказал, что хочет воспользоваться моими профессиональными услугами в частном порядке для одного знакомого. Я сказала ему прийти в половине пятого. Сейчас явится, — взглянула она на часы. И действительно, как по заказу, в дверь постучали. В кабинет Бернингсен вошел высокий худой мужчина, с орлиным носом, на вид около сорока.

— А, Иван Андреевич, проходите, — широким жестом пригласила Бернингсен.

— Привет, Иван, — вальяжно улыбнулась Дергень, ослепительно сверкнув коронкой.

— Добрый день, — сухо поздоровался ЛОР. — Алла Михайловна, — перешел он к делу, — Ну, какие ваши условия?

— Сто рублей в час. Годится?

— Согласен.

— Когда приступать?

— Послезавтра, в десять или в одиннадцать, если вам удобнее. Я сейчас напишу адрес и телефон.

Он наклонился над столом и начал быстро писать. Дергень взяла листок, бегло проглядела и сунула в карман.

— Заметано, Иван Андреевич, — сказала она.

Выразительно взглянув на Бернингсен, Дергень подмигнула начальнице и небрежно спросила Крылова:

— Слышали об инциденте с Поиловой?

Крылов вздрогнул. То ли от самого вопроса, то ли от слова «инцидент», то ли еще от чего.

— Конечно, — пробормотал он. — Кто же не слышал? Ужасное событие.

— Что вы об этом думаете?

— Кто, я? Ровным счетом ничего. В голове не умещается.

— Как вы считаете, это убийство или самоубийство? — продолжала наступать Дергень.

— Что вы меня пытаете? — неожиданно разозлился ЛОР. — Я ничего не считаю и не хочу считать.

— Помнится у вас была ссора с покойной, — продолжала неумолимая Дергень.

— Ваше какое дело?.. Просто мелкая размолвка.

— Ну, если вы так это называете, — с сомнением причмокнула губами медсестра.

— Именно так. Извините, мне пора. До свидания, Галина Ильинична. До свидания, Алла Михайловна. Не забудьте, в субботу в десять — в одиннадцать, — и он выскочил из кабинета с пунцовым лицом.

— Нервишки что-то у нашего ЛОРа шалят, — хладнокровно прокомментировала Алла Михайловна, — Ему не мешало бы невропатологу показаться. Как думаешь?

— Возможно, возможно, — уклонилась от прямого ответа Бернингсен. — Кстати, тебе от Зубрикова привет, жалел, что не застал.

— А, старый бизон, — рассмеялась Дергень, — Заходил, небось, поболтать об убийстве?

— Да, его это живо заинтересовало. Ну ладно, буду собираться на вызов, раз Горецкая просит. Как фамилия больного?

— Смирнов. Ливий Сергеевич Смирнов.

— Постой, он же был в списке тех, кто был на приеме у Митченко, — вдруг вспыхнуло в голове у Бернингсен.

— Точно, — откликнулась Дергень, и глаза ее загорелись. Ты молодец, Галина.

— Ну, вообще-то Смирнов распространенная фамилия, — охладила ее пыл Бернингсен.

— Не верю я в такие совпадения, — отрезала Дергень. — Наверняка, он и есть.

— Ну, что ж, Алла, вот приду к нему, и все узнаю.

— Добро. Как тебе Крылов, а?

— Хорош, что и говорить. Ну, ладно, я побежала, а ты, давай, не болей, — подколола она подругу.

— Ни пуха!

— К черту!

Через пятнадцать минут Бернингсен утопила кнопку звонка квартиры № 38. Послышались шаги, и дверь открылась. Среднего роста шатен, лет тридцати, пригласил Бернингсен войти.

— Врача вызывали? — бодро спросила Галина Ильинична.

— Конечно, проходите.

Вымыв руки, Бернингсен прошла в просторную гостиную и села к столу.

— Слушаю вас, — нацелилась она очками на парня. — На что жалуетесь?

— Да горло что-то и покашливаю.

— Сейчас разберемся.

Бернингсен послушала пациента, посмотрела горло.

— Температура есть? — спросила она.

— С утра не было.

— Измерьте, — подала она ему градусник, — Если мне правильно сказали, ваша фамилия Смирнов? — с ручкой в руке спросила Бернингсен.

— Совершенно верно.

— А имя, отчество?

— Ливий Сергеевич.

Бернингсен улыбнулась уголками губ и удовлетворенно записала информацию. Наступила пауза, оба смотрели друг на друга в напряженном ожидании. Первым заговорил он.

— Скажите, э… э…

— Галина Ильинична, — подсказала Бернингсен.

— Галина Ильинична, это правда, что у вас вчера отравили главврача?

— А кто вам сказал?

— Это неважно. Так, правда?

— К сожалению, да.

— А что это — убийство или самоубийство?

— Понятия не имею. А почему вы интересуетесь?

— Ну, мне нужно знать.

— Спросите у следователя.

— Да вот, я думал вы в курсе.

— За этим и вызывали?

— Нет, что вы? Я же сказал, что приболел.

— Верно, сказали, Ливий Сергеевич. А теперь, признайтесь, вы были вчера на приеме упокойной Поиловой?

— Кто вам сказал? — подскочил на диване Смирнов.

— Не волнуйтесь так, а то собьете градусник. Это не имеет значения.

— Я ни в чем не виноват, — вдруг заявил Смирнов.

— А мне-то зачем вы это говорите?

— Ну, не знаю, просто так.

— Ладно, давайте градусник.

Ртуть дошла до отметки 36 и 7.

— Думаю, вы вполне здоровы, — решила Бернингсен. — Разве что переволновались.

— Но у меня же горло и кашель, — покашлял он, — Слушайте, Галина Ильинична, дайте мне, пожалуйста, справку.

— С этого бы и начинали, — насмешливо бросила Бернингсен, — а то — горло, кашель. Хотите пересидеть следствие. Мне все понятно. Ладно, что вам написать?

— Ну, вам виднее.

— Напишу ОРЗ. Пойдет?

— Конечно. Когда к вам прийти?

— В понедельник, устраивает?

— Да, да. Благодарю вас.

— Не за что, — ответила Бернингсен и стала собираться.

— А рецептик, Галина Ильинична, — попросил «больной».

— Вы когда-нибудь были в армии? — прищурилась сквозь очки участковая.

Смирнов кивнул.

— Знаете, чем лечат симулянтов?

Смирнов покраснел.

— Правильно касторкой. До свидания, Ливий Сергеевич.

— До свидания, — пробормотал пациент и встал, чтобы проводить врача до дверей.

На пороге Бернингсен остановилась и, поколебавшись, спросила:

— Услуга за услугу. Вы там были: ее убили или она сама?

Он сделал резкое движение рукой, потом передернул плечами.

— Убили, — неожиданно визгливо воскликнул Смирнов. — Конечно же эту с… убили!..