Это гиблое место

Саксони покрутила в пальцах четыре бокала и вздохнула при взгляде на помаду, испачкавшую ее кожу. Если девушка еще хоть одну ночь проведет в Кривде, убирая за этими подонками и маго́ликами, она точно сойдет с ума.

Саксони почти жалела о том, что эликсир не вывел ее из строя еще на пару дней — чтобы она могла немного отдохнуть.

— Бренди, — сказала одна из новеньких официанток, — тебя ждут в кабинете для важных персон.

— Меня, считай, нет, — ответила Саксони. — Скажи им — пусть возвращаются тогда, когда я не буду насквозь потной и измазанной в… — Она обнюхала свои руки. — …в земляничной помаде.

— Ну, нет, — возразила девушка, убирая упавшие ей на ключицу волосы. — Я им этого не скажу.

Саксони вздохнула и вытерла руки. Потом наклонилась, чтобы снять туфли на высоких каблуках. Их не было видно под подолом ее струящегося зеленого платья — любимого платья Саксони. Девушке нравилось, как оно колышется, когда она идет куда-нибудь — словно под ноги стелется ветер, неся ее через Крейдже. И еще это платье было зеленым. Саксони часто носила зеленое — если могла себе позволить. Этот цвет напоминал о доме, о лесах, где она выросла, о поросших плющом деревнях в центре Ришии.

Этот цвет успокаивал девушку, сдерживал ее внутренний огонь.

Саксони согнутым пальцем подцепила туфли за ремешки и босиком направилась к кабинету для важных персон. Она устала и была не в настроении развлекать пьяных посетителей. Если людям хватает наглости ошиваться в заведении после закрытия, то их не смутят и ее босые ноги — не больше, чем саму Саксони.

По сути, она направлялась в обставленную мягкими диванами комнату с твердым намерением заявить гостям о том, что все напитки — какие бы они ни заказали — уже закончились, как и ее терпение. И что уважаемым гостям лучше уйти, если они не хотят увидеть, какой боеспособный персонал предпочитает нанимать Уэсли.

Вот только когда Саксони вошла в кабинет и увидела, кто на самом деле ждет ее, то решила: эти гости не очень хорошо отнесутся к подобному заявлению.

— Вам что, нужен кто-то, способный вас рассудить? — поинтересовалась Саксони.

Угрюмое молчание, которым были встречены эти слова, дало ей понять, в каком направлении двигался разговор.

Карам, скрестив руки на груди, стояла рядом с диваном и делала вид, что находится вовсе не здесь. Девушка шагнула вперед.

Саксони помимо собственной воли улыбнулась.

Наряд Карам по цвету напоминал кровь, расплывающуюся в воде. Это было вполне привычно, однако Саксони не ожидала увидеть с девушкой этих двоих.

Во-первых, в кабинете находилась Тавия. Руки фокусницы закрывали черные перчатки без пальцев. На ногах были новенькие ботинки, которые Саксони сразу же вознамерилась украсть. Кривая улыбка, адресованная всем и никому, выдавала в Тавии фокусницу вернее любого наряда. Девушка возлежала на диване, подбрасывая складной нож словно дубинку. Но еще более необычным показалось Саксони присутствие второго человека. И отнюдь не потому, что после закрытия Уэсли полагалось не сидеть в Кривде, а заниматься своими пакостными делами и портить кому-нибудь жизнь. Однако сейчас на шее у смотрящего был повязан темный красно-коричневый галстук-бабочка. Это означало, что сегодня нечетный день. А по нечетным дням Уэсли Торнтон Уолкотт бывал странным.

— Бренди, — произнес он с густым, словно сахарный сироп, крейджийским акцентом, — я хотел бы, чтобы ты оказала мне услугу.

Саксони пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться смотрящему в лицо.

Если что-то и можно с уверенностью сказать об Уэсли — так это то, что ему нравится быть вежливым.

Когда Саксони росла в Ришии, амджа часто говорила: вежливостью можно добиться чего угодно. «Убивай людей по-доброму», — повторяла она. Саксони подозревала, что Уэсли поднаторел в этом: вежливо, без грубости убивать людей. Быть может, он даже говорил «пожалуйста» и «простите меня», когда выполнял грязную работу для Главы.

— Почему ты называешь ее Бренди? — спросила Тавия.

— Это ее кривдинское имя, — пояснил Уэсли. — Чтобы посетители не знали настоящего имени. Большинство моих работников носят прозвища, разве ты не обращала на это внимания?

Тавия повернула голову и посмотрела на Саксони, приоткрыв рот.

— Ты никогда не говорила мне, что у тебя есть кривдинское имя. И что здесь тебя зовут Бренди. — Она сморщила нос.

— Я рад лишь, что она не назвалась «Кровавой Мэри», — сказал Уэсли. — Это испортило бы весь бизнес.

— И вообще, как ты себя чувствуешь? — спросила Тавия. Она изо всех сил старалась не смотреть на полускрытую волосами отметину на шее Саксони, а значит, вообще избегала взглядов в сторону подруги.

Саксони поправила свой воротник.

— А что, я так плохо выгляжу?

— Не хуже обычного.

— Хорошо. Но я все еще чувствую себя так, словно по мне прокатился поезд, если тебя это так волнует.

— Ну а я все еще чувствую себя так, будто по мне шарахнули кучей злобной магии, — парировала Тавия. Она, конечно же, шутила. Однако на душе у Саксони все равно было погано. — Не смотри так мрачно, — продолжила Тавия. — Поскольку я в ответ неплохо тебя приложила и оставила миростражникам. Мы в расчете.

Саксони ухмыльнулась, даже не пытаясь скрыть эту гримасу.

— Так ради чего мы собрались здесь этим странным дружеским кругом?

— Мы с Уэсли хотим, чтобы ты и Карам помогли нам убрать Главу, — заявила Тавия. — И дуайенна Шульце дает нам добро на это.

Конец ознакомительного фрагмента.