Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

Кимри проснулась, едва забрезжил рассвет. Прокравшись на цыпочках через палату и аккуратно закрыв за собой дверь, она бросилась к мастеру Эттилору. Кажется, впервые в жизни Кимриналь не заботилась о том, что может побеспокоить наставника и доставить ему неудобство столь ранним визитом. Она довольно громко и требовательно постучала в дверь, потом ещё раз, пока не услышала ответ тайсомина. Мастер Эттилор, впрочем, не удивился и впустил ученицу без слова упрёка.

Малларен оставался в постели хозяина комнаты, но выглядел несколько лучше, чем вчера. Наставник негромко сказал:

— Всё хорошо. Он просто спит. А вот ты выглядишь неважно.

Кимри протянула мастеру Эттилору дневник, в котором вчера перед сном написала о нападении в библиотеке и о разговоре с Эйно. Наставник сел в кресло и принялся читать, а Кимриналь поставила стул возле кровати хашина, спиной к тайсомину, и стала тайком снова лечить Малларена. Всматриваясь в искорёженный узел, связывающий хаймина с Мэнираи, Кимри пыталась плотнее закутать его золотым светом, создать кокон, в надежде облегчить причинённые вчера страдания.

— Какая невероятная наглость! — рассерженный голос наставника заставил Кимриналь вздрогнуть. — Я прослежу за тем, чтобы этого мальчишку непременно вызвали на Совет, и буду требовать исключения. Организованное избиение? Такого у нас ещё не было!

Малларен пошевелился, и Кимри вскочила.

— Он просыпается… Я пойду!

Не дав мастеру Эттилору возразить, кэриминка довольно бесцеремонно выхватила из его рук дневник и выскочила в коридор. Неплотно прикрыв дверь, Кимри некоторое время прислушивалась к хриплому со сна голосу хашина, убедилась, что он, в самом деле, неплохо себя чувствует, и пошла переодеваться для тренировки с Роддваром.

Сегодня Лиснетта не стала их караулить. Зато северянин под конец упражнений ошарашил странным вопросом.

— Слышь, хэльги³⁷, я ща, наверное, глупость спрошу, но… Что у вас с хашином?

— А… в каком смысле?

— Ну-у, — Роддвар замялся, но решил держаться привычной прямоты. — Шахарро мне вчера заявил, что о вас ходят… некоторые слухи…

Кимри закрыла лицо руками и села в песок прямо там, где стояла.

— Какие слухи? — выговорила она поблёкшим голосом, не открывая лица.

Северянин опустился рядом и ответил:

— Слушай, я чую, это всё ерунда какая-то. Но кошак говорит, что и сам что-то этакое заметил…

«Что-то этакое»? Это он про то, как мастер Эшши-Дан вчера коснулся её рукава? Да что с этим миром, что такой простой жест отправляет всеобщую фантазию в полёт к Лунной Семье?!

— Аса'ю-Мать… — Кимри опустила руки и посмотрела на Роддвара в отчаянии. — У «нас с хашином» — ровно ничего! Он серьёзно болен, ты же сам видел. Мастер Эттилор лечит его, а я немного помогаю — всё! Ради Наставников, Роддвар, ты же знаешь, что я…

Северянин поднял руки с раскрытыми ладонями:

— Ты — с Эйно, да-да, прости! Просто хотел прояснить. Не сердись, сестрёнка! Зато теперь я с полным правом буду давать в зубы всякому, кто продолжит таскать по Кадаю эту дурь.

Кимри удручённо покачала головой:

— Это просто восхитительно. С кем только меня уже ни связали! Скоро окажется, что я в наложницах у половины учителей.

— Ну… Это, наверное, потому что про кэриминов говорят, будто у вас это типа нормально — падшие же…

Кимриналь в сердцах схватила полные пригоршни песка и швырнула в стороны, едва удержавшись, чтобы не запустить их прямо Роддвару в лицо.

— Аса'ю-Мать! А про северян говорят, будто вы — мрачные пьяницы, ходите в звериных шкурах и живёте в пещерах в обнимку с медведями! Мне пойти поискать твоего мишку? Где ты его прячешь, а?!

Роддвар несколько растерялся от столь несвойственного кэриминке язвительного напора, потом поспешил ещё раз горячо извиниться и замять тему. Кимри постаралась уверить названного брата, что не обиделась, но, оказавшись в купальне, пару минут яростно била кулаками по воде, потом обессиленно разревелась. Конечно, друзья быстро перестанут слушать эти мерзкие сплетни. Но остальные ученики — вот так и будут думать о ней? Какая гадость… Мьори³⁸, смилуйся!

Спустившись на завтрак в столовую, Кимри, кажется, первый раз сама села рядом с Эйно и первая заговорила с ним. Кэриминка рассудила: коли уж ситуация сложилась так, что она теперь постоянно под прицелом — нужно тщательнее обдумывать каждый шаг и каждый жест. Она перестанет садиться на лекциях вместе с Роддваром, будет стараться не общаться при посторонних с хашином. Было бы прекрасно как-то защитить и дружбу с Эйно, но тут, кажется, ничего не выйдет… Ну, и шитцу с ними, пусть тешат свои фантазии: эта проблема сейчас кажется наименьшей.

— Ну, шшто, пойдём сегодня в Архив Рикухэй? — первым высказал предложение Шахарро; все согласились и сразу после завтрака пешком отправились в Тэйто.

До острова Рикухэй можно было бы дойти минут за двадцать по длинному деревянному мосту, что тянулся от лодочного причала чуть севернее разрушенной сторожевой башни. Но Лиснетта заявила, что сто лет не была в столице, что сегодня сумэмон³⁹, они никуда не спешат, и почему бы не погулять. Так что друзья не стали спускаться к озеру, а зашагали по Внутренней Кольцевой. С обеих сторон тянулись фермерские огороды, цветущие яблоневые сады и бесчисленные террасы рисовых полей. Котолюд принялся ворчать, мол, невелико удовольствие глазеть на ещё толком не засаженные грядки, но Лиснетта, не обращая внимания, вприпрыжку носилась от одного края дороги к другому и собирала ярко-жёлтые ветродуйки. Сначала она сплела всем по весёлому венку и торжественно короновала друзей. Кимри не могла удержаться от смеха, глядя, как серьёзно склоняет голову Роддвар, и как нелепо выглядит на нём девчачье украшение. Шахарро предсказуемо заартачился, но Лис нашла выход: соорудила для него вместо венка целую гирлянду и надела на шею. Котолюд пофыркал, но с гирляндой смирился. Потом рыжая принялась дурачиться с пустыми стеблями: сначала делала из них ужасающе гнусавые свистульки, потом расщепляла стебельки на полоски и держала во рту, кривясь от горечи, после чего узкие волокна сами собой свивались удивительно плотными пружинками, потом делала из жёлтых головок, листьев и тонких палочек забавных человечков и рассаживала их по заборам и придорожным камням.

На полпути Лиснетта увидела слева ой'аминскую⁴⁰ арку и потащила друзей искать проход меж садовых оград, чтобы подойти поближе. Кажется, ещё ни одна затея ринминки не удостаивалась стольких нелестных эпитетов. Даже Роддвар пару раз предположил, что рыжая состоит в тесном родстве с куродама⁴¹. Они проплутали минут двадцать, пока наконец не вышли к Часам, очень похожим на те, что видели во время экспедиции на холме перед Монуке. Только в этих Часах бесконечно перетекающая жидкость была не алой, а прозрачно-голубоватой, и звук от капель словно бы тонко похрустывал битым стеклом. Кимри постаралась незаметно держаться подальше. Она ещё помнила, как ой'аминская магия едва не затопила её в прошлый раз.

Выбравшись обратно на Внутреннюю Кольцевую, двинулись дальше, к Западным воротам Тэйто, но тут Лиснетта увидела пасущихся в обширном загоне лошадей и надолго повисла на ограде, пытаясь приманить хоть одну, чтобы погладить. Хёдин снова принялся ворчать, но безудержный оптимизм Лиснетты не так-то просто было пошатнуть.

Рыжая угомонилась только после того, как друзья заметили в тени, у боковой стены конюшен мрачного на вид мужика в чёрных штанах и потрёпаной кожанке с капюшоном. Незнакомец сидел, положив у ног развязанный заплечный мешок, набитый каким-то добром, и лениво пускал цветочно-сладкий дым из длинной трубки. Увидев кучку юных магов в робах, мужик мгновенно подобрался и нашарил на поясе рукоять кинжала. Роддвар, поймав угрожающий взгляд чужака, подхватил Лис под руку и потащил прочь, негромко проговорив:

— Так, ребята, ну-ка, быстро пошли отсюда.

Никому и в голову не пришло возражать. Только спустя пару сотен шагов рыжая всё-таки спросила:

— Это кто был?

— Не знаю. И знать не хочу, — отрезал северянин. — Я лично вообще никого не видел.

В его резком тоне было нечто такое, от чего никто не решился больше ни задавать вопросы, ни спорить с бывшим телохранителем.

Почти сразу за конезаводческой фермой потянулись бедняцкие кварталы. Чем ближе к городской стене, тем плотнее они сбивались и слеплялись в неприглядные нагромождения. Кимри увидела кучку оборванных детей, играющих в ножички прямо на дороге, и смуглую, нандинских⁴² кровей, девочку лет девяти, угрюмо сидящую поодаль. Кэриминка невольно ускорила шаг, живо вспомнив Наку и себя-десятилетнюю, прячущуюся от снегопада в заброшенном доме с дурной славой зачарованного… Давно ей не приходилось так ясно увидеть, насколько сильно изменилась её жизнь. И почему-то стало страшно, словно всё, чего она достигла, стало зыбким и хрупким, готовым рассыпаться от малейшего соприкосновения с тенью прежнего существования… Кимри стиснула зубы, безотчётно вцепилась в рукав Эйно и так и вошла в Западные ворота, держась за него.

Западная площадь оглушила разноголосьем праздной гуляющей толпы. Выкрики разносчиков лакомств смешивались с песнями бардов, тут и там развлекавших народ кто балладами, кто шуточными попевками. Прямо перед Западной таверной расположился кукольный театр, чуть дальше в кольце зевак состязались любители похвастать силой. Чтобы хоть как-то расслышать друг друга и обсудить дальнейший путь, ребятам пришлось протолкаться через всю площадь и дойти до Лазарета св. Кизаку⁴³.

Устроившись на скамейке, они принялись обсуждать, куда идти дальше. Кимри давно хотела посмотреть на Кидама⁴⁴ Макото⁴⁵ и Серебряные Сады, против этого никто не возражал, но Лиснетте непременно хотелось увидеть ещё и Алхимические Питомники, а для этого пришлось бы сделать порядочный крюк. В конце концов рыжая настояла на своём. Идти в Питомники решили не шумным торговым районом, а через квартал артистов и учёных, мимо театра, Исторического музея и Имперской библиотеки. Кимри с сочувственным пониманием заметила, как жадно Эйно рассматривал огромное здание библиотеки, но не стал проситься зайти ещё и туда. Сразу за библиотекой просторная мощёная улица внезапно обрывалась, уткнувшись в кованый узорчатый забор. За ним, словно аккуратно вырезанный и перенесённый откуда-то из-за города, буйно зеленел огромный лоскут живого леса с прогалами полян и ненавязчиво аккуратных грядок. Только внимательно приглядевшись можно было заметить, что все растения здесь расположены в строгом порядке, помечены ярлычками и табличками с подписями. В нескольких местах были устроены колодцы, от них разбегались трубы хитрой поливальной системы, рядом стояли большие бочки с водой, которая грелась на солнце — для более нежных, не выносящих холода растений. Возле последнего из таких колодцев, окружённого цветущими азалиями, друзья устроились на отдых. Роддвар с Лиснеттой вызвались сбегать в Торговые Ряды, вернулись с пирогами, яблочным морсом и, конечно же, мёдом.

Кимри с удовольствием оглядывалась вокруг, прислушиваясь к болтовне товарищей. Честно признаться, она слегка опасалась, что в столице, немало пострадавшей во время Кризиса Ная, ей станет дурно, как было в Хигаре. Но ощущение от Тэйто оказалось светлым и, несмотря на весь шум выходного дня, особым образом тихим. За двадцать два года город практически бесследно залечил нанесённые слугами Ная раны: мостовая аккуратно переложена, и уже не различить, какие участки новее, деревья и кустарники высажены заново, цветы пышно цветут в ухоженных клумбах, гладкие стены светлых оттенков мерцают крапинками слюды, которую тут принято добавлять в штукатурку.

Покончив с обедом, друзья выбрались из Питомников через ещё одни кованые ворота и оказались на Каиране — огромном церемониальном проспекте, протянувшемся от Северных ворот до самой Турмалиновой башни. Вдоль широкой дороги тянулись ряды кованых фонарей араннской работы, тротуары обрамляли ярко-зелёные газоны и стройная череда яблонь в полном цвету.

— Рин-Рин, какая же красотища! — выдохнула Лис.

Шагая по Каирану, ребята миновали район поместий и увидели по правую сторону храмовый проспект, изгибающийся аккуратной дугой. Здесь располагались храмы всех одиннадцати Богов-Наставников, а в самом начале выделялась колоссальная беломраморная ротонда заново отстроенного храма Магоо⁴⁶.

Как обычно в выходные и праздничные дни, все двери храма были распахнуты настежь, свет Никко⁴⁷ врывался сквозь них и прозрачный купол, отражался от гладких граней Кидама Макото, пронизывал его насквозь и разбрасывал по белоснежным колоннам радужные блики. Но даже не это больше всего поразило Кимри. Замерев перед огромным — не меньше двух нари⁴⁸ высотой! — семигранным кристаллом, она с изумлением рассматривала облако золотых искр, застывшее внутри Кидама и сохранившее облик человека в длинной робе с широкими рукавами и упавшим на плечи капюшоном.

— Это и есть принц Макото? — спросила она негромко у Шахарро.

Хёдин сморщил нос, посмотрел на кристалл и переспросил:

— В смысле? Ну, да, это тот самый кидама…

И тут до неё дошло.

— Ты не видишь? Фигуру внутри?

Шахарро недоумённо встопорщил усы, шевельнул ушами и отозвался:

— А должен?

— Не знаю, — смутилась Кимриналь.

— Да пребудет с вами благословение святого Макото! — раздался сбоку чей-то старческий, но ещё сильный голос; служитель в бело-золотой робе опустился на колени и протянул раскрытые ладони к Кидама. — Любимый сын Бога Времени милостив к вам и явил себя!

У Кимри перехватило дыхание от волнения.

— Так мне не показалось?

Служитель, всё так же стоя на коленях, взглянул на неё снизу вверх с непривычным для кэриминки восхищением и несколько пугающим самозабвением.

— Пребывайте в свете и радости! — выдохнул он, прижимая ладони к груди. — Врата открылись и мосты переброшены будут над бездной! Славьте Магоо, связующего и исцеляющего, порождающего день из ночи и сияние из сумрака! Славьте Магоо, хранящего забытое и вспоминающего неслучившееся! Славьте Магоо!

Монах судорожно вздохнул и закрыл лицо руками, плечи его обессиленно поникли. Археологи, сгрудившиеся позади ошарашенной Кимри, растерянно молчали. Спустя минуту пожилой служитель поднялся с колен, низко поклонился Кимриналь и, не сказав больше ни слова, скрылся на другой половине храма, в ослепительном сиянии Никко.

— Ничего себе! — ухнул басом Роддвар, так что гулкое эхо взлетело под купол.

— Это он шшшто, пророчил сейчас? — прошипел Шахарро.

— Да ладно вам, — окончательно смутилась Кимри. — Просто молился…

— А при чём тут какие-то врата и мосты? — удивилась Лиснетта.

— Лис, ну, откуда нам знать? — мягко ответил Эйно. — Давайте просто побудем тут ещё немного в тишине.

Он аккуратно взял Кимри под локоть и отвёл чуть в сторону. Она благодарно улыбнулась и, запрокинув голову, снова вгляделась в мерцающее облако искр. Человек внутри кристалла стоял, спокойно опустив руки и словно бы глядя поверх толпы, но глаза его были закрыты. Кимри невольно вздохнула, рассмотрев его лицо:

— Он ужасно печальный… Мне всегда было страшно жаль принца Макото: простой монах, жил обычной жизнью — и вдруг всё это ворвалось и заставило быть кем-то другим, каким он никогда не предполагал становиться.

— Ну, во-первых, но всё-таки был принц, — возразил Эйно. — Во-вторых, как я читал, в юности он вовсе не был так уж прост. Некоторые биографы полагают, что он всерьёз поклонялся Многоглазой Ши'Мунэ⁴⁹.

Кимри неуверенно пожала плечами:

— Не худшая из Хозяев.

— Как сказать. Её служители воруют книги и свитки из библиотек и частных коллекций, вламываются в запретные хранилища, не гнушаются и убийствами…

Кэриминка вздрогнула.

— Думаешь, он?..

— Не знаю. Биографы императорской семьи не говорят об этом в официальном жизнеописании, тем более, после его подвига. Но ведь не просто так принц Макото больше десяти лет служил в скромном храме Хигары, а не в столице.

— Полагаешь, его наказали?

— Конечно. И вряд ли дело только в том, что он пытался избежать традиционного служения — за такое не ссылают прочь.

— В Хигаре… — Кимри содрогнулась, вспомнив тяжкое видение, заставившее её бежать из этого города.

— Да. Он был там в ночь нападения, помогал жителям спастись: искал уцелевших среди пожаров, выводил их через храмовую крипту.

Кимриналь вздохнула.

— Всё равно. Получается, он уже отказался от Ши'Мунэ и собирался вести скромную жизнь, а тут — такая нелёгкая судьба: спасти всю империю, если не весь мир. Каково это вообще — стать практически не-человеком?! И теперь он стоит вот тут, на всеобщем обозрении. И даже не всякий может его увидеть. Не хотела бы я так…

Кимри зябко поёжилась, и Даррис, вспомнив вчерашний разговор, осторожно обнял её за плечи. Но она мягко освободилась, шагнула к Кидама, опустилась на колени и робко коснулась пальцами прозрачной грани. Кристалл оказался неожиданно горячим. В лицо дохнуло тёплым ветром, воздух всколыхнулся, напомнив кэриминке, как Роддвар выпевал свою молитву в святилище Карари⁵⁰. Горячее дыхание Кидама Макото так же мягко всколыхнуло всю Оодай разом… Значит ли это, что Боги-Наставники не гневаются на неё за посвящение себя одной из Хозяев? В самом ли деле Магоо склонился к ней, а святой Макото благословил? Кабы знать… С Богами — Наставниками, Хозяевами ли — никогда не получается быть уверенной.

Археологи вышли из храма притихшие и задумчивые. Следуя уговору, они вернулись на Каиран и снова свернули с него в Серебряных Садах. Никко скатился за полдень, но стоял ещё высоко, его лучи пронизывали немыслимой высоты голубой кристалл Турмалиновой башни, и серебристо-бирюзовое сияние заливало Сады, представляя их в полной красе. Находиться там долго оказалось почти нестерпимо: от серебряных бликов, играющих на земле, отражающихся от гладких плотных листьев буков и серебристых тополей, глубоко в груди поселялся тонкий струнный звон, словно натянутая до предела струна, готовая оборваться в любую секунду.

Выбравшись из Садов, друзья молча дошли до императорского дворца. Мастерство древних магов, сумевших вырастить столь огромный кристалл и выточить в нём несколько десятков этажей, поражало до глубины души. Кимри, запрокинув голову, попыталась сосчитать обороты тянущейся по внешней стене винтовой лестницы, хорошо видимой на просвет, но несколько раз сбилась и бросила эту затею: от ярких бликов глаза быстро начали слезиться.

Мост на остров Рикухэй археологи преодолевали уже изрядно усталыми. Шахарро ворчал сквозь усы, что стоптал лапы до плеч, и что это хуже, чем было в походе. Лиснетта, примолкнув, висла на каменном плече Роддвара, то и дело поджимая ноги. Северянин, впрочем, безропотно тащил её, будто бы не замечая этой детской уловки. Даже Кимри позволила себе взять Эйно под руку и время от времени ненадолго закрывала глаза, уставшие от яркого света.

Как ни странно, район, отданный армии Праведного Государства, совсем не выглядел мрачным. Кольцо стен, строения вдоль них и даже круглая башня тюрьмы посередине были сложены из того же белого мрамора, что и большинство официальных зданий столицы, разве что не украшены резьбой. Но в этой лаконичной белизне была своя строгая красота. У подножия башни тоже цвели яблони. Слева от ворот, из одного из внутренних дворов раздавался звон оружия и голоса: похоже, там была тренировочная площадка. Ребята двинулись туда, чтобы поискать тайи Когараши или хотя бы кого-нибудь из знакомых хэйши. К радости Кимриналь им навстречу поднялся рыжий бард Рэн Гиншо.

— Сайно⁵¹! — воскликнул он с искренней радостью. — Как поживаешь? Да вы все здесь!

Ребята обступили Рэна, приветствуя и говоря все разом. Хэйши на площадке с любопытством косились на кучку юных магов; кажется, сюда не часто захаживали посторонние.

Наговорившись и обменявшись новостями, археологи вспомнили об Айралоре и спросили, не знает ли Рэн, почему того выпустили из тюрьмы. Как и предполагалось, за тайсомина вступился кто-то из его могущественной семьи, пригрозив дипломатическим скандалом. В нынешней обстановке, когда между Империей Сэйтэй⁵² и отделившейся Восточной провинцией Азумано всё и без того сложно, Императорский Совет решил, что самонадеянную выходку мага-ученика можно счесть мелочью.

Поворчав и поговорив ещё немного о политике, археологи спросили о тайи Когараши. Рэн, выслушав, зачем он им понадобился, махнул рукой:

— Тайи Кей сейчас в рейде, да он вам и не нужен. Пошли, я вас представлю йоши Дзими Энко — он сегодня дежурит в приёмной. Здравый мужик. Расскажете ему, что к чему, думаю, он вам поможет.

Рэн привёл археологов в приёмную Рикухэй. Йоши Энко оказался приятным человеком лет пятидесяти; умным спокойным лицом он больше походил на аристократа, чем на военного. Выслушав Рэна и ребят, йоши Энко достал бумагу, что-то написал, потом поднялся и велел ученикам следовать за ним. Архив Рикухэй располагался тут же, в подвале. Йоши Энко представил учеников заведующему Архивом Маку Омору и протянул тому только что написанный документ, оказавшийся допуском к исследованиям в Архиве. Эйно пришлось ещё раз повторить, что именно они ищут. Старик Маку выслушал его, молча подхватил трость и захромал вглубь похожего на захолустную библиотеку помещения.

— Вот, — остановился он у одного из стеллажей и ткнул тростью в полку. — Доклады из Северного Хайно все тут, от сих и до сих. Читать — аккуратно, делать выписки — можно, выносить документы — нельзя.

Выдав сию краткую инструкцию, шиндин поковылял прочь.

— Раз, два… пять полок! — воскликнул Шахарро. — Пять плотно набитыхх полок. Да мы тут пылью зарастём, пока всё прросмотрим!

— Подожди, — Эйно пробежал глазами корешки папок, почитал ярлычки свитков и кивнул. — Во-первых, нам не нужно будет смотреть всё. Здесь доклады не только из Калма'Рин, но и из других городов. То, что нам нужно — вот тут. Это даже меньше целой полки. Потом, смотрите, всё пронумеровано. Можно разделить работу поровну, тогда мы сможем приходить сюда и поодиночке, не путаясь, кто что просмотрел. Я сделаю список, будем отмечать.

— Хм… Интересно, а из Китано, ведь, тоже, наверное, есть… — задумчиво проговорил Роддвар, оглядывая полки.

— Смерти моей хочешь? — возмутилась Лиснетта. — Это бы разобрать!

— А? Да, конечно, эт я так, к слову… — примирительно кивнул северянин, всё ещё вглядываясь в надписи на соседних стеллажах.

Распределив между собой документы, археологи выдвинули на середину прохода стол и расселись вокруг него, каждый с пачкой бумаг. Эйно поделился ещё несколькими советами о том, как искать нужную информацию, не читая всё подряд, а сосредоточившись на ключевых словах. За два часа они просмотрели на удивление много бумаг, но, увы, ничего ценного пока не обнаружили. Только Роддвар пару раз отходил к заведующему Архивом, собрал себе отдельную пачку и последние полчаса пристально изучал документы из неё.

Спустя ещё час, собираясь уходить, ученики выпросили разрешение заниматься исследованиями и в никкомон⁵³, когда больше всего свободного времени. Омору поворчал, хмуря седые кустистые брови, но взглянул на умоляющую физиономию Лиснетты и махнул рукой — так и быть.