За гранью сказок. В поисках Золотой Сферы

Лес был необычным, не таким, какие Кира привыкла видеть дома. Деревья казались неимоверно высокими и древними. Стволы елей невозможно было обхватить одному человеку, их вершины уходили вверх так высоко, что, даже задрав голову, Кира не видела верхушек, а нижние ветки доходили до нескольких метров в длину. Тем не менее, деревья были зелёные, живые. В лесу стояла тишина. Густая хвоя многовековых елей заглушала всякие звуки. Однако проходя близко мимо очередного дерева, Кира явственно слышала какие-то шорохи и копошение среди ветвей. Слад уверенно шагал по одному ему видной тропе между корней и опавшей хвои, а Кира старалась не отставать. Шли уже часа три. Хотелось пить, да и ноги у девочки порядком устали.

— Эй, Слад, может, привал? — неуверенно попросила Кира.

— Привал? Хочешь отдохнуть, что ли? Давай. Я — не против. Только сначала на поляну выйдем. А то среди этих деревьев останавливаться небезопасно. — Слад недоверчиво оглядел окружающие их деревья. Они прошли ещё немного и остановились на небольшой поляне. Слад достал из заплечного мешка куколку-оберег и положил рядом с местом, где они расположились. Кира тоже огляделась и, последовав примеру Слада, взяла в руки свою куколку-оберег. Слад тем временем хлопотал с провизией: достал пару булочек, заботливо испечённых Маконьей, несколько небольших яблок и откупорил мешок с водой. Кира с аппетитом начала жевать булочку и уже потянулась за яблоком позади себя, как вдруг, её взгляд уловил какое-то движение среди веток деревьев, ближайших к поляне.

— Эй, Слад, — позвала Кира, на секунду отведя взгляд от деревьев, — мне кажется, там… — она снова повернулась к деревьям, но то, что шевелилось в ветвях, как будто бы уже исчезло.

— Что? Ты что-то увидела? — насторожился Слад.

— Вначале мне так показалось, — неуверенно протянула Кира, всё ещё вглядываясь в гущу ветвей, — но, видимо, действительно, только показалось. Не обращай внимания. Что нам, каждой ветки теперь бояться? — с напускной весёлостью добавила она.

Закончили перекус в молчании. Каждый из них пытался сохранять внешнее спокойствие, но тревога в глазах выдавала внутреннее напряжение обоих.

— До заката дойдём до места, не переживай. Ночь в лесу нас не застанет, — уверенно сказал Слад. Они быстро собрали вещи и пошли дальше.

Прошагали ещё не меньше двух часов. Кира снова начала уставать. Когда не понимаешь, куда идёшь, сколько уже прошёл, и сколько ещё идти — дорога кажется невыносимой. Да и вообще, о какой дороге может вестись речь, когда бредёшь по лесной чаще, среди корней и кустов! Но Кира не ныла и даже не спрашивала, далеко ли ещё. Если бы шли, скажем, с мамой или папой, она бы уже извела бедных родителей причитаниями: «Ну когда уже? Долго ли ещё?» А сейчас, глядя в худую спину Слада, Кира почему-то не хотела, чтобы он думал, что она слабая. Сосредоточившись на том, куда наступает, девочка смотрела под ноги и отмеряла шаг за шагом. И вот опять до её слуха донеслось шуршание в ветвях неподалёку. Она, не поворачивая головы, попыталась скосить глаза в сторону шума, чтобы рассмотреть его источник, не спугнув. Однако ничего разглядеть так и не удавалось. Вдруг Слад совершил молниеносное движение, и что-то из его руки с приглушённым свистом улетело в ветви. Кира обернулась и заметила, как нечто размером с крупную птицу (не меньше орла) шлёпнулось на землю возле дерева. Ребята побежали к упавшему телу.

— Да что ж вы за изверги такие! Ведь дети, а ничем не лучше охотников поганых! — услышала Кира женский, без сомнений женский, голос. Они со Сладом подошли к птице, а это определённо была птица, судя по оперению, и Слад размотал своё оружие — верёвку с двумя камнями, прикреплёнными на обоих её концах. В памяти Киры всплыло слово «болас» — кажется, так называется это метательное приспособление.

Девочка с нескрываемым любопытством разглядывала большую птицу, и каково же было её удивление, когда у птицы оказались совершенно человеческие, а точнее, женские голова и плечи и даже частично руки, с приросшими к ним крыльями! Чудо-птица без умолку ругалась, понося на чём свет стоит, охотников, их оружие, а также детей, которые ничем не лучше. Кира была в полнейшем удивлении и восторге одновременно.

— Ну вот! Это, как раз, Сирина, про которую я тебе как-то рассказывал, — объяснял Слад. — Чего это ты за нами увязалась? — обратился он к Сирине.

— Я увязалась? С чего это, я увязалась? Я здесь живу! Это, между прочим, среда моего обитания. Мой отчий дом. Я вообще никого не трогала, обитала тут, и вдруг, раз — ударили, два — связали, три — повалили! Ну что же это? — тараторила Сирина, размахивая своими пёстрыми и, надо сказать, шикарными крыльями.

— Я тебя ещё у поляны заприметил. Ты не хитри! Уже битых два часа за нами крадёшься. Вот и спрашиваю: зачем? — с расстановкой говорил Слад, крепко схватив Сирину за ноги, то есть, за лапы.

— Ишь ты, заприметил он! Зоркий, он! И ничего я не крадусь. Может, мне тоже в эту сторону. Говорю же, живу я в этом лесу. Где хочу там и крадусь… то есть, летаю, вот! — обиженно бубнила Сирина.

— Ладно, не хочешь, не говори. Нам и не интересно. Правда? — украдкой подмигнув, спросил Слад у Киры.

— А?.. Ага, — рассеянно ответила девочка. Она всё ещё не могла выйти из оцепенения и некоторого шока от лицезрения женщины-птицы. Слад же, напротив, не выглядел удивлённым и вёл себя так, как будто перед ним была обыкновенная индейка. Он буднично продолжал беседовать с ней, как с надоедливой, но давно знакомой соседкой.

— Извините, а можно я дотронусь? — спросила Кира, протягивая руку к роскошному крылу Сирины.

— Что? Куда? Это ещё зачем? — кудахтала Сирина, отстраняясь, — руками только не надо щупать! Руки свои при себе держите! Да! Вот так!

Слад ухмыльнулся:

— Ну и что же мы с тобой делать будем? Отпустить тебя нельзя — всему лесу растрезвонишь, что видела нас, а нам это совсем ни к чему. Придётся с собой тащить. Там уж, на месте, решим.

Конец ознакомительного фрагмента.