Ратибор и сыны Одина

Тем же вечером…

— Продал бы ты мне лавочку своего отца, Володий! Всё равно ведь ничего не смыслишь в торговле! В долги непомерные влезешь только, разоришься, без медяка на кармане останешься! А у тебя ведь младшие брат с сестрёнкой, матушка престарелая да жена-молодуха, что младенца розовенького давеча тебе подарила! Подумай о них! Как тяжко вам будет, коль вскоре сквозь дыру в мошне небесные светила разглядеть сможешь? Да, сейчас всё неплохо, на плаву, так сказать, но ты — не твой батя, Володий, при всём уважении, и так выстроить дело ровно, как он, не сможешь… Для этого жилка нужна торгашная, а есть ли она у тебя? Сильно сомневаюсь… Ну а деньги я неплохие предлагаю за твою бакалею со всем скарбом! Никто не даст более, уверяю!..

Говоривший, хорошо одетый полноватый мужичок средних лет с густой тёмной бородищей по пояс, но совершенно неказистой лысиной, достал шёлковый платочек откуда-то из шёлковых же штанов, заправленных в высокие червлёные сапоги, да не спеша промокнул свою вспотевшую проплешину, опосля убрав тряпицу в нагрудный кармашек ярко-оранжевой крикливой рубахи заморского кроя, похоже, приобретённой где-то в Западных землях. Несколько массивных дорогих, но безвкусных золотых браслетов, украшавших его мясистую кисть, при этом тоскливо звякнули друг о друга. Толстые пальцы вещавшего оказались унизаны драгоценными кольцами самой разнообразной формы да размера, и представлялось совершенно очевидным, что также явно не дешёвая поделка какая красовалась на перстах чванливого богатея, несомненно привыкшего к вычурной роскоши.

Пот градом тёк по его плутоватой лоснящейся физиономии, когда он в очередной раз встал и чуть нервно прошёлся по гостиной комнате, не забывая при этом с лёгким удивлением да раздражением поглядывать на сидящего за столом собеседника, молодого, худощавого парнишку на вид лет восемнадцати, не больше, что с обычно не свойственным юнцам ледяным спокойствием безмятежно потягивал домашний отвар из шиповника. Ни тени волнения не отражалось на правильном, едва-едва подёрнутом светлым пушком, безусом ещё лице. Одет он был добротно, но просто, без изысков, в лёгкие полотняные рубаху да шаровары. На ногах красовались обычные, неказистые башмаки из дублёной коровьей кожи.

— Я как раз и думаю о своих близких, многоуважаемый Козлокий, оттого лавку отца продавать не намерен! Я достойный сын его, потому и справлюсь, верю! Тем более батя меня уже давно подтягивал к своему делу! Да, может, не всех нюансов щекотливых я ещё нюхал, но уж основы-то мне отлично знакомы! Да и хотя бы в память о нём я обязан сдюжить! Знаю, он бы хотел, чтобы у меня получилось, и продажу дела всей своей жизни ни в коем разе не одобрил бы, в том числе и тебе, дорогой гость, хоть ты и числился в его хороших знакомых. А уж за те гроши, что ты предлагаешь, и подавно!..

— Сколько же ты хочешь за свою лавчонку?! — Козлокий, явно не ожидавший столкнуться с таким упрямством, начинал всё больше распаляться. — Да она не стоит и половины от тех деньжищ, что я даю тебе! Это же я так, несмышлёныш безусый, по доброте душевной, в память о папке ушлом помочь хочу твоей родне, а ты и не ценишь, отрок неразумный!..

— Благодарю за заботу, почтенный купец, но мой ответ «нет» на твоё предложение! — голос Володия был спокоен и твёрд.

— Да у тебя же даже пары золотых в загашнике сейчас не имеется, я точно знаю! Как ты собираешься хотя бы просто не потопнуть в ближайшие полгода?! — пухлый торговец всё не унимался. — В долги влезать придётся, как пить дать! А ежели в это времечко непростое какое светило небесное ночью неспокойной твою бакалейку накроет, а? Сгорит ведь дотла лавочка! Покумекай получше! У нас тутова всякое бывает!..

— В таком случае, досточтимый, следующей же ночкой похожее чудо с небес залетит и в одну из твоих лавок. А возможно, и не в одну! — взгляд Володия сделался хо́лоден. — Может, и во все скопом! Такая меткость небесная, конечно, избирательна и очень странна, но почему-то мне кажется, что именно в этот раз, опосля моего сгоревшего хозяйства, добро заполыхает и твоё!

— Чего?! — взбешённый Козлокий подлетел к столу и, не обращая внимания на поставленную хозяином специально для него кружку с ароматным отваром, к которому так и не притронулся, уверенно шлёпнул кулаки на столешницу и грозно вперился взором в ледяные очи молодого лавочника, при этом злобно гундося: — Я не понял, ты, щенок сопливый, мне что, угрожать вздумал?! Да я тебя размажу по мостовой, и следа не останется!..

Стоящий у входа в гостиную крепкий муж с мечом на поясе, по виду опытный воин, слегка напрягся при этих словах, сгоняя прочь сонное выражение с необременённой интеллектом физиономии. Телохранитель обвешенного золотом купца чуть подвинулся поближе к месту действия, внимательно наблюдая за реакцией сына Демидия, также начинающего закипать в ответ на сыплющиеся на его голову ругательства.

— Я не потерплю конкуренции от какого-то птенца несчастного, у которого даже борода ещё не растёт! — Козлокий взял стоящую перед ним чарку с отваром и смачно плюнул в неё, опосля поставив назад. — Вот что я кумекаю о тебе и твоей лавке, глупец безусый! Ты ещё пожалеешь, что попёр против меня! Не таких обламывали!..

В этот момент Володий вскочил и наотмашь сильно ударил тыльной стороной ладони «друга семьи» по лицу. Тот от такой плюхи отшатнулся и, споткнувшись о стоящую позади скамью, грузно шлёпнулся на пол.

— Что ты стоишь, как истукан деревянный, Боливест?! — грязно ругаясь, купец принялся быстро подниматься, потрясённо трогая себя за физиономию. — Оторви ему башку! Не видишь, что ль, этот мерзавец покушался на мою жизнь!.. — взгляд Козлокия упал куда-то за спину своему охраннику, и барышник тут же испуганно осёкся.

— Надеюсь, помешал? — раздался гулкий рокот от двери. Боливест резко обернулся, положив длань на рукоять палаша. Прислонившись плечом к дверному косяку, в проходе, скрестив на груди могучие руки да слегка пригнув голову, небрежно стоял высоченный, мощного сложения рыжий витязь. Синие очи его с прохладцей взирали на разинувших от удивления рты Козлокия с Боливестом. — Так-то, покушения на твою маковку я не наблюдал, толстопузый!

— Ратибор?!.. — затравленно прошипел упитанный торговец. — Что ты тут забыл?! Вы разве знакомы с этим мальцом?.. — мясистый лавочник перевёл ошарашенный взор на так же поражённо взирающего на богатыря Володия.

— Конечно, знакомы! — рыжебородый гигант недобро осклабился. — Хранитель я данного семейного очага, можно сказать! Не меньше! А вот тебя, пухляшок, что-то не припоминаю! Посему вопросец у меня назрел. И даже не один. Откель знаешь меня? И чего ты тут, поганец, творишь, а?! Грозить удумал моему дружке? Так ента зря! Похоже, дерьмо ослиное, давно ты свою задницу изнутри не разглядывал? Ну, это можно мигом поправить!

— Кто ж тебя не знает, медведь рыжебокий… На выход, — буркнул тихо Козлокий своему телохранителю, после чего попытался прошмыгнуть мимо Ратибора, но тот массой своего тела просто перекрыл дверной проём так, что и мышь не проскользнёт мимо.

— Пусти! — Боливест вырос аккурат перед могучим великаном, с неприязненной усмешкой на него взирающим. — А не то… — ладонь меченосца нервозно теребила рукоятку клинка.

— А не то — что? — в бездонных голубых глазах рыжебородого исполина мелькнули яростные искорки.

— А не то… — договорить начавший неуверенно мямлить охранник не смог. Могучая длань Ратибора стремительно взлетела к его загривку да с силой приложила физиономию Боливеста о дверной косяк. Закатив к смоляным бровям ошалелые зыркули, телохранитель тихо охнул да тут же с грохотом шлёпнулся на пол. На лбу у него мгновенно начала наливаться здоровенная шишка.

— М-можно мне уйти?.. — тоскливо пробормотал Козлокий, с тревогой взирая на своего прикорнувшего воителя.

— Нельзя! — рыкнул в ответ Ратибор.

— А п-почему?.. — чуть ли не умоляюще просипел тучный купец, в очередной раз протирая себе ряху платочком расписным.

— А потому, плешка ты запотелая, что в гости не след так хаживать! Отведай-ка ты для начала напитка того чудесного, что на столе пред тобой стоит, а опосля уж катись на все четыре стороны! — молодой богатырь без тени улыбки кивнул на чарку с отваром, куда за минутку до этого плюнул Козлокий.

— Чего-то мне не хочется пить горячее… — попытался тот вяло отмахнуться. — Жара ведь…

— А придётся! — в голосе Ратибора прозвучал металл. — Хлебай давай, до дна причём! И лучше сделай это сам, а то ведь я и подсобить могу, ежели чего! Тогда ты у меня и посудинку сожрёшь в довесок!

Обречённо вздохнув, крикливо одетый торговец с тяжёлым вздохом подошёл опять к столу, взял кружку с травяным сбором в руку и, немного помедлив, принялся давясь пить испоганенный им самим напиток. При этом он старался не встречаться взглядом с до сих пор молчащим Володием, который прикладывал просто невероятные усилия, дабы скрыть озорную улыбку, нет-нет, да и озарявшую его скуластое лицо.

— До дна, я сказал! — прорычал Ратибор остановившемуся было на секунду потному лавочнику, который с испуга тут же выдул чашку до последней капли, при этом знатно поперхнувшись.

— Молодец! А теперь сграбастал эту воинственную тушку, что тут нагло разлеглась, озаряя радужной блямбой с лобешника паутинку на потолке, да сиганул шустро вон из хаты, аки суслик при виде опасности! — Ратибор слегка прихватил за ворот рубахи спешно метнувшегося к выходу купца и зловеще прошептал ему на ухо: — А ежели узнаю, что ещё хоть раз побеспокоил эту семью, отхлебнёшь уже из городского нужника, понял? Причём до тех пор дерьмо жрать будешь, пока не захлебнёшься, усёк?

— Усёк, и очень хорошо!.. Заверяю клятвенно, за версту обходить буду эту избу… — Козлокий взял своего дюжего телохранителя под мышки и попробовал потащить его тулово за собой, но тот застрял в проходе, зацепившись ножнами с мечом за дверной косяк, тем самым растрачивая усилия всего мокрого от страха да натуги торговца в пустоту.

— Да чтоб тебя конь горячий отлюбил страстно! — взорвался наконец Ратибор, с минуту угрюмо наблюдавший за тщетными потугами ставшего пурпурным от стараний купца. Вскоре насупившемуся богатырю это явно надоело. Легко подняв одной рукой Боливеста за пояс с оружием, матёрый витязь широкими шагами подошёл к входной двери и бесцеремонно выкинул наружу бесчувственное тело так до сих пор и не пришедшего в сознание бойца.

— Марш следом, пузотряс! — рявкнул грозно на Козлокия могучий великан. — И гляди не забудь ненароком, что ты там усёк сейчас, ежели не хочешь, конечно, разнообразить свои съестные предпочтения чьими-то фекальками!

— Я понял, усё понял… — похожий на только что выжатую половую тряпку незадачливый простофиля юркой белкой выскочил во двор, наглядно продемонстрировав: коль если нужда припечёт, двигаться может вполне себе резво.

— Ну всё, с этим, кажись, разобрались… — Ратибор захлопнул дверь и, обернувшись, встретился взором с вышедшей из дальней комнаты молодой, стройной русоволосой женщиной, одетой лишь в лёгкую ночнушку. На руках она нянчила маленькое дитятко, что-то тихо и ласково ему напевая на ушко. Одновременно она бросала настороженные взгляды на стоящего в конце коридора здоровенного рыжего громилу, в конце концов опасливо вопросив: — Кто вы?..

— Это друг, Милеса, — поспешно выскочивший из гостиной Володий не смог скрыть радостной улыбки при виде жены с ребёнком и, нежно пришёптывая сам себе под нос, спровадил любимую назад в опочивальню.

— Входная дверь, что ль, не заперта? — вместо приветствия вопросил молодой торговец, тут же вернувшись в коридор.

— Нет, — Ратибор обернулся и закрыл её на засов. — Смотрю, приоткрыта. Дай, думаю, без стука загляну…

— Это я оплошал, не притворил за этим негодяем, когда он припёрся ко мне… — тяжело вздохнул сын Демидия. — Навалилось в последнее время всякого… Проходи в гостиную… — хозяин избушки проследовал в гостевую комнату за нежданным посетителем, аккуратно прикрыв при этом дверку.

— И давно ты там стоял? — Володий присел на лавку, после чего кивнул рыжебородому витязю на место напротив.

— Да ровно с того момента, как этот барашек в кубок харкнул, — хмыкнул Ратибор, располагаясь на скамейке. Секиры при нём не имелось, но два топорика с ножом за поясом торчали. — Чего ему было надобно? Хотел по дешёвке бакалейку Демидия купить?

— Угу… — глаза Володия потемнели от ярости. — Прознал, скот, где-то, что с деньгами сейчас туговато у меня! Не хватает чутка, чтоб раскрутиться, семейное дело по новой запустить… Вот и прибежал сразу, надеясь, что на лопушка неопытного нарвётся! Ну и предложил за лавчонку нашу пару горстей серебра… Да дело батьки раз в десять дороже стоит!.. — запальчиво взвился молодой торговец под конец, но тут же быстро взял себя в руки. Посмотрев на сидящего прямо перед ним рослого воина, он еле слышно восхищённо присвистнул: — Я слыхал о тебе, рыжий медведь! Отец много рассказывал… Он восхищался тобой! Гордился, что знакомы… — паренёк осёкся на полуслове и прямо взглянул в глаза рыжеволосому гиганту: — Ты как-то причастен к тому, что с ним случилось?

— Скорее да, чем нет, — Ратибор не отвёл взгляд. — Разузнать я попросил Демидия кое-что… И похоже, что он разведал-таки… Знал бы я, что так рискует твой родич, в жизни бы не обратился… Тебе, я так понимаю, отец ничего про ента не рассказал?

— Не-а… — Володий отрицательно мотнул головой. — Да и знать ничего не хочу… Не втягивай меня!..

— И в мыслях не было! — Ратибор нахмурился. — Скажи мне только, не ведаешь ли ты, что он делал в том проулке и куда шёл? Уж не в теремок ли княжий?

— Именно туда, — согласно кивнул хозяин лачуги. — Залетел в тот день окаянный домой впопыхах, отобедал по-шустрому, переоделся в праздное да метнулся прочь из хибарки, на ходу заявив, что спешит к самому князю! Мол, известие срочное для него! Больше ничего не глаголил…

— М-дя… И конечно же, без охраны Демидий шлындал, как обычно… Со мной на крайнюю встречу в «Завалинку» приволок бойца, когда можно было обойтись… А как взаправду понадобился телохранитель, так по закону подлости один оказался… — Ратибор заугрюмился ещё пуще. — Похоже, на пути к Святославу твоего батю и встретили… Следил кто-то за ним, не иначе…

Наступила неловкая тишина. Купец и воин размышляли каждый о своём. Володий осознавал: перед ним сидит человек пусть ненароком, но повинный в смерти отца. Но отчего-то не испытывал к нему неприязни аль ненависти. Быть может, оттого, что прекрасно видел, как переживает из-за гибели Демидия его рыжий собеседник. Явно без злого умысла могучий великан попросил батю чего-то там вызнать!.. Ратибор же понимал: маленькая надежда на то, что удастся разведать в лачуге торговца, у его родных, чего тот выяснил, растаяла, как призрачная дымка с восходом солнца.

— Может, отвара из шиповничка аль кваску? — наконец, несмело предложил Володий. — Слышал, ты любишь…

— Нет, благодарю, — отказался Ратибор. — Скажи мне лучше, сколько тебе там надобно на «раскрутиться»-то? Знаешь хоть, что делаешь?

— Знаю… Отец меня обучал… Связи его, правда, частично порушены, но всё восстановить можно… — Володий тяжело вздохнул. — Ну а денег треба обоз организовать до Змейграда. Товар-то есть, что доставить надобно. Да вот на телеги, тяжеловозов, возничих да мало-мальски охрану какую, припасы куцые и ночлег, пусть в самых дрянных постоялых дворах, плюс непредвиденные расходы какие… — молодой лавочник прикинул в уме. — В общем, на всё про всё около семи-восьми золотом требуется минимум… У бати усё в дело было вложено, а деньги на поездку в Змеиный град при себе хранил… Кошель с кругляшами у него и срезали с пояса перво-наперво, где… когда… ну, в общем, после того как умертвили его… — на паренька явно нахлынули неприятные воспоминания, заставив его голос задрожать. В глазах Володия появились слёзы, и он отвернулся в сторону, к окну, быстро их утерев и надеясь, что рыжеволосый гость не заметил его слабости. Ратибор и не заметил. Или сделал вид, что не заметил.

— Ну а несколько перстней его и цепку жёлтую я заложил уже… И на похороны хватило, и сейчас покамест, перебиваюсь до сих пор теми грошами…

— Должен я твоему батьке стал… А значит, и тебе, — Ратибор поднялся, отвязал от пояса тугой кошель с золотыми монетами, вручёнными ему сегодня в тереме Святославом, и бросил на столешницу перед сыном Демидия. — Здесь два раза по десять, не считая мелочи. Вполне достаточно, чтоб не только к змеям смотаться. Если ещё понадобится чего, ну деньги там аль опять кто со злыми помыслами пожалует, маякни мне! Найти, полагаю, сможешь без проблем… — рыжеволосый витязь, не прощаясь, потопал к выходу.

— Ратибор, — окликнул его в дверях Володий, — благодарствую… Но ты же прекрасно знаешь, что такой долг можно вернуть лишь одним способом: найти того, кто его убил! И я хочу, чтобы он страдал перед смертью! — выпалил в горячке молодой купец.

— Я найду того душегуба, кто ента сделал, обещаю! — чуть помедлив, согласно кивнул на прощанье могучий ратник. — И ему будет очень больно перед тем, как он сдохнет… Не сомневайся!