Русь. XI столетие

Гонец прибыл под вечер, красный солнечный шар скатывался за потемневший лес, и в гриднице зажгли свечи. Рождество справили, а день прибавился на куриный шаг. В княжих хоромах в гриднице за столами, уставленными и жареным, и пряжёным, и солёным, сидели князь, бояре, старшая дружина — справляли Святки. В помещении шумно, тесно. Играют гусляры, гудошники, толпятся ряжёные — вороны, вепри, медведи, всякие твари сказочные. Ряжёные не стоят на месте, пляшут, заводят хороводы, помогают боярам управиться с питьём да съестным. Всеволод заздравные чаши пил до дна; как стали пить вольно, только пригубливал. Не по нутру было князю затянувшееся веселие, хотелось встать, уйти, заняться книгами. Но нельзя, бояре, дружина обидятся — князь ушёл, побрезговал ими. От княжеского взора не укрылось, как отрок поманил тиуна. Тот вышел; вернувшись, торкнул князя в плечо:

— Княже, вестник из Киева.

Всеволод нахмурился:

— До утра не может подождать?

Управитель торопливо, в самое ухо, щекоча дыханием:

— Речет, спешное дело. Никак ждать нельзя. Выслушай, княже, пообморозился парень, торопился с вестью.

— Ладно, зови.

Что-то стряслось у Изяслава, не ко времени. А когда беда приходит ко времени? Всеволод сел вполоборота.

Вестник поклонился поясно, протянул грамоту. Лицо у гонца красное, кожа на носу, скулах шелушится, видно, проняло морозным ветром. Всеволод кивнул чашнику, тот налил парню чашу крепкого мёда. Выпив, гридень глянул на стол, уставленный яствами, сглотнул слюну. Важные вести вёз, скакал и день, и ночь без роздыху, оголодал за дорогу. Воевода Велимир выломил у жареного гуся ногу, протянул гонцу. Трижды перечитал Всеволод грамоту, оглядел притихших бояр.

— Брат мой Изяслав, великий киевский князь, призывает меня к себе с дружиной. Собирает великий князь рать на князя Всеслава, хорошо вам ведомого. Взял Всеслав на щит Новгород, пожёг, пограбил, церкви святые осквернил. Что скажете, бояре?

— Окорот надо сделать поганцу!

— А оно нам надо? В Переяславль Всеслав не пойдёт. Коли Новгород взял, значит, Изяславова сына изгнал. Вот Изяслав и колготится.

Разные слова говорили бояре, поглядывали на своего князя, ждали, что тот скажет. Горячились — много медов было выпито.

— Душа моя не лежит к сему походу, други мои, прямо скажу, — Всеволод вздохнул, трезвым взглядом твёрдо оглядел своих сподвижников. — Идти же надобно. Коли к нам завтра половцы нагрянут, а кияне скажут — до нас степнякам не дойти, пускай переяславцы сами управляются. Тогда как? Зорит Всеслав города русские, льёт христианскую кровь безвинную. Не можем мы в стороне остаться. Допивайте, бояре, меды у кого что налито. Завтра в поход собираемся, всем трезвым быть.

Конец ознакомительного фрагмента.