Вижу войну глазами деда

Пилим с дедом дрова.

Много их на долгую сибирскую зиму надо. Рядом с козлами уже высоченная гора из берёзовых чурбаков лежит, а всё мало и мало.

У меня, тринадцатилетнего, уже и плечи ноют, и ноги стоять не хотят. А дед всё потягивает двуручную пилу на себя, да меня подгоняет: «Давай, Санька! Давай! К зиме нам с тобой хорошенько согреться надо. Чтобы до весны хватило».

Допилили, наконец-то, длинный кривой ствол. Дед объявляет: «Перекур!» и достаёт из кармана пару ирисок в замусоленных обёртках. «Это тебе от зайчика…» — приговаривает.

Улыбаясь деду в ответ, тяну: «Де-е-е-д, большой я уже…» Хотя в душе искренне радуюсь этому гостинцу из кармана старенькой фуфайки.

Этот карман был как шляпа фокусника в цирке. Чего только из него не появлялось! И пряники, и конфеты, и… Однажды даже маленький щенок появился, который стал Шариком и прожил в нашей семье семнадцать лет.

Дед садится на пенёк, достаёт из кармана пачку «Беломора» и, привычно смяв гильзу, закуривает, с наслаждением пуская клубы сизого дыма.

— Деда, а ты маленьким был?

— Конечно, был! — удивляется дед.

— А каким ты был?

— Да, таким же как ты, Санька. Только чуток поменьше.

— Почему поменьше?

— Время тогда не больно сытное было. Да, к тому же, в мать пошёл — маленький да худенький. Отец мой здоровый был. Настоящий богатырь. А мама — как курочка. Вот, я посерёдке между ними и получился.

— Деда, а каким ты в детстве был?

— Ты уже спрашивал.

— Не-е-е… Как ты жил в детстве?

— Обычно жил. Как все мальчишки. С шести лет отец меня уже «мужиком» стал называть и велел матери по хозяйству помогать. Манька-то, ещё маленькая была.

— Да и ты маленький был! Какой из тебя помощник?

— Ишь, ты! Это сейчас вы в шесть лет в детский сад ходите. А я в свои шесть в магазин за хлебом с запиской ходил. За цыплятами присматривал, козам воду из бочки своим ведёрком наливал, мамке помогал огород полоть. Ну и Маньку нянчил.

— Ух, ты! А гулять тебя отпускали? С мальчишками играть?

— Отец строгим был. С утра даст задание, а сам на работу уходит. На колхозную конюшню. Задание надо выполнить. А не выполнишь — хворостиной по заднице прогуляется. Или уши надерёт.

— Деда, а в школе ты хорошо учился?

— Хорошо. Отец меня в пять лет начал учить чтению и счёту. Так что, не побоюсь этого слова, в школе я был среди первых учеников. Да и учёба мне легко давалась. Верил я, что грамотные люди сделают жизнь в стране лучше.

— А какие предметы тебе нравились?

— Арифметика, литература, география, биология и физика. Пожалуй эти. Но и в других я не отставал. Стыдно было перед отцом «тройки» домой приносить.

Увидев, как я потупил взгляд, вспоминая свои «трояки» и «пары», дед потрепал меня по голове и продолжил рассказ.

— Особенно хорошо мне давались арифметика, черчение и немецкий. Не буду хвастаться, но «пятёрка» по немецкому была у меня одного. Учительница была хорошая. Она говорила мне: «Иван, тебе обязательно надо быть переводчиком». А я хотел быть…

Знала бы она, как мне этот немецкий пригодится на войне…

— Деда, а кем ты хотел быть?

— Твоим дедом… — засмеялся он в ответ.

— Ну, деда! Я же серьёзно спрашиваю! Ты куда после десятого класса хотел поступать?

— Не было тогда десятого класса, Санька. Закончил я семилетку. На одни «четвёрки» и «пятёрки» закончил.

— А потом?

— А потом пошёл в колхоз работать. К отцу в помощники. На уборке помощником комбайнёра был. Летом коров пас. Много работы было.

— А потом?

— А потом началась война…

— Деда, расскажи! Ну, пожалуйста!

— Потом… Потом, как-нибудь. Давай-ка, ещё часок с дровами повоюем, и — в баню.