Девочки-шпионы – 3

Германия, на озере Мюггельзее, на следующий день

Доктор Лиза и Ныряльщица Мелани

Нежась в лучах теплого утреннего солнца, доктор Лиза и Ныряльщица Мелани лежат абсолютно голые в своих излюбленных позах на причале возле дома доктора Лизы. Они только что поплавали и теперь их мокрые волосы и покрытые капельками воды тела сохнут и греются.

— Лиза, — спрашивает Ныряльщица, — почему ты сегодня такая задумчивая?

— Потому что вчера я с удовольствием держала за пенис человека, которого больше всего в жизни ненавижу и…, наверное, больше всего на свете люблю, — поворачивает к Ныряльщице голову Лиза.

— Вау! Так ты влюблена в него!

— Почему влюблена?!

— Потому что ненавидеть и любить одновременно, да еще при этом держать за пенис, можно только в одном случае…

— В каком?

— В клиническом случае. Тебе как доктору медицины это положено знать!!! Ха-ха…!

— Ты на что намекаешь? — смеется, тряхнув своими мокрыми каштановыми волосами Лиза.

— Я ни на что не намекаю. Я почти уверена, что ты в этого, которого ненавидишь, влюблена, причем давно и надолго…

— Слушай, Мелани, а ведь ты, кажется, попала в самую точку! Хотя ты пока не видела этого мужчину ни разу. Мне он настолько в жизни необходим, что я его ненавижу до любви!

— Так начни с ним трахаться. Вот и все. Или профессор будет ворчать? У Вас вроде бы, не принято, трахаться с пациентами. Или в зависимости от обстоятельств?

— В зависимости от обстоятельств. Если я не вижу другого пути, чтобы восстановить половую функцию, то все методы приемлемы. Главное — не навредить. А с чего ты взяла, что он — мой пациент?

— Да с того, что ты вчера весь день была на работе и за пенис ты там мужчин постоянно держишь. Трудно не догадаться.

— Знаешь, Мелани, когда я вчера держала его за пенис, то мне вдруг захотелось сесть на него и сказать этому моему мучителю: «Получил?!». И долго его трахать, до тех пор, пока он не устанет и не попросит меня пощадить его или, хотя бы, сделать паузу.

— Так почему же ты этого не сделала?!

— Ты удивишься, но я смутилась. Впервые в жизни я смутилась, стоя голая рядом с возбужденным мужчиной. Я вчера подумала, что если я так лихо буду орудовать, то он подумает, что это не любовь, а я — девушка, лишенная тормозов, и мне место в палате психиатрической лечебницы, а не в кабинете врача престижной клиники для миллионеров с расстройством некоторых сексуальных функций. Да и времени было, честно говоря, не достаточно. Мы обычно не делаем первый прием продолжительным. Как говорит один мой любимый пациент, кстати, британец немолодого возраста: «Нужно время, чтобы мой драгоценный пенис привык эрегировать в Ваших, Лиза, руках»

— Красиво говорит! Он случайно не поэт?!

— Нет, он — дипломат. Он не только говорит красиво. Он и возбуждается красиво, как юноша. Краснеет, и вообще смущает меня своими манерами из прошлого, нет, даже из позапрошлого века…

— И ты ему это сказала?!

— Упаси Боже! Такое пациентам, у которых и так есть проблемы, говорить не следует! Ими надо восхищаться! Им надо подыгрывать и подсказывать. До тех пор, пока они не поверят, что сексуальная дисфункция им привиделась. Что это был просто дурной сон, навеянный усталостью на работе или магнитными бурями в атмосфере.

— И получается?

— Конечно. Мои прогнозы обычно сбываются. И многие из пациентов, особенно мужчины традиционной сексуальной ориентации, считают меня волшебницей. Обычно. Но не всегда.

— Неужели кто-то оказался настолько серьезно болен, что даже ты, Лиза, его не можешь возбудить?

— Возбудить я могу любого. Честно! Я все-таки постучу при этом по дереву (Лиза с серьезным лицом стучит три раза по гладким струганным доскам причала). Но недавно мне попался один немолодой британец, приятель дипломата, который, как мне кажется, все про меня знает. Все! Я держу его за пенис, а у меня ощущение, что он меня, как сканер, просвечивает и где-то у себя все записывает. Понимаешь?!

— Нет, не понимаю. Или он — просто шпион, этот твой приятель дипломата. Что загрустила? Разве так не бывает?

— Слушай, а я об этом почему-то сама не додумалась! Ведь он сказал мне, что он пенсионер.

— Лиза, ты что считаешь, что среди пенсионеров не бывает шпионов?! Или шпионы не становятся когда-нибудь пенсионерами?!

— Мелани, говорят, что из спецслужб на пенсию уходят только вперед ногами…

— Кто такое тебе говорит?! Ты что задумалась? Эй, Ли-за..(Мелани обняла, разом замолчавшую подругу, за плечи)

Лиза вдруг поняла, что проболталась, что рассказала то, что нельзя никому говорить. Выболтала то, что узнала в русской разведшколе, когда ее, восемнадцатилетнюю, убитую горем вдову, очень интенсивно натаскивали перед заброской в Берлин двое серьезных русских дяденек, не называвшие ее по имени. Лиза поняла, что если даже такая на вид недалекая и необразованная (ведь даже школу не закончила) Мелани, раскусила, даже не видя в глаза, того, из кого Лизе предстояло теперь активно качать информацию по приказу своего благодетеля Антона, то, может, и Мелани тоже шпионка?!

«А что если мы с ней на одного хозяина работаем?! — подумала Лиза, — На одного хозяина, который сначала поселил нас рядом в этих шикарных домах на озере, затем положил на эти гладкие доски соседних причалов голышом, кверху нашими красивыми попами, и, даже, заставил подружиться? И все это он, наверное, сделал не для нас, а для собственного удобства, чтобы мы с Мелани друг за другом следили!»

Ах, если бы Лиза только знала, как ее мимолетная полушутливая догадка близка к истине?!

Из задумчивости Лизу вывел неожиданный, но вполне логичный вопрос Мелани:

— Слушай, Лиза, а как же ты его давно любишь и даже ненавидишь, если он сегодня был у тебя на приеме впервые? Ты с ним, выходит, давно знакома?!

Чтобы потянуть время, Лиза загадочно и томно вздохнула, подумав с ужасом: «Опять прокол! Сплошные проколы! Так эта внимательная любительница музыки, ныряний и интима с женщинами, догадается, что я — совсем не та девочка, которой кажусь, или даже, что я — шпионка! Бред! Ничего она не поймет!»

«Странно, — думала в это же самое время Ныряльщица Мелани — какая-то она двуличная, моя новая и единственная подруга Лиза! А, может, она тоже шпионка?! Идиотизм! Я, кажется, схожу с ума следом за моей несчастной мамой! Не хо-чу! Я хочу жить нормальной жизнью, дружить с нормальными людьми, ни в чем их не подозревать, загорать и заниматься йогой голышом с Лизой, играть на рояле…и при этом не рыдать, вспоминая папу, съеденного крокодилами на нашей семейной ферме в Южной Африке!»

Размышления Ныряльщицы прервал хоть и несколько запоздавший, но оттого не менее интересный ответ Лизы:

— Ах, ты про это…Он, знаешь, мне много раз снился! Он — мужчина моей мечты! Наверное, поэтому я его успела заочно возненавидеть за то, что он, являясь мне во сне, ни разу не почтил меня своим реальным, личным присутствием. Представляешь, как я опешила, когда он встал из кресла в приемной нашей клиники, и я поняла, что всего лишь через несколько мгновений я запросто возьму его…

— За пенис!!! Возьмешь его за пенис! Ха-ха-ха! Ты не ожидала, что пенис из снов может оказаться пенисом из реальности?!Да еще и сам к тебе прийти…Ха-ха-ха!

— Честно говоря, я не совсем так подумала, Мелани. Я подумала, что возьму его на лечение! На ле-че-ни-е! Не за пенис!

— За пенис! — ехидно опять выкрикивает, уже дурачась, Ныряльщица.

— На лечение!!!

Лиза смеется, и думает про себя:

«У-у-х, кажется, я выкрутилась, отбилась от этой зануды! Надо совсем прекращать с ней говорить о моей работе! Хватит!!! Лучше будем болтать про абстрактные пенисы и конкретных ныряльщиков, пытающихся, кстати, занырнуть поглубже в мою милую альбиноску Мелани. Причем, они стараются занырнуть в нее через ее самые интимные органы! Между прочим, эти органы у нее не только ниже пояса расположены, но также и на ее лице! Ха-ха-ха! Знали бы это ее курсанты-ныряльщики, давно даже в трусы к ней не пытались бы залезать! Все получили бы и так… Фу, ты! Какая я стала пошлая и циничная на своей, пропитанной сексом, работе! Или жизнь такая? Может, мне надо и, правда, влюбиться?! Тогда романтизм компенсирует цинизм и приведет все мои злопыхательства, пошлость и домыслы к общему положительному эффекту, который уже многим известен, как эффект доктора Лизы! То есть тот эффект, который сделал меня столь популярной!!! Который так помогает мне и моим пациентам в жизни!»

А вслух Лиза произнесла:

— Мелани, ты такая романтичная девочка! Придумай сама что-нибудь и расскажи потом мне! Пожалуйста. Я так устала от больных фантазий моих пациентов на работе!! Честное слово!

И подруги, обнявшись, радостно и звонко, как дети, рассмеялись.