Бронебойщик

Ферлин оказался прав, утром, несмотря на отсутствие сапог и сухой травы для утепления, ноги у Джека почти не замерзли. Размотав портянки, он лишь слегка растер их и полностью восстановил кровообращение.

Ферлин молча подал ему флягу для утреннего глотка воды, а потом кусок сыра.

— А в этот раз я выспался намного лучше, — сказал Джек, потягиваясь и пережевывая сыр.

— В этот раз мы и спали побольше. Видишь — солнце уже взошло, но из-за холмов еще не показалось.

— Ну и куда мы теперь двинем? По домам? — спросил Джек, натягивая отсыревшие сапоги.

— Что значит по домам? Мать спросит, где твои трофеи, а ты что скажешь?

— Ну ты же потом что-то принесешь мне?

— Джек, если мясо принесу я, это будет не то. Поэтому мы сейчас поднимемся и, не спускаясь на пустошь, прямо по холмам двинем до Черного затона.

— На Черном затоне ничего не ловится, там слишком глубоко.

В ответ Ферлин лишь улыбнулся.

— Следуй за мной, боец, и сам все увидишь.

Через четверть часа они подошли к череде Невельских холмов и начали подъем по тому же маршруту, по которому накануне спускались.

Теперь у Джека была возможность лучше оценить красоты заросших лесом дюн и контрастировавшей с ними здешней пустоши, а когда они вышли на самый верх, то с вершин стала видна пустошь, на которой они жили. Ее вид наводил тоску.

Ни лесов, ни белого песка дюн, даже склоны холмов, обращенные к Хуторской пустоши, выглядели пустыми и безжизненными, в то время как с другой стороны на пологом склоне колыхались травы и шелестели листьями небольшие деревья и густой кустарник.

Примерно час компаньонам понадобился на то, чтобы дойти до нужного места на холмах и спуститься к Черной заводи, которой гнушались все ловцы сапиг, ведь для успешного лова требовалась прозрачная вода и небольшая глубина. Тогда ловец медленно двигался по дну, высматривая добычу, а когда замечал притаившуюся на дне сапигу, опускал в воду приготовленный деревянный прутик с деревянным же крючком, на который крепко насаживали подгнивший плод коричневой водоросли, называемой «речная пальма».

Запах привлекал сапигу, она начинала медленно приближаться к наживке, и ловцу требовалась большая выдержка, поскольку в этот момент он должен был оставаться неподвижным.

Если наживка вызывала у сапиги доверие, она начинала ее заглатывать, проталкивая в пищевод вместе с деревянным крючком и прутиком. Как только ловец считал, что его снасть заглочена сапигой достаточно глубоко, он подсекал добычу и перехватывал ее рукой.

Поскольку на Черной заводи глубина была большая, а вода мутная, ловить здесь сапиг никто не пытался, а если кто и пытался, быстро разочаровался в этом.

Но это не касалось Ферлина, который решительно вышагивал вдоль кромки воды, не боясь распугать сапиг, которые, по мнению Джека, могли находиться возле берега.

— Послушай, Ферлин, если ты будешь так топать, все сапиги разбегутся, тебе не кажется?

— Наша сапига уже никуда не убежит.

— Почему?

— Потому что она уже поймана.

Сказав это, Ферлин шагнул с берега, сунул руку в воду и вытащил закрытую плетеную корзину, в которой, без сомнения, находилась какая-то добыча.

Подержав корзину, пока не стечет вода, Ферлин поставил ее на берег и, сделав приглашающий жест, сказал:

— Смотри, приятель, эту добычу ты отнесешь матери.

Джек снял с плеча мешок и, присев рядом с корзиной, открыл крышку, которая была заперта на самодельную защелку. Потом заглянул внутрь и ахнул! Там извивалась здоровенная сапига, весом, наверное, килограммов в семь.

— Но как, Ферлин? — воскликнул Джек, вскакивая. — Как ты заставил ее идти в самоловку? Сапиги не идут в корзины, это все знают!

Ферлин самодовольно улыбнулся.

— Да, хотя она всего лишь большой плоский червь, у нее хватает ума не лезть в самоловку, но существуют другие способы заманить ее.

— Какие?

— Бери и неси корзину домой, может, и сумеешь разгадать загадку. Только тросик мне потом верни.

— Какой тросик?

— Когда будет разделывать сапигу, поймешь, какой. Пойдем, пора нам уже и к дому прибиваться.

Джек подобрал мешок, поднял тяжелую корзину, и они двинулись в направлении своих хуторов, до которых им было по дороге.

Довольный Джек тащил увесистую добычу, с его лица не сходила улыбка. Молодец Ферлин, не обманул, а уж как мать обрадуется…

— Слушай, выходит, ты придумал способ, как загонять их в корзину? — спросил Джек, которому тайна поимки такой крупной сапиги не давала покоя.

— Придумал, Джек.

— И что, больше этого способа никто не знает?

— Никто, Джек.

— А если за тобой проследят? Ты думал об этом?

— Уже следили, — сказал Ферлин и засмеялся. — Старик Друмпель.

— Старик Друмпель? Он следил за тобой? Но как он узнал?

— Мы встретились с ним однажды недалеко отсюда, а я как раз нес корзину с сапигой. Поздоровались и пошли дальше, но я заметил, какими глазами он на мою корзину глядел.

— Завидущими?

— Точно. Должно быть, понял, что там и откуда я это несу. Через два дня я в деревне был, в лавку ходил, обратно иду, так он за мной увязался. Следит, стало быть. Ну, я сразу на заводь пошел, чтобы ему урок подать. Пришел на место, сделал снасть из прутика и сел у берега, как будто я так всегда ловлю. А он за всем этим наблюдал из-за кустов. Но потом я посмотрел на часы и как будто о каком-то деле вспомнил. Забрал прутик и ушел, так этот бедняга весь день до вечера с таким же прутиком просидел, а потом я его там и на другой день видел.

Джек засмеялся, довольный тем, как провели старика Друмпеля. Разговора на эту тему им хватило до места расставания, где Джеку следовало сворачивать к своему хутору.

Он отдал мешок Ферлину, перекинул корзину в другую руку и, сказав: «Пока, Ферлин», — пошел домой, однако компаньон окликнул его:

— Постой, Джек!

Тот остановился, и Ферлин подошел ближе.

— Я чего сказать-то хотел, ты матери ничего не рассказывай. Ходили на болото за крупной сапигой, только и всего.

— Ну конечно, Ферлин, я ж не маленький, понимаю.

— И еще один вопрос: ты в другой раз хочешь составить мне компанию или с тебя достаточно?

— Ну, вообще-то я не против, — немного подумав, ответил Джек, щедрый трофей сгладил впечатление от приключений на дюнах. — А что в этот раз?

— Мы добыли объектив, теперь нужно превратить его в деньги.

— Как это?

— Продать.

— А кому?

— Есть люди.

— А зачем тебе я, Ферлин? Я никогда не продавал такие штуки.

— Для солидности.

— Но хоть там-то в нас стрелять не будут?

— Да не должны, — без особой уверенности ответил Ферлин. На том они и расстались.