Большой космический обман США. Часть 19. Здоровье «космонавтов» НАСА и космическая медицина

Если бы любому гражданину СССР в 60-е и 70-е годы сообщили, что в отряд советских космонавтов набирают людей страдающими хроническими заболеваниями, алкоголизмом, психическими расстройствами, никто бы не поверил в такие выдумки. И правильно сделали бы, что не поверили. Такое в СССР было невозможно. Отбор в отбор космонавтов был жестким. Требования к здоровью космонавтов предъявлялись очень жесткие. Особенно строго отслеживали за психическим состоянием отбираемых людей. Употребление алкоголя и курение не приветствовали. По партийной линии, а космонавты, как правило, должны были быть кандидатами или членами КПСС.

Единственным странным исключением был космонавт Феоктистов: «Константин Петрович Феоктистов (7 февраля 1926, Воронеж — 21 ноября 2009, Москва) — лётчик-космонавт СССР (1964), Герой Советского Союза (1964), доктор технических наук (1967), профессор (1969). Член первого в истории освоения космоса экипажа из трёх человек (вместе с Владимиром Комаровым и Борисом Егоровым). Первый гражданский человек в космосе (вторым формально был Нейл Армстронг, бывший военный лётчик) и единственный советский космонавт, не являвшийся членом КПСС. Инженер-разработчик большого числа космических кораблей и орбитальных станций». [1] Странный выбор!

Феоктистов был космонавтов, который имел большие проблемы со здоровьем, у него во время войны было тяжелое пулевое ранение: «Участвовал в Великой Отечественной войне: сбежал на фронт при эвакуации из занятого немцами Воронежа, был разведчиком войсковой части. Во время выполнения задания в Воронеже был схвачен немецким патрулём и чудом выжил после попытки расстрела». [1] История с чудесным спасением Феоктистова выглядит весьма подозрительно. Почему сотрудники особого отдела не прижали хорошенько молодого парня и не стали выяснять возможность его вербовки немецкой разведкой «Абвер» не совсем понятно. Феоктистову сильно повезло, что после такого чуда, действительно подозрительного и не внушающего никакого доверия, он не попал в фильтрационный лагерь, в систему тщательной проверки его, как подозреваемого предателя Родины. Видимо молодому человеку повезло, или не до него было. Все равно он потом лечился и в систему разведки не вернулся. Потом Феоктистов будет одним из самых заметных сторонников американского «лунного» достижения. Он после ознакомления с элементами «лунной» программы НАСА признает ее объективным, историческим фактом.

Для грамотного инженера увидеть признаки фальсификации в «лунных» технологиях США было несложным делом. Феоктистов мог разобраться и убедиться в том, что все это американская фикция. Но почему-то он этого не сделал. В дальнейшем этот человек приложил свои руки к закрытию программы «Буран»: «Также со стороны Феоктистова жесткой критике была подвергнута советская космическая программа «Энергия-Буран». Сам космический корабль «Буран» был охарактеризован как «уродец-инвалид, который ничего не может, а стоит очень дорого… и перспектив никаких не имеет». [1] Этот персонаж в отношении американского шаттла ничего подобного не утверждал. Его роль в признании американских «достижений» советским руководством, гражданами СССР, тоже была существенной. Наверное, теперь будет невозможно точно узнать, был ли Феоктистов завербован сначала немецкой контрразведкой, а потом американскими спецслужбами. Но его действия, его заключения были во многом, фактически, направлены во благо США и в ущерб СССР-России. Такой вариант очень вероятен!

Остальные космонавты СССР не имели проблем со здоровьем, как это было у Феоктистова и до 1975 года пропагандой американских «космических» успехов не занимались. В основном это были скромные люди, которые потом, кроме Леонова, не выражали негативного отношения к власти в Советском Союзе, к КПСС, к СССР. Все советские космонавты соответствовали тем критериям, которые были обозначены в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР: «В начале 1959 года отбор космонавтов получил организационное оформление. 5 января 1959 года вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №22—10СС «О медицинском отборе кандидатов в космонавты», а 22 мая 1959 года появилось постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №569—264 «О подготовке человека к космическим полётам». Критерии отбора: возраст до 35 лет, рост не более 175 см, вес — до 75 кг, отличное здоровье.

Набор начался в августе 1959 года. В Институте авиационной медицины была создана группа специалистов, в которую вошли В. И. Яздовский, Н. Н. Гуровский, О. Г. Газенко, A.M. Генин и др. Руководителем группы был полковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов. По авиачастям были направлены врачи института (по два человека), которые начали «бумажную» часть отбора — просмотр медицинских книжек лётчиков. Для истории нужно отметить, что «путевку в космос» первому космонавты планеты Ю. А. Гагарину выдали проводившие отбор в его части военные медики Петр Васильевич Буянов и Александр Петрович Пчелкин. Всего были просмотрены медицинские книжки 3 461 человек». [2] Инвалид Феоктистов… прошел!

Конкурс среди летчиков был высоким. После жесткого отбора по медицинским и психологическим параметрам было отобрано всего 20 человек: «Согласившихся кандидатов ждал дальше первый медицинских этап обследования, который проводился обычно в гарнизонном госпитале. После этих двух этапов в списке кандидатов в отряд космонавтов осталось 206 человек. Потянулись месяцы ожидания. За это время 52 человека сами приняли решение отказаться от участия в новом, неизвестном деле. Причины этого были самые разные, но основной было все же нежелание расставаться с летной работой. Таким образом, число кандидатов сократилось до 154 человек.

Следующий этап отбора начался в октябре 1959 года. Кандидатов вызывали в Москву, на стационарное обследование в Научно-исследовательский авиационный госпиталь (НИАГ), проходившее в два этапа: клиническое обследование в объеме врачебной экспертизы лиц летного состава истребительной авиации и психофизиологическое обследование. Продолжалось обследование в среднем два месяца. Приезжали кандидаты группами по 20 — 30 человек. В первые дни отбора (уже в госпитале) 18 человек отказались от дальнейшего прохождения обследования. Причиной были опасения, что неудачное прохождение отбора может помешать в дальнейшей лётной работе. Ещё два человека были отбракованы медицинской комиссией.

Кроме всевозможных анализов и осмотров кандидатов подвергали так называемым «нагрузочным пробам» — выдерживали в барокамере, крутили на центрифуге, проверяли устойчивость организма к гипоксии и перегрузкам. На следующий этап отбора прошли только 134 летчика. Он начался в следующем году, после выхода 11 января 1960 года директивы Генерального Штаба ВВС №321141 «О формировании ЦПК ВВС и отряда космонавтов», в которой оговаривалось и планируемое число космонавтов — 20 человек. К февралю 1960 года этап психофизиологического обследования успешно прошли лишь 29 человек, ставшие финалистами отбора. 105 человек были либо отсеяны по медицинским показаниям, либо сами отказывались проходить 2-й этап медкомиссии. Фамилии всех этих кандидатов вряд ли когда будут известны полностью. Известные нам, главным образом по воспоминаниям космонавтов, несколько фамилий кандидатов приведены в приложении.

Итак, на мандатную комиссию были представлены кандидатуры 29 человек, полностью прошедших все этапы медицинского обследования и получившие допуск к спецтренировкам. Был сформирован первый отряд космонавтов из 20 человек, в точности, как и было, определено директивой Генштаба ВВС». [2] Среди этих людей не было высокорослых пилотов, обладающих массой тела более 70—80 килограмм.

Все были проверены на предмет психического здоровья. Естественно, психиатры не пропустили бы в этот отряд людей, страдающих психическими расстройствами и алкоголизмом. В начале своей карьеры космонавты точно, никто не страдал это бедой современной эпохи: пристрастием к алкогольным напиткам. Каждому в анкету можно было занести надпись: «Морально устойчив. Связей порочащих его не имел». Все они были либо членами КПСС, либо кандидатами. За моральным обликом этих летчиков следили по партийной линии. Пьянки, аморальные поступки, типа супружеской измены, не приветствовали.

Подпись к знаменитой, исторической фотографии, сделанной после полета в космос Юрия Гагарина, в Сочи: «Первый отряд советских космонавтов (снимок сделан в Сочи в мае 1961 года). Сидят в первом ряду слева на право: Павел Попович, Виктор Горбатко, Евгений Хрунов, Юрий Гагарин, С.П.Королёв, его жена Нина Королёва с дочкой Поповича Наташей, Евгений Карпов (начальник ЦПК), Николай Никитин (тренер по парашютной подготовке), Евгений Фёдоров (врач). Стоят во втором ряду слева на право: Алексей Леонов, Андриян Николаев, Марс Рафиков, Дмитрий Заикин, Борис Волынов, Герман Титов, Григорий Нелюбов, Валерий Быковский, Георгий Шонин. В заднем ряду слева на право: Валентин Филатьев, Иван Аникеев и Павел Беляев. На фото отсутствуют: Анатолий Карташов, Валентин Варламов, Валентин Бондаренко и Владимир Комаров». [2]

Наконец, на финишной прямой оказались шесть человек: «В связи с тем, что вести одновременную подготовку всех двадцати слушателей не позволяла материальная база, которая только создавалась, летом 1960 года была выделена группа из 6 человек, проходившая общекосмическую подготовку в первоочередном порядке: Быковский Валерий Федорович; Гагарин Юрий Алексеевич; Попович Павел Романович; Нелюбов Григорий Григорьевич: Николаев Андриян Григорьевич; Титов Герман Степанович. 14 января 1961 года Главная медицинская комиссия впервые рассмотрела готовность к полёту первых кандидатов. Все шестеро получили „добро“ для участия в полёте». [2]

В отношении нарушителей режима и условий тренировок, а так же в отношениях тех, чье здоровье не позволяло им принять участие в космическом полете поступали достаточно жестко: «Еще летом 1960 года два слушателя-космонавта были временно отстранены от подготовки. 16 июля 1960 года у Анатолия Карташова после вращений на центрифуге при 12-кратной перегрузке на спине были обнаружены мелкие кровоизлияния (петехии). А 24 июля 1960 года Валентин Варламов получил серьезную травму шейного позвонка во время купания. После длительного обследования и лечения оба они были отчислены из отряда слушателей-космонавтов. Валентин Варламов был отчислен 6 марта 1961 года, а Анатолий Карташов — 7 апреля 1961 года». [2]

В системе были заложены принципы воинской дисциплины, сами летчики были практически на казарменном положении. Оставление части приравнивалось почти, что к дезертирству, за употребление алкогольных напитков и аморальных поступков следовало наказание: «В космос довелось слетать лишь 12 из них. Четверо (Иван Аникеев, Григорий Нелюбов, Марс Рафиков и Валентин Филатьев) были отчислены из отряда за „нарушение режима“, а Дмитрий Заикин был отчислен по состоянию здоровья… 24 марта 1962 года приказом Главкома ВВС №80 был отчислен из отряда космонавтов за нарушение режима (самовольная отлучка из расположения части). По мнению самого Марса Рафикова, причиной отчисления послужило его желание развестись с женой». [2] Все было очень строго и сурово. Даже герои Космоса Юрий Гагарин и Герман Титов при совершении ими поступков, которые могли бы, в случае широкой огласки, навредить репутации советской космонавтики, тоже привлекались к партийной и дисциплинарной ответственности.

Юрия Гагарина распекали по партийной линии за неудавшуюся любовную интрижку, упоминание о которой есть в мемуарах генерала Каманина и в свидетельствах от других участников этих событий: «Прощальный вечер 3 октября описал в своем дневнике и генерал Николай Каманин. «За день Гагарин чрезмерно «напрощался». После ужина Юра сразу лег спать. Женщины играли в карты. В 22:00 я с женой ушел отдыхать, а в 23:50 она разбудила меня криком: «Коля, вставай! Внизу что-то случилось!» Через минуту я увидел Гагарина лежащим на садовой скамейке. Лицо и рубашка Юрия были в крови, на лице — рваные раны. Валя в слезах кричала: «Что же вы все стоите, помогите ему! Он умирает!» Срочно вызвали врача и начальника санатория. Через четыре часа приехали флотские врачи, сделали на месте операцию. Заключение: пробита надбровная кость, но рана не смертельная, над левой бровью останется шрам. Порекомендовали в течение трех недель сохранять постельный режим. Из опроса Рудного, Масалова, Азбиевича, Титова, медсестры Ани, Валентины Ивановны и других людей я установил следующее. Гагарин проснулся около 22 часов, помогал купать Галку, а потом спустился в гостиную на первый этаж, где Валентина Ивановна с другими женщинами продолжала играть в карты, а мужчины — в шахматы.

Юра «болел» за шахматистов, «помогал» жене, менял пластинки на проигрывателе, танцевал и был в нормальном состоянии. В 23:47—23:48 Юра сказал Вале: «Кончай играть, пошли спать!» И вышел из гостиной. Через две-три минуты Валя, закончив играть в карты, спросила: «А где Юра?» Жена Серяпина с ехидцей сказала ей, что он пошел по коридору направо и зашел в одну из комнат. В коридоре находились три комнаты, из которых отдыхающие уже уехали. В двух комнатах Валя никого не обнаружила, третья была закрыта на ключ изнутри. Валя резко постучала в закрытую дверь. Через несколько секунд она открылась, в комнате горел свет, а в дверях стояла медсестра Аня (27 лет). На вопрос Вали: «Где Юра?» — Аня ответила: «Ваш муж выпрыгнул с балкона». Балкон возвышался над уровнем земли на 2 метра, под ним была асфальтированная дорожка, окаймленная с внешней стороны цементированной бровкой. При прыжке Гагарин зацепился ногами за виноградные лозы, потерял равновесие и упал лицом на цементную бровку. Как рассказала медсестра Аня, она после смены с дежурства зашла в комнату отдохнуть, лежала на кровати одетой и читала книгу. Гагарин вошел в комнату, закрыл дверь на ключ и со словами: «Ну что, будешь кричать?» — пытался ее поцеловать… В это время раздался стук в дверь, и Гагарин выпрыгнул с балкона». [3]

Выступление Гагарина на очередном съезде КПСС пришлось отложить. Космонавта пожурили за попытку совершить аморальный поступок. Об этом событии тоже есть воспоминания генерала Каманина: «». Об этом событии тоже есть воспоминания генерала Каманина: «Чтоб поставить точку в истории с гагаринским шрамом, обратимся еще раз к записям Каманина 1961 года: «14 ноября. Сегодня… в партийном порядке разбирали персональные дела Гагарина и Титова. У командования ВВС не было намерений заниматься разбором поведения Гагарина и Титова на курорте в Крыму… Поводом для обсуждения явилось заявление Гагарина в партийную организацию ЦПК с просьбой рассмотреть его поведение на курорте и принять соответствующие решения. Выступившие Гагарин и Титов в основном правильно доложили о своем поведении на курорте. Признали случаи злоупотребления спиртным, легкомысленного отношения к женщинам и другие проступки. Юра достоверно изложил обстоятельства своего ранения, но, по-видимому, заботясь о спокойствии Вали, утверждал, что, заходя в комнату, из которой выпрыгнул, он не знал, что там находится медсестра Аня и что он только хотел подшутить над женой, спрятавшись от нее. Хотя я и убежден, что мотив посещения комнаты был другой, не стал настаивать на своем. Версию Гагарина нельзя считать совсем невероятной, и она в какой-то мере смягчает само происшествие и не будет поводом для раздора в семье. Все космонавты выступили примерно в таком духе: «Гагарин и Титов вели себя легкомысленно; они забыли, кем они теперь стали, и не имели права делать подобные глупости»… Гагарин и Титов (последний в меньшей мере) признали критику товарищей справедливой и обещали не допускать подобных ошибок и глупостей в будущем». [3]

Титов действительно признал «критику в меньшей степени» и не прекратил употребление спиртных напитков, даже находясь за рулем. Воспоминания того же Каманина показывают, что у Титова после осуществления им космического полета, были большие проблемы с алкоголем и «звездной болезнью» (зазнайством): «27 января. 1962 года. Сегодня у меня были Гагарин и Титов. Титов вчера вернулся из поездки по Индонезии, Бирме и Вьетнаму, а Гагарин в понедельник, 29 января вылетает в Африку. По докладу генерала Горегляда, поездка Титова прошла нормально, но у него появились признаки зазнайства. Посоветовавшись с Вершининым, мы решили поговорить с Германом.

17 февраля. 1962 года. Вчера пришлось очень серьезно поговорить с Германом о его поведении. 15 февраля после выступлений у старых большевиков и в Высшей партийной школе он заехал к художнику Яр-Кравченко и пробыл у него всю ночь. Яр-Кравченко — великий пьяница. Герман говорит, что и сам убедился в этом и больше к нему никогда не поедет. В последнее время Титов дает много обещаний, но часто не выполняет их. В тот же день — 15 февраля — между 12 и 13 часами по дороге в Москву, около Медвежьих озер, Титов, сам управлявший своей «Волгой», при попытке обогнать автобус, столкнулся с ним и помял правое крыло. У Германа это уже третье автопроисшествие за полгода. Титов оказался более трудным, своенравным и капризным по сравнению с моими представлениями о нем до полета. Придется разбираться с ним на партсобрании“. [4] Титова пытались, вразумит по партийной линии, но это не сильно ему помогло. Последствия его аномального поведения сказались на его карьере: „17 мая. Вчера получил неприятное известие о новых «похождениях» Г. С. Титова. 13 мая Титов с корреспонденткой «Молодой гвардии» поехал на прогулку в лес на своей машине. Пока они гуляли по лесу, кто-то якобы утащил из машины папку с документами. В папке находились пропуска в ЦПК, в Главный штаб ВВС, к Королеву, в институт, в академию, а также мандат депутата Верховного Совета СССР и другие документы.

Приказал Одинцову провести расследование и доложить мне, но и без расследования ясно, что Титов вел и продолжает вести себя плохо. После того, как я задержал ему присвоение очередного звания, он немного притих, а сейчас опять показывает свое настоящее лицо. Титов — малоорганизованный и даже разболтанный человек. Его нужно держать в очень крепкой узде, но высшее начальство мешает нам поставить космонавтов на место. На этот раз придется Титова строго наказать по строевой и партийной линиям. (Герою не делали поблажек!)

18 мая. Я предупредил Германа, что за утерю важных документов он будет очень строго наказан. Титов пытался оправдываться: «А при чем тут я, если у меня украли документы…» Я напомнил Герману, что до его космического полета и во время поездки в Америку у нас не было никаких замечаний по его поведению, — следовательно, он может, когда это считает нужным, «взять себя в руки». Я сказал Титову, что в последнее время он наделал много серьезных ошибок и теперь должен отвечать за все свои «выкрутасы». Никакие высокие звания не спасут его от строгих наказаний, и если он не сумеет сделать для себя правильных выводов, то нанесет большой вред и делу, и самому себе. Титов пытался защищаться — он до сих пор так ничего и не понял. Придется его крепко «отмолотить», чтобы он наконец-то осознал свои ошибки». [4] Герман Титов не смог пройти испытание в жизни славой, известностью.

Каманин и следствие по аварии, которая была совершена с участием Титова, подозревали его в убийстве по неосторожности: «7 июля. Вчера мне позвонил следователь по особо важным делам полковник Днесперов, который ведет дело Г. С. Титова, и сообщил, что показания Титова и шофера такси расходятся с заключением медицинской экспертизы, согласно которой смерть Фоменковой наступила мгновенно, а Титов и шофер такси говорят, что после аварии она 20—30 минут ходила по тротуару, а затем остановила такси и уехала. Следователь подозревает, что ее положили в такси уже мертвую. Пока нет достоверных данных, как все было в действительности. Ясно одно, что Титову не верят и для этого есть все основания. Нам Титов доложил, что на его вопрос: «Где пассажирка?» — ему ответил милиционер: «Она только что уехала на такси», а следователю Титов сказал, что на этот его вопрос так ответили какой-то молодой человек и девушка. Следователь мне сказал: «Титов и шофер такси сговорились, но детали не подтверждают их версию». По-видимому, Титов пал значительно ниже, чем я себе представлял.

11 июля. Только что звонил следователь по делу Титова. Следствие заканчивается; состава преступления со стороны Титова не обнаружено, происшествие квалифицируется как несчастный случай. Но Титов должен нести серьезную партийную и административную ответственность за неоднократные случаи управления автомобилем в нетрезвом состоянии и другие нарушения правил уличного движения“. [4] Причиной аварии, скорее всего, было состояние опьянения или глубокого похмелья, которое было установлено экспертизой у Германа Титова. Но эти проявления первой стадии алкоголизма были зафиксированы после совершения им знаменитого космического полета и наказание за подобные поступки все равно были, хотя и в очень мягкой форме. К нему даже после этого скандального случая применили меры жесткого контроля: „1 августа. Позавчера Руденко, Рытов и я беседовали с Титовым. Герман признал свою вину в происшествии 26 июня, он заявил: «Дошел до ручки, дальше идти некуда». Титов дал правильный анализ причин своих «неудач»: оторвался от коллектива, завел много сомнительных знакомств с богемой (артисты, художники, литераторы и так далее), много пил, нарушал дисциплину и режим, не ночевал дома — все это не могло не привести к ЧП. Руденко и Рытов объявили Титову, что кроме понижения его в должности руководство ВВС приняло еще целый ряд мер с целью помочь ему исправиться. Титову до особого распоряжения запретили управлять автомашиной и убывать из гарнизона без личного разрешения начальника ЦПК, выезжать за границу и на полигон, выступать на ответственных собраниях.

За Титовым будет организовано систематическое медицинское наблюдение. Придется побольше загрузить его работой и установить за ним более жесткий контроль. Месяц тому назад я сказал Титову, что больше не верю ему, что он обманул партийную организацию, товарищей и меня, утверждая, что при столкновении служебной машины с мотоциклом (25 июня) не он, а шофер управлял автомашиной. Я настоятельно советовал тогда Титову признать свою вину в этом происшествии и снять с шофера-солдата тяжелую обузу ложного показания. Герман долго не решался сказать всю правду, но 30 июля он по своей инициативе рассказал, как все было на самом деле. Это запоздалое честное признание меня порадовало и вселило надежду на возможность исправления Германа». [4]

После подобных поступков Германа Титова его к космическим полетам больше не допускали. Не пускали в космический полет и Юрия Гагарина. Злоупотребление алкогольными напитками стало одним из препятствий к тому, чтобы их снова допустить к участию в космической программе СССР. Психологический сдвиг, вызванный «звездной болезнью» тоже, видимо, сыграл свою роль в процессе блокировки их участия в новых космических миссиях. Система отбора космонавтов работала даже в отношении этих знаменитых героев космоса. Людей с психологическими проблемами, с пристрастием к алкоголю в новые «полеты» не допускали. Эту систему сохранили, как это ни удивительно, до настоящего времени.

Ссылки:

Интернет — ссылки проверены по состоянию на 07.07.20.

1.Феоктистов, Константин Петрович.

https://ru.wikipedia.org/wiki/

2.http://astronaut.ru/as_rusia/vvs/text/sel01.htm?reload_coolmenus

3.https://newsland.com/community/5625/content/pochemu-vdova-gagarina-pochti-50-let-molchit-o-muzhe/5413977

4.https://jkl-jkl.livejournal.com/770755.html