Утерянная блажь. Плен

С вечера пятницы в доме начало твориться что-то невообразимое… Все начали убираться. Подметать, мыть и пылесосить, ужас. Кажется, они пытались вылизать всё до последней капли, до последней пылинки, и я почувствовала себя не в своей тарелке…

Мне было неудобно, наверное, поэтому я прибиралась в комнате наравне со всеми остальными… Подозревая, что хозяину дома не нравится бардак и он будет весьма не в духе, я старалась всё делать аккуратно. Правильно, наверное, в таких случаях говорят: «бережёного бог бережёт.

Суббота была той точкой невозврата, как говорят, — жизнь была разделена на «до» и «после». Жизнь навсегда стала другой.

Разбудили меня очень рано — было около пяти утра. Мне сделали прическу, массаж, и маникюр, и педикюр, и ещё бог знает что. Процедура под названием «глубокое бикини» меня повергла в шок.

После экзекуции я пошла на приём к врачу, что явно казалось мне лишним напоминанием моего невольного положения. Меня ещё никогда так не унижали и зачем? За что? Для кого?

Ирина дала мне в руки прекрасное платье и туфли в тон…

— Одевайся, мы ждём внизу. Будь паинькой. Сказала она, как мне показалось, едва сдерживая слёзы скорби…

— Я могу одеть что-то другое? Покричала я ей вслед, но мне не ответили.

Я оделась в чудесный спортивный костюм Дениса вместо платья, чем повергла всех в шок — когда я спустилась вниз…

Каково же было моё удивление, когда я увидела ЕГО. «Чёрт меня дери!» — мысленно выругалась я.

— — — — —

Это был Павел… Хозяином особняка был Павел. «Боже мой… я покойница…», — подумала я, схватившись за перила, потому как пропустила ступеньку.

Друг Алексея

Урзин Павел Алексеевич. 15.04.1964

Хозяином положения сейчас был Паша, и выглядел он весьма и весьма прихреневшим от моего внешнего вида. Да, Паша, тот самый друг Алексея — Павел Урзин…

Его я видела у Лёши на квартире в тот день, когда бросила последнего… Это Алексей назвал мне его фамилию впервые, когда разбил лицо Кире и прятался на Пашиной квартире… Теперь понятно, кого мне напоминал Денис.

«Господи боже… я — труп…», — мысленно попрощалась я со своей жизнью, но настроилась и выдавила из себя улыбку, а также поздоровалась…

— Здравствуйте! Голос предательски дрогнул.

— Привет-привет, моя прелесть… Прелестно и милым голосом сказал Павел, а Ирину перекосило.

— Как добрались, Павел Алексеевич? Решила я спросить из вежливости…, чудом вспомнив его отчество. Света звала его исключительно по отчеству.

— Отлично, куколка моя, просто отлично… Тянул он каждое слово, обойдя меня по кругу. Видимо, всё ещё «заценивая» костюмчик, а я сглотнула подступающий ком.

— Устали, наверное, с дороги. Старалась я улыбаться.

— Я проголодался — меня кто-нибудь покормит в этом доме? Его голос пугал нотками спокойствия, ему не шло.

— Я что-нибудь сейчас сделаю… Подскочила я к плите, пробежавшись.

— Я помогу! Быстренько подсуетилась Ирина под странным взглядом Павла, который стоял в дверях…

Мама Дена

Ковина (Урзина (Мишлинова)) Ирина Альбертовна. 10.12.1970

— Хорошо, девочки, буду у себя. Добавил Павел, скидывая сумки на Дениса…

— Ты хоть готовить умеешь? Прошипела Ирина…, а Светлана хмыкнула и демонстративно поехала домой.

— Не-а… Но что-то видела, как готовит моя мама. Честно призналась я и задумалась, а Ирина покачала головой.

Я всё думала о Павле как невесть о ком… У меня не вязалось представление о нём у его друга и бывшей жены со своим собственным…

Мне бы никогда в жизни не пришло в голову, что он такое чудовище, коим его выставила в моих глазах Ирина, или такой прям «герой» — любовник, как считает Алексей…

Хотя Вы знаете, я согласна — я ещё молода, слишком многого пока не знаю… Слишком во многом пока ещё не разбираюсь. И, наверное, впервые в жизни боюсь знать…

Вообще-то, он был ничего, рост свыше метра девяносто, шатен, правы были мои предки — Денис на него очень похож… И нежно-серые глаза завораживали…

Впрочем, как позже выяснилось, он носил линзы, натуральный цвет глаз он и сам уже не помнил. Его улыбка сбивала с толку: наверное, и у самых стойких барышень от неё подкашивались колени…

Я почувствовала, как пол уходит из-под ног, и присела на стул… Голова кружилась, меня подташнивало, кажется, я переволновалась.

— Лера, всё хорошо? Заботливо подскочила ко мне Ирина.

— Да-да, наверно, просто перенервничала. Сказала я туманно.

— О чём ты всё время думаешь? Ирине по ходу дела было весьма интересно.

— Ничего такого… Просто устала… Не хотелось мне врать.

— Еда готова… Довольно сказала Ирина…

— Что это? Взглянула я на тарелку…

— Плов… Растерялась было Ира…

— Зелень и перец в порошке есть? Спросила я со знанием дела…

— Какой ещё перец? Спросила она раздосадовано.

— Лучше кайенский… Сказала я и стала перебирать в холодильнике зелень — мне нужна была кинза…

Моя помощница нашла мне перец, а я нашинковала кинзу и добавила всё это в плов… Взяла из холодильника бутылку вина и, поставив всё это на поднос, понесла Павлу.

Ирина посмотрела на меня так, будто я заяц-суицидник и иду к удаву добровольно на ужин… И не просто, а как говорят люди: «На золотом блюдечке с голубой такой каёмочкой».

Я постучалась и вошла, хозяин дома лежал на постели и стучал ладонью рядом — мол, присядь…

Меня это смутило и даже сильно, хотя я изо всех сил пыталась вести себя так, как будто это в порядке вещей. Но и чтоб границ не переходить…

Когда Павел начал есть, я молилась лишь о том, чтобы еда была не переперчёной, а то мало ли — пристрелит к чертям… Ой, что это я… Нельзя так выражаться даже про себя… мысли, бывает, материализуются.

В самобичевании я не заметила, как Павел меня зовёт. Ему пришлось меня слегка стукнуть по плечу…

— Лера, не спи! Пихнул он меня слабенько ещё в бок, а меня как молнией прошибло, он меня током ударил…

— Что? Где… Я не сплю, я просто задумалась. Забылась я…

— Ну-ну… Необычный плов — мне нравится. Вино я открыл — наливай… Сказал он как-то уверенно в том, что я буду.

— Я не пью! Сказала я как отрезала.

— Нет, милая, — пьёшь и с улыбочкой… Быстренько… Сказал Павел так, что у меня снова пробежало стадо мамонтов по спине…

Мне даже показалось, он меня прибьёт, если я этого не сделаю… мне ничего не оставалось как протянуть руку. Взяв из его рук бутылку, я что-то промычала и осушила не меньше половины, наверное, прямо из горла.

— Э-э-э, милая, захлебнёшься, малыш! Заботливо отобрал он у меня бутылку и присосался сам. Со стороны он выглядел весьма комично…

— Спокойной… икх… ночи… икх… Я встала с кровати шатаясь, как парусник Айвазовского в шторм десяти баллов, и поплелась спать под его дикий хохот…

Думая, что если бы он хотел, то завалил бы меня прям там, причём абсолютно во всех смыслах этого слова.

Знаете, а мне ведь даже не пришло в голову, что только три часа дня… О чём я думала?

Воскресенье, 30.05.2004

Наутро мне было так стыдно… Я проснулась с больной головой, но Павла не было… Господи, что он обо мне подумает? Что он предпримет? — я совершенно не умею пить… А вдруг он этим воспользуется? Эх, как же это всё меня выматывает…

Как страшно жить в этом жутком месте. В этом напрочь прогнившем мире. И почему я всё-таки не настояла, что я не пью?

Мне нужно больше информации о нём, я должна знать о нём всё, иначе я здесь не выживу. Вот только как мне получить эту информацию? От кого?

Прошла почти неделя, Павел почти сразу же отказался от услуг Ирины, им было плохо в одном месте, это было видно невооружённым взглядом… Она лишь помогала мне готовить.

Ирина со временем перестала бывать в доме Павла, а я стала по ней скучать. Странно, очень странно, но только с ней я могла поговорить — мы крепко подружились…

В этом месте, здесь, в этом доме, было так одиноко. Казалось, что даже стены здесь враждебны. Всё в этом месте казалось чужим, плохим и ненастоящим. Далеким от того, о чём я мечтала…

Больше всего на свете я хотела сейчас оказаться дома, с мамой и папой и с Алей… И мне не хватало моего кота…, но больше всех, как ни странно, я скучала по Стасе. Мне очень её не хватало.