Девушка с одним крылом

С того дня, как меня подобрали на улице словно брошенного щенка, прошёл почти месяц.

За всё это время Ирина и Павел приезжали трижды, чтобы проверить меня. Я знала, все люди не доверяют незнакомцам. В первую неделю они отнеслись ко мне с опасением, с трудом решившись оставить меня одну, но вернувшись спустя шесть дней их опасения растворились.

Я как раз была в саду и поливала растения. Лилии, которые как, оказалось, очень любила Виктория Семёновна, мать Павла Григорьевича, росли очень быстро. Не знаю, как так выходило, но к какому бы растению я не прикасалась, оно начинало расти куда быстрее. Ирина Владимировна тогда очень удивилась и обрадовалась. Тем же вечером нарвав букет лилий, они отправились в больницу.

Остальные растения росли в ещё более завидном темпе. Так быстро, что иногда мне самой приходилось срезать распустившиеся бутоны, чтобы они не пропадали зря. Тогда Ирина Владимировна сказала, что эти букеты можно продать. Так она начала заниматься продажей цветов, распространяя их по ближайшим цветочным магазинам.

Сегодня они приехали неожиданно. Я была в саду, и всегда когда я возилась с растениями, я погружалась в себя, абстрагировавшись от остального мира, так было и сегодня. Я не замечала и не слышала шагов по направлению ко мне, а опомнившись, обнаружила Ирину, стоящую за спиной.

— Прости, я тебя напугала? — с виноватым видом взглянув на меня.

— Ничего. Это я виновата. Надо было следить за всем, а я…

— Не оправдывайся. Всё в порядке, — успокоила она меня. — Ты сейчас свободна? — посматривая на только пересаженное растение с уже политой землёй.

— Да я уже закончила. Что-то случилось?

— Нет, нет. Ничего такого. Просто сегодня с нами приехал наш сын. И я вспомнила, что вы не знакомы. Хотя мы тебя уже достаточно хорошо узнали.

Ирина Владимировна позвала меня в дом. Там, сидя за кухонным столом, Павел Григорьевич и юноша двадцати пяти лет, над чем-то весело смеялись. Стоило нам подойти ближе, как эта идиллия разрушилась. Лицо парня исказилось в неприветливой гримасе, и я поняла, что это тот юноша, что я видела на дороге. Тогда я не думала, что он сын Павла Григорьевича, но теперь видела — они похожи.

Увидев меня, он напрягся и внимательно осмотрел. Относился явно с подозрением, словно ожидая от меня какого-то подвоха.

— Руж, это наш сын Максим. Учится на факультете искусств. — Представила женщина, даже не замечая открытой неприязни собственного сына.

— Привет. — Стараясь не придавать его отношению большого значения, я решила проявить приличие. Он не рвался вступить со мной в контакт или начать разговор, да и на моё приветствие, когда его мама представила нас друг другу, он никак не отреагировал. Всего лишь жестом показав, что рад знакомству, он вышел из кухни.

— Прости его. Он не со зла, — радушно промолвила Ирина Владимировна, смотря на его отдаляющийся силуэт. — Просто в последнее время в институте некоторые проблемы.

— Ничего. Я понимаю. — На самом деле я не понимала. Я помнила тот взгляд, через стекло автомобиля, но сейчас это был словно другой человек.

За те два дня, что они провели на даче, мне удалось немного узнать о Максиме. Например, он каждый вечер запирался в комнате на втором этаже и читал книги. В тот же момент он мог всё бросить как есть и в приступе вдохновения рисовать до восхода солнца. Он не любил хлеб, даже ни разу не прикоснулся к нему, за все приемы пищи. Каждый день от недосыпа он был с мешками под глазами, но даже это не могло испортить его лицо. Ведь морозные голубые глаза напоминали мне о том, как холодно он относился ко мне.

Сегодня утром, проходя мимо его комнаты, я заметила, что дверь приоткрыта и, не удержавшись, заглянула внутрь. Максим сидел на подоконнике и что-то сосредоточенно вырисовывал в альбоме. Чёрные как смоль волосы были зачёсаны назад, открывая белоснежное лицо. Нахмурив брови, казалось, он ничего не замечает вокруг, так я думала, но когда моя рука дёрнулась, непроизвольно толкнув дверь, он тут же взметнул на меня пристальный взор льдистых глаз. Его губы были плотно сжаты в раздражении. И тогда я поняла, что натворила. Он наконец-то отыскал что-то важное для себя, увидел главную деталь, а я разрушила всю атмосферу и его вдохновение.

— Прости. — Только и смогла я сказать и поспешила уйти. Мне было плохо. Я корила себя за то, что сделала, ведь знала и понимала, как для людей важна такая малость как вдохновение нахлынувшее внезапно.