Девочка-криминал

— Что за тайник, Валерия? — осторожно поинтересовался я.

Денежки меня очень даже интересовали. Еще больше, чем сама Валерия.

— Я не могу тебе сказать, дядя Кирилл. Пока что.

— Почему?

— Я не достаточно сильно тебе доверяю, — честно призналась Валерия.

— А Никите? Ему покажешь тайник?

— Нет.

— Тогда хватит трепаться об этом! — снова вспылил я. — Ты понимаешь, что нельзя говорить о таком каждому встречному?

— Мне кажется, что ты считаешь меня глупой, дядя Кирилл. Или маленькой? Конечно, я не собиралась рассказывать об этом всем подряд. Я понимаю, что это опасно. За деньги могут же и убить. Я только тебе рассказала, потому что у нас сейчас откровенный разговор.

Откровенный разговор? У меня такое чувство, что что бы я сейчас спросил у Валерии, занимается ли она онанизмом и бреет ли она лобок, она бы мне сказала, как есть. Разве можно быть настолько откровенным с человеком, которого видишь едва ли не впервые? У меня скоро фляга от девчонки засвистит. То есть она мне доверяет, но не доверяет. Это как это?

— Ты не боишься, Валерия, что я буду тебя пытать, чтобы узнать про денежки Вакулы? А потом заберу их, а тебя убью?

— Пф! Ну, конечно, нет! Я нужна тебе для чего-то другого. Иначе, зачем ты меня спас?

Еще неизвестно, кто кого спас. Не завали она двоих, я мог бы не справиться в одиночку.

— Давай отдохнем! — предложила Валерия.

— Нельзя!

— Меня тошнит, и пить охота!

— Потерпи! Осталось идти пару километров.

— Почему бы нам просто не остановить машину на трассе и не поехать домой?

— Это опасно.

— Ты такой зануда! — злобно бросила мне Валерия и замолчала.

Остаток пути мы шли молча. Наверное, девчонка и впрямь утомилась, раз перестала балаболить. Вскоре запахло дымом, и послышался лай собак. Мы вышли к какой-то деревушке в несколько домов.

Подойдя еще ближе, мы увидели несколько жителей, на автобусной остановке.

— Будь здесь! — приказал я Валерии, когда мы подошли достаточно близко к трассе.

Она устало рухнула на траву, не сказав мне ни слова поперек, что меня очень обрадовало. Сил препираться у меня тоже не осталось. Пришлось отдать Валерии свой автомат. Не переться же вместе с ним. Моей целью было позвонить Нику и сообщить о месте нашего нахождения, а не пугать мирных граждан. Видок у меня и так был, как с войны.

Сердобольная женщина, которой я напиздел о том, что мы с дочерью попали в аварию, и нам нужна помощь, разрешила мне воспользоваться ее мобильным, сообщила название деревни, а еще дала мне с собой бутылочку воды и два вареных яйца, что было тоже кстати.

Я вернулся к девчонке, которая сидела, обняв колени руками, и снова ревела.

— На, вот, — протянул я ей воду и яйцо.

Второе я захомячил по дороге. Жрать хотелось неимоверно. И выпить бы чего покрепче.

Валерия жадно попила, и начала чистить яйцо, поливая его своими слезами. Я присел рядом с ней, зябко ежась в мокрой куртке на голое тело. К вечеру похолодало. Скорее бы Ник нас забрал.

— Ты все еще убиваешься по Климу? — участливо спросил я Валерию.

Нужно было отвлечь ее как-то. Понятное дело, что у девчонки шок и стресс. Жалко ее немного.

— Угу, — буркнула Валерия. — Это же все из-за меня?

Я не знал, погиб ли Клим на самом деле, но мы с девчонкой, моими стараниями, уже причисли мужика к мертвецам. И даже уже оплакивали.

— Не надо его жалеть, Валерия. И себя не вини! Клим сам выбрал свой путь. Это была его работа и его выбор. Не твой!

— Я понимаю, но мне все равно больно! Почему я не родилась в простой семье? Почему все так?

В чем-то я понимал стенания девочки. Если мы с Ником, Клим, Вакула, и даже мать Валерии сами выбрали свой путь, то девчонке досталось то, что досталось. Она такую судьбу не желала. Она лишь пешка во взрослой игре.

— Медведь там еще остался, — снова всхлипнула Валерия, и я перевел взгляд с дороги на нее.

Медведя ей жалко? Игрушку? Серьезно? Слава богу, двоих ею убиенных ей не жалко. Это, наверное, хорошо, что она понимает, что не стоит жалеть того, кого пришлось пустить в расход, чтобы выжить.

Сколько мне было, когда я впервые убил? Не человека. Просто убил. Я не считал за людей тех, кого убивал. Такие же подонки, как и я, как Вакула, Ник и Клим, не заслуживают человеческого отношения. Валерия вообще никак не вписывалась в этот стройный ряд.

Я пока не решил, как относиться к девчонке. Как к невесте Ника? Как к безмозглому ребенку, за которым нужен глаз да глаз? Как к женщине, на которую у меня очень четко встал?

Если до сегодняшнего дня Валерия была для меня просто средством для достижения цели, то за сегодняшний день многое изменилось. Во мне самом. Я больше не мог относиться к Валерии, как к вещи, бездушному предмету.

Это было плохо. Очень плохо. Я не должен сближаться с ней больше, чем того требуют обстоятельства.

Я смотрел на грязную, заплаканную, растрепанную, перемазанную моей кровью девочку и понимал, что теперь я не смогу пустить ей пулю в лоб или перерезать ей горло. Не смогу.

Ник приехал довольно быстро. Напротив автобусной остановки, которую я выдал ему за ориентир, остановились две наших машины и бронированный «Джип» Вакулы, из которого вышел Ник.

Он помахал нам рукой, и Валерия первой сорвалась с места. Едва поднявшись на гудящих от усталости ногах, я поднял с земли автомат и заковылял навстречу Нику. Туфли, хоть и дорогие, явно не предназначались для путешествия в несколько километров, поэтому нещадно натерли мне ступни. Все о чем я мечтал, переставляя ноги — это помыться, напиться и, возможно, жестко поебаться перед сном.

Я неотрывно смотрел на Валерию, которая с разбегу бросилась на шею моему другу. Он закружил ее в объятиях, а потом, когда он опустил ее на землю, девчонка притянула его голову к себе и поцеловала Ника. Сама.

Нику, похоже, понравилась внезапная атака Валерии, потому что когда я подошел к сладкой парочке, они все еще жадно сосались.

Я тяжело вздохнул. Мне бы отвернуться от них или сесть в машину поскорее, но я продолжал смотреть на Валерию, точнее, на ее реакцию. Первый поцелуй, как-никак.

Ник ее отпускает, и теперь я могу видеть, как она становится красной от смущения. Ее губешки, со смазанной помадой, растягиваются в счастливой улыбке. Валерия не выдерживает взгляда Ника, который смотрит на нее голодными, горящими глазами. Девчонка сначала смотрит себе под ноги, а потом переводит взгляд на меня, и ее улыбка из смущенной превращается в самодовольную.

Мне отчего-то становится грустно. Вот, о чем я и говорил — охота началась. Ник развратит эту мисс наивность настолько, насколько у него хватит фантазии.

Зачем я об том думаю, если это неизбежно? Без понятия. Я просто устал.