Неточные совпадения
Он отбрасывал их от себя, мял, разрывал руками, люди лопались в его руках, как мыльные пузыри; на секунду Самгин видел себя победителем, а в следующую — двойники его бесчисленно увеличивались, снова окружали его и гнали по пространству, лишенному теней, к дымчатому небу; оно опиралось на землю плотной, темно-синей массой облаков, а в
центре их пылало другое
солнце, без лучей, огромное, неправильной, сплющенной формы, похожее на жерло печи, — на этом
солнце прыгали черненькие шарики.
С восхода
солнца и до полуночи на улицах суетились люди, но еще более были обеспокоены птицы, — весь день над Москвой реяли стаи галок, голубей, тревожно перелетая из
центра города на окраины и обратно; казалось, что в воздухе беспорядочно снуют тысячи черных челноков, ткется ими невидимая ткань.
О поручике Трифонове напомнила бронзовая фигура царя Александра Второго — она возвышалась за окном, в
центре маленькой площади, — фуражку, усы и плечи царя припудрил снег, слева его освещало
солнце, неприятно блестел замороженный, выпуклый глаз.
— Да, царь и ученый: ты знаешь, что прежде в
центре мира полагали землю, и все обращалось вокруг нее, потом Галилей, Коперник — нашли, что все обращается вокруг
солнца, а теперь открыли, что и
солнце обращается вокруг другого
солнца. Проходили века — и явления физического мира поддавались всякой из этих теорий. Так и жизнь: подводили ее под фатум, потом под разум, под случай — подходит ко всему. У бабушки есть какой-то домовой…
С первых же шагов, когда лучи теплого дня ударили ему в лицо, согрели нежную кожу, он инстинктивно поворачивал к
солнцу свои незрячие глаза, как будто чувствуя, к какому
центру тяготеет все окружающее.
— О, и они были правы — тысячу раз правы. У них только одна ошибка: позже они уверовали, что они есть последнее число — какого нет в природе, нет. Их ошибка — ошибка Галилея: он был прав, что земля движется вокруг
солнца, но он не знал, что вся солнечная система движется еще вокруг какого-то
центра, он не знал, что настоящая, не относительная, орбита земли — вовсе не наивный круг…
И я вместе с ним мысленно озираю сверху: намеченные тонким голубым пунктиром концентрические круги трибун — как бы круги паутины, осыпанные микроскопическими
солнцами (сияние блях); и в
центре ее — сейчас сядет белый, мудрый Паук — в белых одеждах Благодетель, мудро связавший нас по рукам и ногам благодетельными тенетами счастья.
— Зачем мозговые
центры и извилины, зачем зрение, речь, самочувствие, гений, если всему этому суждено уйти в почву и в конце концов охладеть вместе с земною корой, а потом миллионы лет без смысла и без цели носиться с землей вокруг
солнца?
Когда похороны вышли из улицы на площадь, оказалось, что она тесно забита обывателями, запасными, солдатами поручика Маврина, малочисленным начальством и духовенством в
центре толпы. Хладнокровный поручик парадно, монументом стоял впереди своих солдат, его освещало
солнце; конусообразные попы и дьякона стояли тоже золотыми истуканами, они таяли, плавились на
солнце, сияние риз тоже падало на поручика Маврина; впереди аналоя подпрыгивал, размахивая фуражкой, толстый офицер с жестяной головою.
Сзади его оставалась такая же разбитая, развороченная жизнь, а впереди из мягкой ямы в
центре дымных туч белесым пятном просвечивало мёртвенькое
солнце.
В грязные улицы, прикрытые густыми тенями старых, облезлых домов, осторожно, точно боясь испачкаться, заглядывало мартовское
солнце; мы, с утра до вечера запертые в сумрачном подвале
центра города, чувствовали приближение весны по сырости, все более обильной с каждым днем.
Спастись от ужаса пред небытием можно, лишь отойдя от головокружительной бездны и обратившись лицом к
Солнцу, — источнику всякой полноты, переместив свой бытийный
центр из себя за пределы себя, в Бога.
Но эта «тьма кромешная», голая потенциальность, в подполье тварности есть как бы второй
центр (лжецентр) бытия, соперничающий с
Солнцем мира, источником полноты его, и для героев подполья он имеет своеобразное притяжение, вызывает в них иррациональную, слепую волю к ничто, головокружительное стремление в бездну, подобное которому ощущается, если смотреть вниз с большой высоты.
Было такое впечатление, будто я нахожусь в
центре мироздания, будто
солнце удалилось на бесконечно далекое расстояние и затерялось среди бесчисленного множества звезд.
Солнце экзистенциально находится не в
центре космоса, а в
центре человеческой личности, и оно экстериоризировано лишь в падшем состоянии человека.
И вдруг он,
центр и
солнце этой гармонической системы, говорит: ничего это не нужно.
Человек — микрокосм,
центр бытия,
солнце, вокруг которого все вращается.
Солнце должно быть в человеке —
центре космоса, сам человек должен был бы быть
солнцем мира, вокруг которого все вращается.
