Неточные совпадения
— Загадочных людей — нет, — их выдумывают писатели для того, чтоб позабавить вас. «Любовь и голод правят
миром», и мы все выполняем повеления этих двух основных сил. Искусство пытается прикрасить зоологические
требования инстинкта пола, наука помогает удовлетворять запросы желудка, вот и — все.
Наибольшее сочувствие на Западе вызывала моя христианская социология, мое
требование, чтобы христианский
мир осуществлял социальную правду.
Обострение этого вопроса,
требование его решения в свете высшего религиозного сознания обозначает, что церковь как процесс в
мире находится на перевале.
Но, отвечают на это, возможно такое уравновешение сил, pondération des forces, при котором державы будут сами себя воздерживать. Да ведь это
требование и теперь требуется. Это самое был священный союз, это самое — лига
мира и т. п.
Второй способ, несколько менее грубый, состоит в том, чтобы утверждать, что хотя действительно Христос учил подставлять щеку и отдавать кафтан и что это очень высокое нравственное
требование, но… что есть на свете злодеи, и если не усмирять силой этих злодеев, то погибнет весь
мир и погибнут добрые. Довод этот я нашел в первый раз у Иоанна Златоуста и выставляю несправедливость его в книге «В чем моя вера?».
Если человек, вследствие выросшего в нем высшего сознания, не может уже более исполнять
требований государства, не умещается уже более в нем и вместе с тем не нуждается более в ограждении государственной формой, то вопрос о том, созрели ли люди до отмены государственной формы, или не созрели, решается совсем с другой стороны и так же неоспоримо, как и для птенца, вылупившегося из яйца, в которое уже никакие силы
мира не могут вернуть его, — самими людьми, выросшими уже из государства и никакими силами не могущими быть возвращенными в него.
Сначала, по врожденной доброте и благородству души своей, она будет делать все возможные усилия, чтобы не нарушить
мира и прав других, чтобы получить желаемое с возможно большим соблюдением всех
требований, какие на нее налагаются людьми, чем-нибудь связанными с ней; и если они сумеют воспользоваться этим первоначальным настроением и решатся дать ей полное удовлетворение, — хорошо тогда и ей и им.
Они не имели иных
требований, кроме потребности вéдения, но это было своевременно; они труженически разработали для человечества путь науки; для них примирение в науке было наградой; они имели право, по историческому месту своему, удовлетвориться во всеобщем; они были призваны свидетельствовать
миру о совершившемся самопознании и указать путь к нему: в этом состояло их деяние.
Греко-римский
мир был, по превосходству, реалистический; он любил и уважал природу, он жил с нею заодно, он считал высшим благом существовать; космос был для него истина, за пределами которой он ничего не видал, и космос ему довлел именно потому, что
требования были ограниченны.
1) Своим примером, своими сочинениями, речами, ходатайством пред различными законодателями, — он добился улучшения участи детей, работающих на английских фабриках по
требованиям ненавистной системы производства, истощающей целые поколения и представляющей самое варварское явление в этом
мире, имеющем претензию считать себя цивилизованным. (См. парламентские заседания 1816–1818 годов.)
Другие, напротив: видя, что их право, их законные
требования, то, что им свято, с чем они в
мир вошли, — попирается и не признается, они хотят разорвать со всем окружающим, сделаться чуждыми всему, быть достаточными самим для себя и ни от кого в
мире не попросить и не принять ни услуги, ни братского чувства, ни доброго взгляда.
Когда, например, один сосед подал на нее в суд жалобу, что к ней в именье убежала когда-то его крепостная баба и вышла там замуж за крепостного Болотовых мужика, то мать Болотова крайне перепугалась, собрала домашнее совещание, и, убедившись, что соседа
требование правое, что он свою бабу требовать назад во всякое время и по всем законам может, помещица решилась стараться только об одном: склонить соседа к
миру, хотя бы и с большими уступками с ее стороны.
Выяснить своими усилиями свое отношение к
миру и держаться его, установить свое отношение к людям на основании вечного закона делания другому того, что хочешь, чтобы тебе делали, подавлять в себе те дурные страсти, которые подчиняют нас власти других людей, не быть ничьим господином и ничьим рабом, не притворяться, не лгать, ни ради страха, ни выгоды, не отступать от
требований высшего закона своей совести, — всё это требует усилий; вообразить же себе, что установление известных порядков каким-то таинственным путем приведет всех людей, в том числе и меня, ко всякой справедливости и добродетели, и для достижения этого, не делая усилий мысли, повторять то, что говорят все люди одной партии, суетиться, спорить, лгать, притворяться, браниться, драться, — всё это делается само собой, для этого не нужно усилия.
Хотя бы весь
мир признавал учение истинным и как бы древне оно ни было, человек должен проверять его разумом и смело откидывать, если оно не сходится с
требованиями разума.
Истинная молитва — в том, чтобы, отрешившись от всего мирского, внешнего, проверить свою душу, свои поступки, свои желания по
требованиям не внешних условий
мира, а того божественного начала, которое мы сознаем в душе своей.
Жизнь, как таковая,
мир сам по себе начинают представляться человеку отягченными какою-то великою виною. Анаксимандр Милетский в своей натур-философской системе учит, что видимый наш
мир, выделяясь из Беспредельного, совершает как бы прегрешение. «Из чего произошли все вещи, в это они, погибая, превращаются по
требованию правды, ибо им приходится в определенном порядке времени претерпеть за неправду кару и возмездие».
Эллин гомеровский, умевший оправдывать
мир силою собственного духа, не приставал к божеству с упреками за зло
мира и с
требованиями оправдаться в нем.
Борьба против рабства у объективированного
мира, против охлаждения творческого огня в продуктах творчества заключается совсем не в том, что творец перестает выражать себя и реализовать себя в своих творениях, это было бы нелепое
требование, — борьба эта заключается в максимальном прорыве замкнутого круга объективации через творческий акт, в максимальной экзистенциальности творений творца, во вторжении максимальной субъектности в объектность
мира.
Но Сербия, не желая нарушать
мира, вопреки даже чувству своего достоинства, как самостоятельного и независимого государства, все-таки согласилась почти на все эти ужасные
требования, кроме одного-двух пунктов…
И то, что христианские теологи, учителя Церкви, официальные представители христианства, никогда не могли ничего сказать о любви, кроме пошлостей, и даже не замечали её, свидетельствует о том, насколько христианство было социализировано в обыденном объективированном
мире и приспособлено к его
требованиям.
Последовательное
требование персонализма, додуманное до конца, есть
требование конца
мира и истории, не пассивное ожидание этого конца в страхе и ужасе, а активное, творческое его уготовление.
«Не бороться с другими за свое личное благо, не искать наслаждений, не предотвращать страдания и не бояться смерти! Да это невозможно, да это отречение от всей жизни! И как же я отрекусь от личности, когда я чувствую
требования моей личности и разумом познаю законность этих
требований?» — говорят с полною уверенностью образованные люди нашего
мира.
Проходят века: люди узнают расстояние от светил, определяют их вес, узнают состав солнца и звезд, а вопрос о том, как согласить
требования личного блага с жизнью
мира, исключающего возможность этого блага, остается для большинства людей таким же нерешенным вопросом, каким он был для людей за 5000 лет назад.
И всегда происходило то, что с огрубением религиозных форм искусство более и более уклонялось от своей первоначальной цели (при которой оно могло считаться важным делом — почти богослужением) и вместо религиозного служения задавалось не религиозными, а мирскими целями удовлетворения
требованиям толпы или сильных
мира, то есть целям развлечения и увеселения.
Человеку, извращенному ложными учениями
мира,
требования животного, которые исполняются сами собой и видимы, и на себе и на других, кажутся просты и ясны, новые же невидимые
требования разумного сознания представляются противоположными; удовлетворение их, которое не делается само собой, а которое надо совершать самому, кажется чем-то сложным и неясным.
И разум, и рассуждение, и история, и внутреннее чувство — всё, казалось бы, убеждает человека в справедливости такого понимания жизни; но человеку, воспитанному в учении
мира, всё-таки кажется, что удовлетворение
требований его разумного сознания и его чувства не может быть законом его жизни.
Люди этого кружка, как и все люди высших сословий христианского
мира того времени, находились под обаянием и влиянием греческих памятников и, будучи совершенно равнодушны к вопросам религиозным, думали, что если греческая драма, изображая бедствия и страдания, и борьбу своих героев, представляет высший образец драмы, то и для драмы в христианском
мире такое изображение страданий и борьбы героев будет достаточным содержанием, если только откинуть узкие
требования псевдоклассицизма.
Благо жизни такого человека в любви, как благо растения в свете, и потому, как ничем незакрытое, растение не может спрашивать и не спрашивает, в какую сторону ему расти, и хорош ли свет, не подождать ли ему другого, лучшего, а берет тот единый свет, который есть в
мире, и тянется к нему, — так и отрекшийся от блага личности человек не рассуждает о том, что ему отдать из отнятого от других людей и каким любимым существам, и нет ли какой еще лучшей любви, чем та, которая заявляет
требования, — а отдает себя, свое существование той любви, которая доступна ему и есть перед ним.
Человек видит, что то самое, что он допустил только по
требованиям разума, то самое и совершается действительно в
мире и подтверждается прошедшею жизнью человечества.
А так как преимущественно могли пользоваться в то время драматическими представлениями только сильные
мира сего, короли, принцы, князья, придворные — люди, наименее религиозные и не только совершенно равнодушные к вопросам религии, но большей частью совершенно развращенные, то, удовлетворяя
требованиям своей публики, драма XV, XVI и XVII веков уже совершенно отказалась от всякого религиозного содержания.
Гений-творец никогда не отвечает
требованиям «
мира», никогда не исполняет заказов «
мира», он не подходит ни к каким «мирским» категориям.
Обреченный гениальности не в силах сохранить себя в этом
мире, не обладает силой приспособления к
требованиям этого
мира.
С лекарем заключен
мир, к нарушению которого Даньяр не подавал уж ни малейшего повода. Немчин-волхв нагонял болезнь и скоро исцелял ее: как же его не бояться и не уважать! Только сынок, вероятно подбитый дворецким, вздумал было опять предъявить свои
требования на Анастасию.
В таланте воплощается дифференцированная функция духа, приспособленная к поставленному
миром требованию.
Требование равенства будет в ней скоро распространено не только на низшие ступени человеческого
мира, но и на низшие ступени
мира природного, на животных, растения и минералы, на атомы материи.
Только освободись люди нашего
мира от того обмана извращения христианского учения церковной веры и утвержденного на ней не только оправдания, но возвеличения, несовместимого с христианством, основанного на насилии, государственного устройства, и само собой устранится в душах людей не только христианского, но и всего
мира главная помеха к религиозному сознанию высшего закона любви без возможности исключений и насилия, который 1900 лет тому назад был открыт человечеству и который теперь один только удовлетворяет
требованиям человеческой совести.
Вместо того чтобы руководить
миром в его жизни, церковь в угоду
миру перетолковала метафизическое учение Христа так, что из него не вытекало никаких
требований для жизни, так что оно не мешало людям жить так, как они жили.