Неточные совпадения
Он вышел в большую комнату,
место детских игр в зимние дни, и долго ходил по ней из угла в угол, думая о том, как легко исчезает из памяти все, кроме того, что тревожит. Где-то живет отец, о котором он никогда не вспоминает, так же, как о брате Дмитрии. А вот о Лидии думается против воли. Было бы не плохо, если б с нею случилось несчастие, неудачный
роман или что-нибудь в этом роде. Было бы и для нее полезно, если б что-нибудь согнуло ее гордость. Чем она гордится? Не красива. И — не умна.
— У них у всех неудачный
роман с историей. История — это Мессалина, Клим, она любит связи с молодыми людьми, но — краткие. Не успеет молодое поколение вволю поиграть, помечтать с нею, как уже на его
место встают новые любовники.
— То есть если б на его
месте был другой человек, — перебил Штольц, — нет сомнения, ваши отношения разыгрались бы в любовь, упрочились, и тогда… Но это другой
роман и другой герой, до которого нам дела нет.
Тут был и Викентьев. Ему не сиделось на
месте, он вскакивал, подбегал к Марфеньке, просил дать и ему почитать вслух, а когда ему давали, то он вставлял в
роман от себя целые тирады или читал разными голосами. Когда говорила угнетенная героиня, он читал тоненьким, жалобным голосом, а за героя читал своим голосом, обращаясь к Марфеньке, отчего та поминутно краснела и делала ему сердитое лицо.
— Сиди смирно, — сказал он. — Да, иногда можно удачно хлестнуть стихом по больному
месту. Сатира — плеть: ударом обожжет, но ничего тебе не выяснит, не даст животрепещущих образов, не раскроет глубины жизни с ее тайными пружинами, не подставит зеркала… Нет, только
роман может охватывать жизнь и отражать человека!
Он слегка только и насмешливо опять коснулся «
романов» и «психологии» и к слову ввернул в одном
месте: «Юпитер, ты сердишься, стало быть, ты не прав», чем вызвал одобрительный и многочисленный смешок в публике, ибо Ипполит Кириллович уже совсем был не похож на Юпитера.
Здесь не
место начинать об этой новой страсти Ивана Федоровича, отразившейся потом на всей его жизни: это все могло бы послужить канвой уже иного рассказа, другого
романа, который и не знаю, предприму ли еще когда-нибудь.
Я забыл сказать, что «Вертер» меня занимал почти столько же, как «Свадьба Фигаро»; половины
романа я не понимал и пропускал, торопясь скорее до страшной развязки, тут я плакал как сумасшедший. В 1839 году «Вертер» попался мне случайно под руки, это было во Владимире; я рассказал моей жене, как я мальчиком плакал, и стал ей читать последние письма… и когда дошел до того же
места, слезы полились из глаз, и я должен был остановиться.
Порой мне приходилось расставаться с героем в самый критический момент, когда его насквозь пронзали шпагой, а между тем
роман еще не был кончен, и, значит, оставалось
место для самых мучительных предположений.
Так случилось и с Вихровым, — и таких слабых
мест он встретил в
романе своем очень много, и им овладело нестерпимое желание исправить все это, и он чувствовал, что поправит все это отлично, а потому, как Клеопатра Петровна ни упрашивала его остаться у ней на несколько дней, он объявил, что это решительно невозможно, и, не пояснив даже причину тому, уехал домой, велев себя везти как можно скорее.
Ну как в самом деле объявить прямо, что не хочу служить, а хочу сочинять
романы, а потому до времени их обманывал, говорил, что
места мне не дают, а что я ищу из всех сил.
Четверть часа спустя, когда я вышел на минутку в кухню, она быстро вскочила с постели и положила
роман на прежнее
место: воротясь, я увидал уже его на столе.
Помню, что в одном из прочитанных мною в это лето сотни
романов был один чрезвычайно страстный герой с густыми бровями, и мне так захотелось быть похожим на него наружностью (морально я чувствовал себя точно таким, как он), что я, рассматривая свои брови перед зеркалом, вздумал простричь их слегка, чтоб они выросли гуще, но раз, начав стричь, случилось так, что я выстриг в одном
месте больше, — надо было подравнивать, и кончилось тем, что я, к ужасу своему, увидел себя в зеркало безбровым и вследствие этого очень некрасивым.
Слабое
место состояло в том, что Андрей Антонович дал маху с самого начала, а именно сообщил ему свой
роман.
Да и не мудрено! этот процесс, во времена уны, велся с таким же захватывающим интересом, с каким нынче читается фёльетонный
роман, в котором автор, вместо того чтоб сразу увенчать взаимное вожделение героев, на самом патетическом
месте ставит точку и пишет: продолжение впредь.
Место водовоза постоянно, по какому-то праву, оставалось навсегда за
Романом, и у нас никто никогда и не вздумал бы оспаривать у него это право.
— У вас есть враг… Он передал Ивану Иванычу, что вы где-то говорили, что получаете с него по десяти рублей за каждого убитого человека. Он обиделся, и я его понимаю… Но вы не унывайте, мы устроим ваш
роман где-нибудь в другом
месте. Свет не клином сошелся.
Иванов. С натуры. И весь этот наш
роман — общее, избитое
место: он пал духом и утерял почву. Явилась она, бодрая духом, сильная, и подала ему руку помощи. Это красиво и похоже на правду только в
романах, а в жизни…
Действительность иногда бывает неправдоподобнее всякого вымысла. Такою оказалась развязка нашего полудетского
романа. Только впоследствии я узнал, что ко времени неожиданной смуты так же неожиданно приехал в Москву чиновник из Петербурга и проездом на Кавказ, к
месту своего назначения, захватил и сестру свою Елену Григорьевну. Впоследствии я слышал, что она вышла там замуж за чиновника, с которым, конечно, была гораздо счастливее, чем могла бы быть со мною.
Роман современного человека разрешается на улице, в публичном
месте везде, только не дома; и притом разрешается самым разнообразным, почти непредвиденным образом.
Ставил он исключительно высшие баллы, а в старших классах перед экзаменами предлагал кадетам написать ему на общей бумажке, кто что хочет отвечать. На уроках его каждый делал, что хотел: читали
романы, играли в пуговки, курили в отдушник, ходили с
места на
место. Он только нервно потирал свои виски пальцами и упрашивал...
Флор Федулыч. Настоящий милорд-с! Ему бы только с графом Биконсфильдом разговаривать-с. Отличные
места занимал-с, поведет дело — любо-дорого смотреть, за полгода верно можно ручаться, а там заведет рысаков с пристяжными, — году не пройдет, глядишь и в яму с романами-с. И сейчас имеет
место приличное — около десяти тысяч жалованья; кажется, чего ж еще, можно концы с концами сводить.
Хотели было мы выписать несколько страниц из лучших
мест, но поистине затруднились в выборе: весь
роман есть одна из приятнейших и замечательных страниц в летописях нашей словесности.
Интрига
романа проста, не запутана эпизодами, хотя ход ее не везде равно выдержан; некоторых
мест нельзя читать или слышать без живейшего участия, без слез; таковы: речь Минина, восстание в Нижнем Новгороде, смерть боярина Кручины, смерть юродивого. Впечатление сего
романа самая чистая нравственность: любовь к отечеству и добродетели.
Свежесть его прекрасного таланта, новость характеров, в первый раз выступивших на сцену русского
романа, а всего более жизнь, везде разлитая, и неподдельная веселость русского ума, придают столько достоинства
роману, что в этом отношении он занимает первое
место в русской литературе.
Все-таки от твоего
романа, который он получил, развернул, хотел прочесть кое-что, и, не сходя с
места и не ложась спать, не мог не прочесть всех трех томов; а это самая лучшая похвала, какую он мог сделать твоему сочинению; он просил меня тотчас к тебе написать о действии, которое ты над ним произвел, о своей благодарности и о том, что хотя он еще не успел поднести твоего
романа императрице, но предварил ее, что она увидит диво на нашем языке».
В
романе очень много живых, хорошо отделанных частностей, герой
романа хоть и метит в мелодраму, но по
местам выходит недурен, характер маленькой Нелли обрисован положительно хорошо, очень живо и натурально очеркнут также и характер старика Ихменева.
Невеста встала из-за стола и ушла — какое эффектное и сценическое
место для «великосветского» уездного
романа!
Это обыкновенно неизбежное
место всевозможных повестей и
романов.
— Да? Так какая же сцена поразила меня в этом
романе? Ах, да…Я плакала на том
месте, где русский маркиз Иван Ивановитш бросается из ее окна в реку…реку…Волгу.
Для читателя с живою душою совершенно очевидно, что никакого преступления Анна не совершила. Вина не в ней, а в людском лицемерии, в жестокости закона, налагающего грубую свою руку на внезаконную жизнь чувства. Если бы в обществе было больше уважения к свободной человеческой душе, если бы развод не был у нас обставлен такими трудностями, то Анна не погибла бы… Такой читатель просто пропускает эпиграф
романа мимо сознания: слишком ясно, — никакого тут не может быть
места для «отмщения».
Самая Москва потеряла для нас свою цену: все наши обозрения ограничились побегушками первого дня, и затем мы не осмотрели великого множества
мест, к которым влекли нас прочитанные в корпусе
романы Лажечникова, Масальского и Загоскина.
— Не говорите так! Вы — неблагодарный! Неблагодарный! В ней до сих пор живет такое влечение к вам… Другой бы на моем
месте должен был радоваться тому, что он находит в вас к Серафиме Ефимовне; но мне за нее обидно. Она не посвятила меня в самые интимные перипетии своего
романа с вами. С какой смелостью и с каким благородством она винила себя! И конечно, для того, чтобы поднять на пьедестал вас, жестокий человек!..
В настоящий момент мне трудно ответить и самому себе на вопрос: отнесся ли я тогда к"Отцам и детям"вполне объективно, распознал ли сразу огромное
место, какое эта вещь заняла в истории русского
романа в XIX веке?
Теперь он оставил, кажется, совсем сцену, чтобы предаться исключительно
роману, где в какие-нибудь три года занял блистательное
место; третий — романист по преимуществу, начавший с
романа и добившийся не дальше как в 1877 году первого огромного успеха, все-таки хочет быть комическим писателем.
Я убежден, — добавил Э. Гонкур, — что если бы мы вместе писали мой
роман «La Fille Eliza», то он бы имел гораздо больший успех, потому что все
места, требующие художественной отделки, вышли бы приятнее для читателя. У меня и анализ и описательные
места страдают слишком деловой обстоятельностью, говорят более рассудку и внешним чувствам, чем тонкому, художественному инстинкту публики.
— Мы писали по одному и тому же плану, — продолжал он, — и всегда одно и то же, в общих чертах, но мне принадлежала более мыслительная сторона
романа: последовательность и детали душевного анализа и общественного отношения действующих лиц; брат прибавлял к этому художественные подробности описательного характера и отделывал язык в
местах патетических. Он был настоящий артист, резчик, un ciseleur.
Работает Золя очень много; каждый год он пишет целый
роман, листов до двадцати печатных. Кроме того, у него обязательная срочная работа в трех
местах: ежемесячное письмо в «Вестник Европы» от одного до двух листов, театральные фельетоны в газете «Bien Public» каждую неделю и парижская корреспонденция в ежедневную провинциальную газету. Я поинтересовался узнать, как он распределяет эти работы, требующие различного напряжения и настроения духа.
Если мнение Э. Гонкура и вызвано любовью к брату, то, во всяком случае, такое «показание» очень ценно. Вряд ли он преувеличивал; он подтвердил это даже фактами, доказательствами. Так, например, напомнив мне
роман из последней эпохи их сотрудничества — «Г-жа Жервезе». Он сообщил, что все красивые
места написаны или отделаны были Жюлем.
— Если ваш
роман радикальный, — сказал я, — то ему, конечно, не
место в этом московском журнале. Редакция, давая вам предложение, вероятно, спекулировала на вашу теперешнюю популярность, не ожидая, что содержание
романа будет противно ее духу. Только берегитесь: редакция эта отличается своеобразными нравами. Она не церемонится, выкидывает целые главы у русских знаменитостей. Можете сообразить, что случится с вами, если
роман ваш действительно очень смелый и радикальный?
На случай вопроса, почему избрал я сценой для русского исторического
романа Лифляндию, которой одно имя звучит уже иноземным, скажу, что ни одна страна в России не представляет народному романисту приятнейшего и выгоднейшего
места действия.
Так соображала она, основываясь на одном
месте из
романа, который читала недавно, и на словах девицы Горнгаузен.
Тема двойной любви занимает большое
место в
романах Достоевского.
Я рассмеялась. Читал он отрывок из
романа; читал без претензий,
местами забавно. Стиль его мне понравился; женщины говорят как следует, а не как семинаристы какие-нибудь. После чтения я спросила Домбровича: в каком журнале он помещал свои
романы?
Ипполитов. Чудный человек твой отец!.. Жалею, что я не на твоем
месте, то есть, не герой нашего
романа, не имею такого отца и, главное, такой бесподобной невесты, которую завтра можешь лобызать, сколько душе угодно.