Неточные совпадения
Если вы творите совместно с Богом, то ваша философия, ваше искусство, ваша общественность не будут рационализированы и умерщвлены, все останется
живым, творческий акт будет мистичен не только в своем источнике (в
субъекте), но и в своих результатах (в объекте).
Кант так далеко заходит в своем рационализме, что для него вся действительность, все
живое бытие есть продукт знания, мышления: мир созидается категориями
субъекта, и ничто не в силах из этих тисков освободиться, ничего не является само по себе, независимо от того, что навязывается
субъектом.
Смысл кризиса всей современной философии — в возврате к бытию и к
живому опыту, в преодолении всех искусственных и болезненных перегородок между
субъектом и объектом.
Само разделение на
субъект и объект, из которого вырастает гносеологическая проблема, само аналитическое нахождение в
субъекте различных формальных категорий есть уже результат рационалистической отвлеченности, неорганичности мышления, болезненной разобщенности с
живым бытием.
Само противоположение
субъекта и объекта, самоубийственное рационализирование всего
живого в познании есть, как мы видели, результат того же заболевания бытия, которое превратило его во временное, пространственное, материальное и логическое.
Субъект искал объекта, а нашел лишь самого себя в формальной своей бессодержательности, мышление устремлялось к бытию, а погрузилось лишь в свои собственные состояния, знание обращалось к
живому, а находило мертвое, опосредственное.
Не из мертвых категорий
субъекта соткано бытие, а из
живой плоти и крови.
Критицизму, совершенно упразднившему бытие, достигшему формалистической пустоты в гносеологическом самопогружении в
субъект, эмпиризму, ограничившему опыт и вытравившему из него все
живое, придется с Лосским более считаться, чем с Вл.
Но сам же Лосский помогает нам перенести вопрос о дефектах познания на почву онтологическую, увидеть корень зла в самом бытии, в самой
живой действительности, а не в том, что
субъект конструирует объект и тем умерщвляет в нем жизнь.
Сама проблема Канта: как возможен опыт, который дает материал познания, как устраивается он
субъектом, сама эта проблема предполагает разрыв между
субъектом и объектом, между мышлением и
живым опытом бытия.
Отвлеченные философы считают доказанным и показанным, ясным и самоочевидным, что философии следует начинать с
субъекта, с мышления, с чего-то безжизненно формального и пустого; но почему бы не начать философствовать с кровообращения, с
живого, с предшествующего всякой рациональной рефлексии, всякому рациональному рассечению, с органического мышления, с мышления как функции жизни, с мышления, соединенного с своими бытийственными корнями, с непосредственных, первичных данных нерационализированного сознания?
Критическая гносеология радикально уже отрицает изначальную цель познания — соединение познающего с бытием, конструирует познание вне реального,
живого, внутреннего отношения познающего
субъекта к познаваемому объекту.
Критицизм и эмпиризм — лишь разновидности рационализма, так как и их исходной точкой является отделение
субъекта от объекта, отрывание мышления от бытия, анализ элементов сознания,
субъекта, мышления, вырванных из
живого целого, из непосредственного бытия.
В критицизме формулируется потеря путей к бытию, к
живым реальностям, в критицизме познающий
субъект остается сам с собой и из себя все должен воссоздать.
Сущее дано лишь в
живом опыте первичного сознания, до рационалистического распадения на
субъект и объект, до рассечения цельной жизни духа.
Не рационализированный, первичный,
живой опыт и есть сама безмерная и бесконечная жизнь до рационального распадения на
субъект и объект.
Но оба они одной крови, для обоих
субъект был безнадежно оторван от объекта, оба сносились с
живым миром через посредников, не знали непосредственного касания мышления бытию.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего, как для существа
живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно, смысле слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве
субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.
Познающий
субъект не есть пассивный отражатель бытия и не есть активный его создатель, он
живой деятель в бытии, развиватель бытия, повышающий творческую энергию бытия, создатель ценностей бытия.
Словом, это один из тех
субъектов, которые называются «жуирами»:
живали и в роскоши,
живали и в нищете, заставляли других из окна прыгать, но и сами из оного прыгивали.
Один Пестерь делался все мрачнее и мрачнее, а когда бабы не вытерпели и заголосили какую-то безобразную пьяную песню, он, не выпуская изо рта своей трубки с медной цепочкой, процедил только одно слово: «У… язвы!..» Кто бы мог подумать, что этот свирепый
субъект являлся самым
живым источником козловых ботинок и кумачных платков, в чем убедилась личным опытом даже Домашка, всего третьего дня получившая от Пестеря зеленые стеклянные бусы.
Студент. Ну, все — товарищи хоть
живые личности, не такие затхлые
субъекты, как здесь.
— Прежде вы были
живее. Теперь вы почти не шутите. Вы стали очень мрачным
субъектом, Вандергуд.
Если вы увидите во враге
субъекта, конкретное
живое существо, человеческую личность, война делается невозможной.
Вот я и спрашиваю, в чем благодатное, просветляющее действие трансцендентального сознания гносеологического
субъекта или мирового духа на человека, на
живую, конкретную личность, как раскрывается сила и прочность познания в человеке, и притом в данном человеке, а не в сфере внечеловеческой.
Между тем как основной вопрос познания есть вопрос об отношении между трансцендентальным сознанием или гносеологическим
субъектом и человеком,
живой и конкретной человеческой личностью.
Разрыв между трансцендентальным сознанием, гносеологическим
субъектом, идеальным логическим бытием и
живым человеком, в сущности, делает познание невозможным.
Познает совсем не «я», не
живой человек «имярек», не конкретная личность, а гносеологический
субъект, вне бытия находящийся и бытию противостоящий.
Совсем не верно, что мир творится
субъектом, мир творится Богом, но Бог творит не объекты, не вещи, а
живые, творческие
субъекты.