Неточные совпадения
А болгары что? «
Они с таким же восторгом приветствовали возвращение князя, с каким, за несколько дней перед тем, встретили весть об
его низложении». Вот что пишут в газетах. Скажите:
ну, чем
они плоше древних афинян? Только вот насчет аттической соли у
них плоховато.
—
Ну, черт с вами! Вот сын у меня растет; может быть,
он хозяйничать захочет. Дам
ему тогда денег на обзаведение, и пускай
он хлопочет. Только вот лес пуще всего береги, старик! Ежели еще раз порубку замечу — спуску не дам!
— Вот, покуда, что в результате получилось, — молвил
он, —
ну, да ведь мы с Финагеичем не отстанем. Теперь только коровы и выручают нас. Сами молоко не едим, так Финагеич в неделю раз-другой на сыроварню возит. Но потом…
— Мне на что деньги, — говорит
он, — на свечку богу да на лампадное маслице у меня и своих хватит! А ты вот что, друг: с тебя за потраву следует рубль, так ты мне, вместо того, полдесятинки вспаши да сдвой, —
ну, и заборони, разумеется, — а уж посею я сам. Так мы с тобой по-хорошему и разойдемся.
— А! вы здесь? — изредка говорит
ему, проходя мимо, директор, который знает
его отца и не прочь оказать протекцию сыну, — это очень любезно с вашей стороны. Скоро мы и для вас настоящее дело найдем, к месту вас пристроим! Я вашу записку читал… сделана умно, но, разумеется, молодо. Рассуждений много, теория преобладает — сейчас видно, что школьная скамья еще не простыла… ну-с, а покуда прощайте!
Ну, и на службе, пожалуй,
ими руководись, только чтоб не бросалось в глаза, не замедляло, так сказать, изложения.
Теория, мой друг, окраску человеку дает, клеймо кладет на
его деятельность —
ну, и смотри на дело с точки зрения этой окраски, только не выставляй ее.
— И прекрасно, мой друг, делаешь, — хвалит
его отец, — и я выслушиваю, когда начальник отделения мне возражает, а иногда и соглашаюсь с
ним. И директор мои возражения благосклонно выслушивает.
Ну, не захочет по-моему сделать —
его воля! Стало быть,
он прав, а я виноват, — из-за чего тут горячку пороть! А чаще всего так бывает, что поспорим-поспорим, да на чем-нибудь середнем и сойдемся!
—
Ну, и Христос с тобой! Посещай товарищей, не пренебрегай
ими! Иной раз пренебрежешь человеком, а
он потом в самонужнейших окажется!
— Я в
нем уверен, — говорил старик Люберцев, — в
нем наша, люберцевская кровь. Батюшка у меня умер на службе, я — на службе умру, и
он пойдет по нашим следам. Старайся, мой друг, воздерживаться от теорий, а паче всего от поэзии…
ну ее! Держись фактов — это в нашем деле главное. А пуще всего пекись об здоровье. Береги себя, друг мой, не искушайся! Ведь ты здоров?
"
Ну, брат, распелся! — обращается
он мысленно к неосторожному корреспонденту. — Коли так будешь продолжать, то тут тебе и капут!"
—
Ну да,
ну да! — поощряет
его собеседник-ненавистник, — вот именно это самое и есть! Наконец-то ты догадался! Только, брат, надо пожарные трубы всегда наготове держать, а ты, к сожалению, свою только теперь выкатил!
Ну, да на этот раз бог простит, а на будущее время будь уж предусмотрительнее. Не глумись над исправниками вместе с свистунами, а помни, что в своем роде это тоже предержащая власть!
— Еще бы! Марья-то Ивановна, говорят, чуть с ума не сошла; отец и мать глаз никуда показать не смеют… А как
они друг друга щелкают, эти газетчики!"Жиды! хамы! безмозглые пролазы!" — так и сыплется! Одна травля «жидов» чего стоит — отдай все, да и мало! Так и ждешь:
ну, быть тут кулачной расправе!
— А что бы ты думал! жандарм! ведь
они охранители нашего спокойствия. И этим можно воспользоваться. Ангелочек почивает, а добрый жандарм бодрствует и охраняет ее спокойствие… Ах, спокойствие!.. Это главное в нашей жизни! Если душа у нас спокойна, то и мы сами спокойны. Ежели мы ничего дурного не сделали, то и жандармы за нас спокойны. Вот теперь завелись эти… как
их…
ну, все равно… Оттого мы и неспокойны… спим, а во сне все-таки тревожимся!
Она сообщила об этом выговоре Ардаше, и
он в тот же вечер поспешил сделать предложение.
Ну, после этого, конечно… о! это была целая поэма!
—
Ну,
он и без того знает…
— А потому, что потому. Существуют такие тонкие признаки. Состав общества,
его чересчур кипучая деятельность — все это прямо бросается в глаза.
Ну, с чего вы, например, Ольга Васильевна Ладогина, вполне обеспеченная девица, так кипятитесь по поводу какой-то жалкой азбуки?
— А здешний воротила, портерную держит, лавочку, весь мир у
него под пятой, и начальство привержено. Сын у
него в школе, так
он подарок Людмиле Михайловне вздумал поднести, а она уперлась.
Он, конечно, обиделся, доносы стал писать —
ну, и пришлось бежать. Земство так и не оставило ее у себя; живет она теперь в городе в помощницах у одной помещицы, которая вроде пансиона содержит.
— Стало быть, про Людмилу Михайловну вспомнили? — сказал
он нагло. —
Ну, ладно, буду своего мальца присылать по вечерам, ежели свободно. Спесивы вы не к лицу. Впрочем, денег теперича я и сам не дам, а это — вот вам!
—
Ну, на!
ну, на! ешь! глотай! — выбрасывает
он одну за другой некрупные ассигнации, рассыпавшиеся по дну ящика.
— Нет, уж позвольте мне, господин адвокат, по порядку, потому что я собьюсь. И вот муж мой выдал Аггею Семенычу вексель, потому что хоть мы люди свои, а деньги все-таки счет любят. И вот, накануне самого Покрова, приходит срок. Является Аггей Семеныч и говорит:"Деньги!"А у мужа на ту пору не случилось. И вот
он говорит:"Покажите, братец, вексель"…
Ну, Аггей Семеныч, по-родственному:"Извольте, братец!"И уж как это у
них случилось, только муж мой этот самый вексель проглотил…
Краснов махает рукой и с словами:"
Ну, теперь началась белиберда!" — отпускает женщину-врача. Но через месяц губернатор опять шлет за
ним.
— Охота вам так тиранить себя! —
ну, куда вы убежали? — упрекнет
его знакомец.
—
Ну, уж это ты, братец, солгал! — говорили
ему.
— Нынче
они очень смирны сделались. Прежде, бывало, действительно, чуть что — и пошел дым коромыслом. А в последнее время так сократили себя, так сократили, что даже на удивление. Только и слов:"В нас, брат Семен, не нуждаются; пошли в ход выродки да выходцы —
ну, как-то
они справятся, увидим". А впрочем, к часу карету приказали, чтобы готова была…
—
Ну, что? — кого назначили? — знаешь? — говори! — накидывается на
него генерал.
—
Ну, это пустяки! Ежели даже и посадят туда какого-нибудь Кадык-пашу, так
он, в виду соседа, руки по швам держать будет!
Даже купец Поваляев, имевший в городе каменные хоромы, — и тот подводил
его к зеркалу, говоря:"
Ну, посмотри ты на себя! как тебя не бить!"
—
Ну, что новенького? — спросишь
его.
— И сами теперь об этом тужим, да тогда, вишь, мода такая была: все вдруг с места снялись, всей гурьбой пошли к мировому. И что тогда только было — страсть! И не кормит-то барин, и бьет-то! Всю, то есть, подноготную разом высказали. Пастух у нас жил, вроде как без рассудка. Болонa у
него на лбу выросла, так
он на нее все указывал: болит! А господин Елпатьев на разборку-то не явился.
Ну, посредник и выдал всем разом увольнительные свидетельства.
—
Ну, на нет и суда нет. А я вот еще что хочу вас спросить: может ли меня городничий без причины колотить? Есть у
него право такое?
— Стало быть, и с причиной бить нельзя?
Ну, ладно, это я у себя в трубе помелом запишу. А то, призывает меня намеднись:"Ты, говорит, у купца Бархатникова жилетку украл?" — Нет, говорю, я отроду не воровал."Ах! так ты еще запираться!"И начал
он меня чесать. Причесывал-причесывал, инда слезы у меня градом полились. Только, на мое счастье, в это самое время старший городовой человека привел:"Вот
он — вор, говорит, и жилетку в кабаке сбыть хотел…"Так вот каким нашего брата судом судят!
"В Москве и без пачпорта примут, или чистый добудут, — говорил
он себе, — только на заработке прижмут.
Ну, да одна голова не бедна! И как это я, дурак, не догадался, что она гулящая? один в целом городе не знал… именно несуразный!"
— Забыть я о
нем не могу! — жаловался
он тетке, —
ну, срам так срам — что же такое? а вот ходит
он за мной по пятам, не дает забыться — и шабаш!
Выражения сочувствия могут радовать (а впрочем, иногда и растравлять открытые раны напоминанием о бессилии), но
они ни в каком случае не помогут тому интимному успокоению, благодаря которому, покончивши и с деятельностью, и с задачами дня, можешь сказать:"
Ну, слава богу! я покончил свой день в мире!"Такую помощь может оказать только «дружба», с ее предупредительным вниманием, с обильным запасом общих воспоминаний из далекого и близкого прошлого; одним словом, с тем несложным арсеналом теплого участия, который не дает обильной духовной пищи, но несомненно действует ублажающим образом.
"Ну-с, прощайте! тороплюсь!" — повторял
он мысленно обычный посетительский припев, и это было самое большее, на что
он мог в настоящее время рассчитывать, с точки зрения дружества.