Неточные совпадения
«Вы, —
говорит мне господин Парначев, — коли к
кому в гости приходите, так прямо идите, а не подслушивайте!» А Лука Прохоров сейчас же за шапку и так-таки прямо и
говорит: «Мы,
говорит, Валериан Павлыч, об этом предмете в другое время побеседуем, а теперь между нами лишнее бревнышко есть».
Берут полевой цветок и ждут, пока из чашечки его выползет букашка; в ожидании кричат: «Поп! поп! выпусти собаку!» (Прим. М. Е. Салтыкова-Щедрина)] Подошел я к одному: «Друг мой!
кто тебя этому научил?» — «Новый учитель»,
говорит.
К другому: «Тебя
кто научил?» — «Новый учитель»,
говорит.
— Смеется… писатель! Смейтесь, батюшка, смейтесь! И так нам никуда носу показать нельзя! Намеднись выхожу я в свой палисадник — смотрю, а на клумбах целое стадо Васюткиных гусей пасется. Ну, я его честь честью: позвал-с, показал-с. «Смотри,
говорю, мерзавец! любуйся! ведь по-настоящему в остроге сгноить за это тебя мало!» И что ж бы, вы думали, он мне на это ответил? «От мерзавца слышу-с!» Это Васютка-то так поговаривает! ась? от
кого, позвольте узнать, идеи-то эти к ним лопали?
— Нечего, сударь, прежнего жалеть! Надо дело
говорить: ничего в «прежнем» хорошего не было! Я и старик, а не жалею. Только вонь и грязь была. А этого добра, коли
кому приятно, и нынче вдоволь достать можно. Поезжай в"Пешую слободу"да и живи там в навозе!
— Я-то сержусь! Я уж который год и не знаю, что за «сердце» такое на свете есть! На мужичка сердиться! И-и! да от
кого же я и пользу имею, как не от мужичка! Я вот только тебе по-христианскому
говорю: не вяжись ты с мужиком! не твое это дело! Предоставь мне с мужика получать! уж я своего не упущу, всё до копейки выберу!
— Поступков не было. И становой, сказывают, писал: поступков,
говорит, нет, а ни с
кем не знакомится, книжки читает… так и ожидали, что увезут! Однако ответ от вышнего начальства вышел: дожидаться поступков. Да барин-то сам догадался, что нынче с становым шутка плохая: сел на машину — и айда в Петербург-с!
—
Кто об твоих правах
говорит! Любуйся! смотри! А главная причина: никому твоя земля не нужна, следственно, смотри на нее или не смотри — краше она от того не будет. А другая причина: деньги у меня в столе лежат, готовы. И в Чемезово ехать не нужно. Взял, получил — и кати без хлопот обратно в Питер!
Еще на днях один становой-щеголь мне
говорил:"По-настоящему, нас не становыми приставами, а начальниками станов называть бы надо, потому что я, например, за весь свой стан отвечаю: чуть ежели
кто ненадежен или в мыслях нетверд — сейчас же к сведению должен дать знать!"Взглянул я на него — во всех статьях куроед! И глаза врозь, и руки растопырил, словно курицу поймать хочет, и носом воздух нюхает. Только вот мундир — мундир, это точно, что ловко сидит! У прежних куроедов таких мундирчиков не бывало!
Да и один ли становой! один ли исправник! Вон Дерунов и партикулярный человек, которому ничего ни от
кого не поручено, а попробуй поговори-ка с ним по душе! Ничего-то он в психологии не смыслит, а ежели нужно, право, не хуже любого доктора философии всю твою душу по ниточке разберет!
Ведь сам же он, и даже не без самодовольства,
говорил давеча, что по всему округу сеть разостлал? Стало быть, он кого-нибудь в эту сеть ловит?
кого ловит? не таких ли же представителей принципа собственности, как и он сам? Воля ваша, а есть тут нечто сомнительное!
— Еще бы! Разумеется,
кому же лучше знать! Я об том-то и
говорю: каковы в Петербурге сведения! Да-с, вот извольте с такими сведениями дело делать! Я всегда
говорил:"Господа! покуда у вас нет живогоисследования, до тех пор все равно, что вы ничего не имеете!"Правду я
говорю? правду?
— А что в Писании сказано?"Пасите овцы ваша" — вот что сказано! Ты
говоришь:"Не извольте беспокоиться", а
кто в ответе будет?
Прежде он
говорил торопко, склонив голову набок и беспрерывно озираясь по сторонам, как будто осведомляясь, не хочет ли
кто дать ему сзади треуха по затылку.
Допустить подобный конкубинат, —
говорю я, — значило бы потрясти самое основание собственности, а
кто же из нас не остановится в ужасе перед подобным предположением!
Кто знает? быть может, благодаря этим неслышным вторжениям, уже колеблется и тот всем нам дорогой храм собственности, о котором я сейчас
говорил и на страже которого мы стоим…
— Говорят-то
говорят, а
кто видел?..
— Ну, что! я вам
говорил! — шепотом заметил мне адвокат, — каков народец! Кому-нибудь судья-то отказал, дело решил не в пользу — сейчас и донос! Поверьте мне, батенька…
— Это дерзость-с, а дерзость есть уже неблагонамеренность."Женщина порабощена"! Женщина! этот живой фимиам! эта живая молитва человека к богу! Она — «порабощена»!
Кто им это сказал?
Кто позволил им это
говорить?
Язык
говорит:"
Кто же запрещает! обличайте! преследуйте! карайте!" — а в глазах в это время бегают огоньки.
— Какой это начальник! —
говорили они, — идет, бывало, начальник — земля у него под ногами дрожит, а этот идет, ногами во все стороны дрыгает, словно
кому киселя дать хочет!
— Мне, — доложил, в свою очередь, Сергей Федорыч, — как я за границу отправлялся, губернатор
говорил:"Счастливец ты, Сергей Федорыч, будешь тюрбо есть!"А я ему:"Это еще,
говорю, ваше превосходительство, бабушка надвое сказала,
кто счастливее: тот ли, который тюрбо будет есть, или тот, у
кого под руками и осетринка, и стерлядка, и севрюжка — словом, все".
Неточные совпадения
Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «
Кто,
говорит, этот молодой человек?» — а Влас и отвечает на это: «Это», —
говорит…
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на
кого… я
говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Хлестаков. Ну, нет, вы напрасно, однако же… Все зависит от той стороны, с которой
кто смотрит на вещь. Если, например, забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов… ну, тогда конечно… Нет, не
говорите, иногда очень заманчиво поиграть.
Ни с
кем не
говорила я, // А старика Савелия // Я видеть не могла.
— // «Ну,
кто же?
говори!» // — Известно
кто: разбойники!