— Ученье свет, а неученье тьма, товарищ. Мало ли что глупый народ толкует!
Так и надо всему верить? Ну, рассуди сам: как можно, чтоб Маринка обернулась сорокою? Ведь она родилась в Польше, а все ведьмы родом из Киева.
Неточные совпадения
— Не
надо, кормилец! — сказал хозяин с низким поклоном. — Мы
и так довольны.
— Нет, Григорьевна, плохо дело: кто испортил, тому ее
и пользовать
надо. Однако я все-таки поговорю сам с Власьевной.
— Ну,
так и быть! повинную голову
и меч не сечет; я ж человек не злой
и лиха не помню. Добро, вставай, Григорьевна! Мир
так мир. Дай-ка ей чарку вина, посади ее за стол да угости хорошенько, — продолжал Кудимыч вполголоса, обращаясь к приказчику. — Не
надо с ней ссориться: не ровен час, меня не случится… да, что грех таить!
и я насилу с ней справился: сильна, проклятая!
— Хорошо, господин ярыжка! — сказал Кирша. — Если мы выручим Юрия Дмитрича, то я отпущу тебя без всякой обиды; а если ты плохо станешь нам помогать, то закопаю живого в землю. Малыш, дай ему коня да приставь к нему двух казаков,
и если они только заметят, что он хочет дать тягу или, чего боже сохрани, завести нас не туда, куда
надо,
так тут же ему
и карачун! А я между тем сбегаю за моим Вихрем: он недалеко отсюда,
и как раз вас догоню.
— Да
надо завернуть в Хотьковскую обитель за Настенькой: она уж четвертый месяц живет там у своей тетки, сестры моей, игуменьи Ирины. Не век ей оставаться невестою, пора уж быть
и женою пана Гонсевского; а к тому ж если нам придется уехать в Польшу, то как ее после выручить? Хоть, правду сказать, я не в тебя, Андрей Никитич,
и верить не хочу, чтоб этот нижегородский сброд устоял против обученного войска польского
и такого знаменитого воеводы, каков гетман Хоткевич.
— Отдохни, боярин, — сказал запорожец, вынимая из сумы флягу с вином
и кусок пирога, — да на-ка хлебни
и закуси чем бог послал. Теперь
надо будет тебе покрепче сидеть на коне: сейчас пойдет дорога болотом,
и нам придется ехать поодиночке,
так поддерживать тебя будет некому.
— Да всё так же, в убыток, — с покорной улыбкой, но с выражением спокойствия и убеждения, что это
так и надо, отвечал помещик, останавливаясь подле.
— Да, — сказал он, — это один из последних могикан: истинный, цельный, но ненужный более художник. Искусство сходит с этих высоких ступеней в людскую толпу, то есть в жизнь.
Так и надо! Что он проповедует: это изувер!
Неточные совпадения
«Не
надо бы
и крылышек, // Кабы нам только хлебушка // По полупуду в день, — //
И так бы мы Русь-матушку // Ногами перемеряли!» — // Сказал угрюмый Пров.
— А кто сплошал,
и надо бы // Того тащить к помещику, // Да все испортит он! // Мужик богатый… Питерщик… // Вишь, принесла нелегкая // Домой его на грех! // Порядки наши чудные // Ему пока в диковину, //
Так смех
и разобрал! // А мы теперь расхлебывай! — // «Ну… вы его не трогайте, // А лучше киньте жеребий. // Заплатим мы: вот пять рублей…»
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! // Как уперлись: мы нищие — //
Так тем
и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться
надо мной!» //
И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки //
Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак же ты…» // —
И все-то вы, // Я вижу, дураки!
А если
и действительно // Свой долг мы ложно поняли //
И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью //
И жить чужим трудом, //
Так надо было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную //
И думал век
так жить… //
И вдруг… Владыко праведный!..»