Неточные совпадения
Ну, какое дело Суворову до ссыльных? Если же таковые встречались у собутыльников за столом — среди гостей, — то при встречах
он раскланивался с
ними как со знакомыми. Больше половины вологжан-студентов были высланы за политику из столицы и жили у своих родных, и весь город был настроен революционно.
— А райские сады Фофан так устраивал: возьмет да и развесит провинившихся матросов в веревочных мешках по реям… Висим и болтаемся… Это первое наказание у
него было. Я болтался-болтался как мышь на нитке…
Ну, привык, ничего — заместо качели, только скрюченный сидишь, неудобно малость.
И мигнул боцману.
Ну, сразу за здраю-желаю полсотни горячих всыпали. Дело привычное, я и глазом не моргнул, отмолчался. Понравилось Фофану. Встаю, обеими руками, согнувшись, подтягиваю штаны, а
он мне...
—
Ну, так какое же, Ордин, озеро в Индии и какие и сколько рек впадают в
него?
— Окаянный, как это
они тебя переворачивают? А ну-ка еще!..
Ну, с Репкой не то: как увидит атаман Репку впереди —
он завсегда первым, гусаком ходил, — так и отчаливает…
— Эх, Репка, Репка. Вот ежели
его бы —
ну прямо по шапке золота на рыло… Пропал Репка… Годов восемь назад
его взяли, заковали и за бугры отправили… Кто
он — не дознались…
—
Ну и оставь
его товарищам на пропой души. Добром помянут. А пока пойдем в магазин купить платье.
И не раз бывало это с Орловым, — уйдет дня на два, на три; вернется тихий да послушный, все вещи целы —
ну, легкое наказание; взводный
его, Иван Иванович Ярилов, душу солдатскую понимал, и все по-хорошему кончалось, и Орлову дослужить до бессрочного только год оставалось.
—
Ну, оставь, Орлов… Ведь ничего… Все забыто, прошло… Больше не будешь?.. Ступай в канцелярию, ступай! Макаров, дай
ему водки, что ли…
Ну, пойдем, пойдем…
—
Ну что такое, — горячился Павлов, — я просто вызову
его и пристрелю… Мерзавцев бить надо…
Ну и показал я
им, как колоть надо! Выбирал самые толстые, суковатые — сосновые были дрова, — и пока другой сторож возился с поленом, я расколол десяток…
— Ну-к што ж… Веди в контору, там Юханцев,
он запишет.
Бывалый человек этот старик Суслик — и тоже, кроме сказок, живого слова не добьешься. А зато как рассказывал! Старую-престарую сказку,
ну хоть о Бабе-Яге расскажет, а выходит что-то новое. Чего-чего тут не приплетет
он!
—
Ну да,
он записался так и все время так жил… Бородищу во какую отрастил — ни в жисть не узнать, допрежь одни усы носил.
—
Ну, что сын? — обратился
он к жандарму.
С нами жил еще любимый подручный Орлова — Ноздря. Неуклюжий, сутулый, ноги калмыцкие — колесом, глаза безумные, нос кверху глядит, а из-под вывороченных ноздрей усы щетиной торчат. Всегда молчит и только приказания Орлова исполняет. У
него только два ответа на все: «ну-к што ж» и «ладно».
— Как? Так Васька Югов жив? Вот мерзавец!
Он только это и мог — никто больше! Как же
он жив, когда я
его списал с корабля утонувшим!
Ну,
ну и мерзавец. Лиза, слышишь? Этот мерзавец жив… Молодец, не ожидал.
Ну, как, здоров еще
он?
— Потом, — продолжал Карганов, — все-таки я
его доколотил. Можете себе представить, год прошел, а вдруг опять Хаджи-Мурат со своими абреками появился, и сказал мне командир: «Ты
его упустил, ты
его и лови, ты один
его в лицо знаешь»…
Ну и теперь я не пойму, как
он тогда жив остался! Долго я
его искал, особый отряд джигитов для
него был назначен, одним таким отрядом командовал я,
ну нашел. Вот за
него тогда это и получил, — указал
он на Георгия.
В первый раз я попал к
ним, провожая после спектакля нашу артистку Баум-Дубровину и ее неразлучную подругу — гимназистку М.И. М-ну, дававшую уроки дочери М.И. Свободиной, и был приглашен зайти на чай.
— Вот
оно что,
ну ловко вы меня поддели… нет, что уж… только, пожалуйста, меня не пропишите, как будто мы с вами не видались, сделайте милость, сами понимаете, дело подначальное, а у меня семья, дети, пожалейте.
—
Ну, вот прихожу я к подъезду, к дежурному, князь завтракает. Я скорей на задний двор, вхожу к начальнику секретного отделения Хотинскому;
ну, человек, конечно, свой, приятель, наш сотрудник, спрашиваю
его: «Павел Михайлович, за что меня
его сиятельство требует? Очень сердит?»
—
Ну, я
ему: что же делать, Павел Михайлович, в долгу не останусь, научите.
—
Ну заварили вы кашу. Сейчас один из моих агентов вернулся… Рабочие никак не успокоятся, а фабрикантам в копеечку влетит… приехал сам прокурор судебной палаты на место… Сам ведет строжайшее следствие… За укрывательство кое-кто из властей арестован, потребовал перестройки казармы и улучшения быта рабочих, сам говорил с рабочими, и это только успокоило
их. Дело будет разбираться во Владимирском суде.
— А ты не догадался? Ведь Александр III коронуется… А разве
его к царствованию готовили?
Он занимает место умершего брата цесаревича Николая…
Ну, понял?
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да из собственного
его письма. Приносят ко мне на почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «
Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Осип. Давай
их, щи, кашу и пироги! Ничего, всё будем есть.
Ну, понесем чемодан! Что, там другой выход есть?
Анна Андреевна.
Ну, Машенька, нам нужно теперь заняться туалетом.
Он столичная штучка: боже сохрани, чтобы чего-нибудь не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье с мелкими оборками.
Анна Андреевна.
Ну вот! Боже сохрани, чтобы не поспорить! нельзя, да и полно! Где
ему смотреть на тебя? И с какой стати
ему смотреть на тебя?
«Ах, боже мой!» — думаю себе и так обрадовалась, что говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «
Ну, — думаю себе, — слава богу!» И говорю
ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю себе.