Спасите речных коньков!

Сассафрас трусил у моих ног и мяукал, поднимая ко мне мордочку. Я видела, что он особенно взволнован сегодняшним походом к ручью после моих разговоров о жучиной охоте.

— Я покажу тебе моих самых любимых речных насекомых, если ты пообещаешь их не есть, — сказала я ему.

Сассафрас склонил голову набок, словно обдумывая моё предложение. Я от души надеялась, что он способен устоять и не сожрать бедных речных жуков. Как только мой кот видит жука — его хвост начинает бешено дёргаться. Он вечно пытается есть насекомых, а я вечно пытаюсь их спасти!

— Ты сможешь увидеть их маленькие аккуратные жабры — они трепещут, как крылышки у колибри. Это очень круто, Сассафрас. У детёнышей подёнок семь рядов жабр вдоль тела. Они бьют вверх-вниз, чтобы привести воду вокруг в движение и выхватить из неё крошечные-прекрошечные пузырьки воздуха. — Я глубоко вдохнула. — Мне нравится, что у меня есть лёгкие, но иногда мне хотелось бы иметь жабры, чтобы я могла жить под водой. А тебе?

Сассафрас выпучил глаза. Наверное, думал обо всех тех жуках, которых бы мог слопать, если бы умел дышать под водой.

Когда мы дошли до ручья, я разложила все свои принадлежности на песчаном берегу. День был тёплый и приятный. Идеальный для охоты на речных насекомых. Вода искрилась, в ряби отражались солнечные лучи. Минуточку. А эта часть ручья всегда переливалась цветами радуги? Я подошла на несколько шагов ближе и прищурилась на свету. Но радуга исчезла.

— Хм. Мне сегодня так жутко хочется встретиться с волшебством, что, похоже, оно начало мне мерещиться! — сказала я Сассафрасу, который уставился на меня и моргнул.

Я посмотрела ещё раз, но ручей опять выглядел как обычно. Пожав плечами, я сняла обувь, закатала штанины и взяла устройство для подводных наблюдений.

— Пришло время жуков! — провозгласила я и промаршировала к воде.

Сассафрас, видимо, был слишком поглощён мыслями о жуках, потому что пошёл за мной следом. Но когда кончик его передней лапки лизнула вода, кот отпрыгнул в сторону и бешено затряс лапой! Крепко зажмурив глаза, он заскакал вокруг, прижимая уши к голове. Я ничего не могла с собой поделать и рассмеялась, глядя, как он прыгает кругами. Сассафрас не на шутку ненавидит мокнуть. Похоже, ненавидит так же сильно, как любит есть жуков. Вскарабкавшись на ближайшее дерево, Сассафрас хмуро посмотрел на меня оттуда.

Я взяла маленький ковшик, который принесла, и налила в него немного ручейной воды:

— Я посажу детёнышей подёнок сюда, Сассафрас. Так я смогу вынести их на берег и показать тебе. Но помни: не есть!

Я вдавила затянутый плёнкой конец своего устройства в воду и заглянула в трубку. Так мне было очень отчётливо видно дно ручья. О, камень размером с голову Сассафраса! Под ним просто обязаны сидеть не меньше пяти-шести насекомых. Я перевернула камень и увидела… ничего? Хм. Странно. Для насекомых камень был идеальный! Пожав плечами, я снова взялась за устройство подводного наблюдения, чтобы найти другой камень. Но никаких насекомых не увидела.

— В чём дело? — пробормотала я.

Я переворачивала камень за камнем, но не отыскала ни единой маленькой подёнки. Правда, нашла уйму тины. Холодной и склизкой, так что пришлось потрясти кистями, чтобы избавиться от неё.

Ещё я обнаружила каких-то похожих на червяков существ, копошившихся у камней. Я немного потыкала в них, но наблюдать за ними было вовсе не так интересно, как за детками подёнок с их хлопающими жабрами.

— Сассафрас? — окликнула я кота. — Как думаешь, детёныши каким-то образом могли все одновременно превратиться во взрослых подёнок? Подёнки откладывают яйца, потом дети вылупляются под водой и выползают наружу. Они долго живут в ручье, пока не вырастут и не полиняют.

Я поёжилась. Идея сбрасывать собственную кожу всегда казалась мне жутковатой.

— Избавившись от кожи на поверхности воды, они выползают, и — бум! — у них появляются крылья. Могли они проделать всё это одновременно или как?

Оглядевшись, я не увидела ни одной взрослой подёнки. С другой стороны, они живут только день или около того, что очень несправедливо. Если бы я провела всю жизнь под водой и однажды проснулась с крыльями, мне бы хотелось полетать подольше, чем один день.

— Так, ладно. Возможно, все подёнки улетели. Тогда я просто найду тебе детёныша ручейника, Сассафрас. Они тоже суперклассные. Их жабр ты не увидишь, зато они строят домики у себя на спине из глины и камешков или листиков и веточек и могут прятаться внутри, как краб-отшельник у себя в панцире.

Видно, я пробудила любопытство Сассафраса. Он спрыгнул с дерева и подошёл к берегу ручья посмотреть, что я делаю. С помощью устройства подводного наблюдения на этот раз я всмотрелась в поверхность камней и усыпанное галькой дно ручья. Но, куда бы я ни смотрела, никаких детёнышей ручейника я не нашла. Неужели сегодня просто не мой день?

Я снова стряхнула с руки тину.

— Уф! Я сдаюсь! — фыркнула я и хлопнулась на берег рядом с Сассафрасом.

Кот ткнулся носом в мою руку. Оба мы чувствовали себя подавленно. Видимо, сегодня никакого веселья с жуками.

Сассафрас навострил уши в сторону дома. Разок мяукнув, он потрусил обратно по тропе. Я напрягла слух и едва различила голос мамы. Ой! Пора обедать.

Когда я надевала носки и обувь, мне показалось, что я вижу тот самый радужный блеск на другом берегу ручья. Я шагнула туда, но радуга исчезла. Вдалеке меня продолжала звать мама. Я в последний разок глянула в ту сторону, где заметила отсвет, но не увидела ничего, кроме обычной ручейной воды. Я пожала плечами. Должно быть, я всё воображаю. Уф. Сегодня в ручье совершенно не на что смотреть.

Ссутулившись, я побрела домой. Вот тебе и весёлый денёк.