Незримые

— Все в порядке, — проговорил хрупкий усталый голос, и эльфийка откинула свой блестящий капюшон. Светлые локоны обрамляли знакомое красивое лицо старейшины Орели. — Я пришла сюда по своей воле, — сказала она, и на голове ее действительно не было обруча с розовыми драгоценными камнями.

Алден опустил руку с мелдером — небольшим серебряным оружием, вызывавшим мгновенный болезненный паралич.

— Скоро прибудут остальные?

— Скоро. Бронте с Териком все еще отстаивают вас, но они ничего не добьются. Все слишком поглощены страхом и гневом. — Орели провела изящными пальцами по собственной руке и вздрогнула в лунном свете. Она была эмпатом, как Киф с отцом, и Софи еще никогда не видела в ее глазах столько боли.

— Как их накажут? — спросил Алден.

Орели опустила взгляд.

— Декса с Кифом отстранят от занятий до конца семестра и приставят к ним надзирателей. Фитца с Бианой отстранят на неделю и заставят месяц работать в Убежище…

— Погодите, — перебил Декс. — А чего это нас наказывают строже?

— Наследие Вакеров в нашем мире колоссально, — напомнила Орели.

Вакеры были практически королевскими особами. Среди них было больше дворян, чем в других семьях. Между тем у отца Декса так и не проявился талант, а в Забытых городах был важен лишь он, а не богатство, цвет кожи или возраст. Эльфы считали, что делить народ на основе способностей справедливо. Софи сомневалась, что можно «справедливо» кого-то делить. Бесталанные эльфы не могли стать аристократами, а если играли свадьбу с кем-нибудь, обладающим талантом, то их считали «дурной партией». Мама Декса все равно вышла за его отца, но из-за этого Декса презирали всю жизнь.

— Вот как, значит? — возмутился Киф. — Только выяснилась правда о моей матери, и моя семья стала отбросами?

— Не отбросами, — поправила Орели. — Но твоего отца сняли с должности Эмиссара. Совет не верит, что эмпат даже не подозревал о предательстве жены.

Киф поморгал, а потом громко и холодно рассмеялся.

— Ну, теперь не получится сказать, что мама ничего для меня не сделала. Даже немного жаль, что меня не было рядом, когда ему об этом сообщили.

Отца Кифа заботили лишь титул и статус, а добротой и любовью он сына не баловал. Поэтому Софи понимала радость Кифа — но сама с удивлением ощутила толику сочувствия лорду Кассиусу. За одну ночь он потерял и жену, и обожаемый титул. А утром узнает, что его единственный сын сбежал.

— А что будет со мной? — спросила Софи. — Какое наказание выбрали мне?

— Мы все еще спорим на эту тему, — тихо ответила Орели, — но тебя, скорее всего, сошлют в Эксиллиум.

Софи даже не знала, какие из ее слов напугали сильнее всего. О таинственной школе Эксиллиум ей было мало что известно, но она часто слышала, что ей там не понравится. А ее еще и сошлют…

Да, она все равно сбегала — но ссылка казалась такой… необратимой.

— Эксиллиум располагается на Нейтральных территориях, — прошептала Орели, — и вам слишком опасно там находиться. Особенно сейчас.

— Почему особенно сейчас? — спросил Алден.

— Огры что-то замышляют — по крайней мере, этого я опасаюсь. Поэтому я хотела кое-что вам передать. — Орели щелкнула пальцами, и в ее ладони появилась небольшая стеклянная сфера. Софи не знала, что Орели была телекинетиком.

— Твой тайник? — спросил Алден, отступая.

— Тайник Кенрика, — поправила Орели. — Он отдал его мне перед…

Она не договорила, но легче от того не стало. Кенрик был одним из первых старейшин, встреченных Софи, и он сразу же ей понравился. Он был добрым, мягким, улыбчивым и всегда вставал на ее сторону. Но несколько недель назад он погиб во время обернувшегося кошмаром исцеления Финтана.

Финтан был пирокинетиком, завербовавшим Бранта в «Незримые». За свое предательство он был подвергнут взлому памяти, но смог защитить свои тайны. Когда Софи узнала, что может исцелять разум, Совет приказал ей вылечить Финтана, а тот нашел в себе силы разжечь проклятое Вечное пламя.

Софи удалось схватить Фитца с Орели и телепортировать их подальше от огня, но Кенрика поглотило пламя. Единственным утешением Софи было то, что Финтан погиб в собственном пожаре.

Орели взяла Софи за руку и осторожно вложила сферу в ее ладонь. Внутри нее блестело семь камней разного цвета.

— Кенрик взял с меня обещание передать тебе тайник, если с ним что-то случится, — прошептала она, — потому что хотел защитить тебя.

— Значит, он подозревал, что может умереть? — спросил Алден.

— Мы оба подозревали. Но мне нужно было уберечь его. — По щекам Орели потекли слезы. — Мне многое нужно было сделать.

Старейшинам нельзя было заключать браки и заводить детей, чтобы это не повлияло на их решения. Но Софи видела, как общаются Кенрик с Орели, и подозревала, что они влюблены друг в друга. Они могли уйти из Совета и быть вместе, но почему-то не стали этого делать.

— Он в тебя верил, — сказала Орели, мягко скользя пальцем по щеке Софи. — Говорил, что ты стала той искрой перемен, в которой нуждался наш мир. Так что храни тайник при себе, и, если Совет схватит тебя, обменяй его на свободу. Не дай им сослать тебя в Эксиллиум. А еще возьми Передатчик, — она протянула Софи небольшую серебряную пластину, работающую наподобие видеотелефона. — Его не отследить, и связывает он лишь со мной. Так мы сможем разговаривать.

— А если Совет узнает, что ты замешана? — спросил Алден. — Они ведь сочтут это изменой.

— Иногда мудрость заключается в одном лишь непокорстве. Вы все прекрасно это знаете. — Орели обернулась к Софи и открыла рот, будто желая что-то сказать. Но в итоге с губ слетели другие слова: — Мне пора.

Она подняла проводник к лунному свету и исчезла, не успела Софи и глазом моргнуть.

— Да уж, вот это таинственность, — произнес Киф. — Фостер, ты там записывай. И кому еще хочется поиграть с этим тайничком и посмотреть, что он делает?

— Даже не думай! — воскликнул Алден. — И никому не говорите, что он у вас. Я бы даже «Черному лебедю» не стал рассказывать. Если тайник попадет не в те руки, наш мир рухнет.

— Серьезно? — удивилась Софи. Тайник походил на дешевые стеклянные шарики, с которыми она играла в детстве.

— Опасность представляет не сам тайник, а то, что в нем находится. Что, по-вашему, представляет главную угрозу для мира? — спросил Алден.

— Огры? — предположила Софи.

— На самом деле — знание, — поправил Алден. — Информация — это невообразимая сила, и кое-что знать слишком опасно. Даже старейшинам. Так что самые темные секреты они прячут, а затем стирают их из своей памяти. Их называют Забытыми тайнами, и хранятся они вот в таких тайниках. Все старейшины дают клятву защищать их ценой своей жизни. Орели невероятно рискует, отдав тебе тайник. В твоих руках — главная тайна нашего мира.

Софи перекатила поблескивающий шарик по дрожащей ладони. Ей не хотелось брать на себя такую огромную ответственность. Но у нее был долг перед Кенриком, и она собиралась сберечь его подарок. К тому же Орели туманно намекнула, что он ей пригодится.

— Пойдемте. — Софи спрятала тайник в самый глубокий карман. — Нам пора к «Черному лебедю».

Она взяла Фитца за руку, а Киф сжал вторую ее ладонь. Биана крепко прижалась к брату, и Дексу осталось выбирать между ней и Кифом.

— Я не кусаюсь, — заметил Киф, посмотрев на Декса. — Ай, но давить-то так не надо!

Не оглядываясь, друзья побежали в лес. Они огибали упавшие ветви и узловатые корни, все время петляя, и Софи боялась заблудиться, но вскоре услышала шум волн. Через несколько шагов лес расступился, открывая крутой обрыв.

— Я откроюсь твоему разуму, так что покажи, наконец, куда нам идти, — сказала она Фитцу.

— Мне нечего показывать, — покачал головой Фитц. — Я знаю только то, что нам нужно начать с Пути избранных.

Софи отпустила руку Фитца.

— Я ни разу о нем не слышала. И в каком смысле «начать»?

— Это первое из указаний, — пояснил Фитц.

— Из указаний? — переспросила Софи. — Или из загадок?

— Может, и из загадок, — пробормотал Фитц. — Но я думал, что в этот раз они не станут нас путать.

— Дружище, ты вообще «Черный лебедь» видел? — спросил Киф.

— Да, знаю, — ответил Фитц. — Но я думал, что в чем-то настолько важном они не станут темнить.

Софи отошла, чтобы не спихнуть Фитца со скалы.

— Ладно. — Глубокий вздох. — О чем говорилось в загадке?

Фитц передал ей записку с полным текстом послания:

Пройдите по Пути избранных

мимо глаз, бессменно следящих,

и крови, превратившейся в злато.

Отыщите неприступную башню,

и вам откроется дальнейший путь.

— Что-нибудь понимаешь, Фостер? — спросил Киф, заглядывая ей через плечо.

— Нет, конечно, — проворчала та. — Почему ты сразу не сказал? Мы могли бы что-нибудь придумать.

Фитц провел руками по волосам.

— Простите. Я не подумал.

— И больше ты ничего не видел? — спросил его Киф. — Ты долго копался у Фостер в голове.

— Всего пару минут, — возразил Фитц.

Киф схватил Фитца за запястье.

— Не хочу тебя разочаровывать, но я чувствую, что ты что-то скрываешь.

— Эмпаты, — проворчал Фитц.

— Просто слежу, чтобы ты не врал. Колись. Что ты увидел в разуме таинственной мисс Ф.?

Фитц поглядел на Софи, и даже в сумерках она разглядела румянец на его щеках.

— Может, я и увидел еще кое-что, но это были не мысли. Скорее… чувства.

— Да? — с сарказмом произнес Киф, а в животе у Софи растеклась кипящая лава. — Значит, ты…

— Мы теряем время! — перебила Софи. — Совет прибудет в любую минуту, а я до сих пор не знаю, куда нам идти.

— Ладно, — сдался Киф, вслед за Софи подходя к краю скалы. — Так… нам в любом случае надо во Флоренцию, да? «Черный лебедь» об этом упоминал? — Фитц кивнул, и Киф спросил Софи: — В твоей фотографической памяти, случаем, не хранится пара видов города?

Софи видела Флоренцию на картинках, но…

— Мы все равно не знаем, куда двигаться дальше.

— Разберемся. А потом пару раз стукнем Фитца и велим «Черному лебедю» завязывать со своими дурацкими нерифмованными загадками. А пока что, — Киф вновь схватил Софи за руку, — вперед!

Они едва успели схватиться за руки, как Киф спрыгнул с обрыва и увлек всех за собой.