Бронза и Подсолнух

Люди из школы кадровых работников приехали в район этого большого камышового болота, чтобы работать на земле. Жители деревни Дамайди, которые трудились из поколения в поколение, не могли понять их мотивы. Почему они не остались жить в комфортных условиях города, а приехали в эти заброшенные земли для тяжелой работы? Что хорошего в физическом труде? Жители деревни Дамайди много веков трудились на земле и все это время мечтали о таком дне, когда им не нужно будет трудиться. Но выхода у них не было, и им прищлось связать свою жизнь с землей. У городских жителей все было наоборот. Они специально приехали для такой работы. Это действительно было очень странно. Много раз жители Дамайди наблюдали такое: они уже закончили рабочий день, а люди из школы кадровых работников еще трудились. Неоднократно жители Дамайди просыпались от песен работающих горожан. Разбуженные крестьяне со злобой бормотали: «Сумасшедшие!» Они переворачивались на другой бок и продолжали спать.

Чем сильнее дул ветер и лил дождь, тем с большим энтузиазмом работали эти сумасшедшие горожане. Жители Дамайди всегда были чистыми и опрятными, а люди из школы кадровых работников были часто вымазаны в грязи, словно вылезли из болота.

Люди из школы кадровых работников обязаны были упорно трудиться.

Что делать с Куйхуа, которая постоянно бегала к подсолнечному полю? Ведь нельзя же приставить к ней нескольких человек, которые бы специально присматривали за ней! Ее родители были сиротами, поэтому никто в этом мире не смог бы приютить ее. Так прошло больше двух недель. Люди из школы кадровых работников связались с жителями Дамайди, чтобы узнать, не желает ли кто-нибудь из них взять на воспитание девочку. Жители деревни считали, что люди из школы кадровых работников хорошо относятся к ним. Горожане бесплатно вспахали своим трактором им землю. Они собрали деньги и построили мост, а также послали человека в деревню Дамайди, чтобы тот на стенах нарисовал красивые картины. Теперь у людей из школы кадровых работников появилась проблема, поэтому жители Дамайди должны помочь им справиться с ней.

Люди из школы кадровых работников боялись, что ребенок будет тяжелой ношей для жителей деревни Дамайди, поэтому они предложили:

— Девочку можно отдать в семью на воспитание.

Среди горожан нашелся человек, который предложил отправить Куйхуа в город и отдать какой-нибудь семье. Несколько друзей ее отца не согласились на это.

— Лучше отдать девочку кому-нибудь из деревни Дамайди. Нас будет разделять всего лишь река. Если что-то произойдет с ней, то мы сможем позаботиться о ребенке, — говорили друзья отца Куйхуа.

Вечером накануне приезда девочки в деревне заревел высокочастотный динамик. Глава деревни торжественно объявил о завтрашнем событии. После этого он повторил три раза подряд:

— Завтра утром в полдевятого девочку привезут к старой софоре перед деревней. Я надеюсь, что жители Дамайди придут посмотреть на нее. Она очень красивая!

У немого Цинтуна слух был очень хорошим. Несмотря на то, что он был в помещении, все слова из высокочастотного громкоговорителя на улице он услышал отчетливо. Вечером он не доел ужин. Мальчик вышел на улицу, взял поводья буйвола и увел его за собой.

— Ты куда ведешь буйвола так поздно? — спросил отец Цинтуна.

Цинтун не оглянулся.

Для жителей деревни Дамайди Цинтун был немым, умным и способным, но в то же время мальчик отличался странным поведением. Он, как и все другие дети, мог испытывать удовольствие, гнев, печаль и радость, но его способы выражения этих чувств были другими. Несколько лет назад у него произошло горе. Поэтому он часто в одиночку заходил в самое отдаленное место камышового болота и не выходил оттуда, как бы его ни звали. В последний раз он провел в камышовом болоте три дня. После этого он сильно похудел. Бабушка чуть не заплакала, увидев исхудавшего внука. Когда в жизни мальчика происходило радостное событие, то он мог забраться на верх ветряного колеса и смеяться, глядя в небо. До своего десятилетия он мог раздеться и совсем нагим мчаться куда глаза глядят, если в его жизни происходило что-то хорошее. Жители деревни Дамайди до сих пор помнят, как в девять лет зимним днем по неизвестной причине разделся до трусов и выбежал из дома. На земле лежал слой снега толщиной чуть больше 30 сантиметров, а сверху падал новый. Почти все жители деревни выбежали из своих домов понаблюдать за происходящим. Увидев, что столько людей вышли посмотреть на него, он побежал с еще более восторженным видом. Отец, мать и бабушка звали его и бежали позади. Но он их не слышал. Потом он неожиданно для всех снял трусы, бросил их на снег и побежал куда глаза глядят. Шел снег, а он бежал, словно маленький жеребенок.

Несколько мужчин бросились за ним и с трудом поймали. Когда мать одевала его, она плакала, а Цинтун вырывался из ее рук.

Все то, что вызывало радость и восторг у Цинтуна, было для жителей Дамайди неинтересным. Например, однажды, выпасая буйвола, мальчик на тутовом дереве обнаружил птичье гнездо с зелеными яйцами. Он каждый день прятался в зарослях камыша и наблюдал за двумя милыми птицами, которые поочередно высиживали яйца. В очередной день Цинтун вновь пошел наблюдать за ними и обнаружил, что птицы исчезли. Он стал тревожиться за них и решил проверить их гнездо. Обнаружив там голых птенцов, он обрадовался. Еще, когда на реке засохла ива, Цинтун резал траву у реки, поднял голову и увидел, что на засохшем дереве выросли два маленьких листочка. Они колыхались на холодном ветру, и мальчик восхитился. Ему нравились странные вещи, и поэтому жители деревни Дамайди никогда не знали, почему он радуется.

Каждый день Цинтун находил для себя занятия. Его мир отличался от мира других детей из деревни.

Он мог полдня смотреть на чистое дно водоема, где моллюск полз так медленно, что, казалось, что он и вовсе не движется. Он мог за один раз сделать несколько десятков маленьких корабликов из камышового листа, спустить их на воду и наблюдать, как они плывут по течению. Если некоторые из них переворачивались, мальчик сильно переживал. Иногда его поведение было даже таинственным. Однажды люди увидели, как Цинтун ловил рыбу в водоеме, в котором, как они считали, не могло быть никакой живности. Но Цинтун поймал в нем много больших рыб. Кто-то видел, как он забирался в камышовое болото, хлопал в ладоши, и оттуда вылетали птицы, кружили над его головой и вновь садились на болото. Этих птиц жители деревни Дамайди никогда не видели. Они были очень красивыми.

Цинтун не очень любил играть с детьми из деревни Дамайди и не обращал внимания, хотят ли они играть с ним. Его друзьями были потоки реки, камыш, буйвол, многочисленные неизвестные травы, птицы и насекомые. Один ребенок из деревни Дамайди видел, как Цинтун раскрыл кулак, повернул руку ладонью вниз и провел несколько раз по чахлой траве. После этого травинки поднялись одна за другой. Взрослые и дети не поверили словам этого ребенка, а он сказал: «Не верите — ну и ладно!» Жители деревни Дамайди постоянно видели, как Цинтун в одиночку гулял по полю, а спустя некоторое время у него в руках появлялась связка рыбы на ивовой ветке. Это и многое другое заставляло жителей деревни думать о том, что мальчик обладал необычными способностями. Немой сильно отличался от других детей.

Наступил вечер. Цинтун на буйволе ехал по длинной улице.

— У этого немого появилась какая-то идея, — сказал кто-то, увидев Цинтуна.

Копыта буйвола топали по серому кирпичу.

Цинтун увлеченно о чем-то думал. Сидя на спине буйвола, мальчик совсем не чувствовал, что едет верхом. Он не обращал внимания на людей в окнах домов, которые с удивлением смотрели на него. Буйвол неторопливо шел. Тело Цинтуна покачивалось вместе с буйволом. Он был словно корабль, который дрейфует на волнах. Его взгляд не останавливался на деревне Дамайди. Мальчик смотрел на темно-синее ночное небо. На нем был виден Млечный путь, в котором утопали и искрились многочисленные звезды.

Мальчик выглядел немного растерянным.

Топ-топ…

Топот разносился по пустынной улице. Никто не знал, куда едет Цинтун.

Да и сам Цинтун этого не знал. Он слушал буйвола. Куда шел буйвол, туда и следовал Цинтун. Мальчик всего лишь хотел погулять под звездным небом, а не сидеть дома.

Буйвол прошел всю деревню и вышел к полю. Цинтун увидел реку. Вечером она казалась больше, чем днем, шире и длиннее. Он увидел школу кадровых работников на противоположному берегу и свет лампы в камышовом болоте.

На том берегу жила девочка, которая должна была завтра утром прибыть к старой софоре.

Лунный свет освещал реку и землю. В травяных зарослях стрекотали насекомые. Из зарослей камыша вылетела испуганная птица. Она взмыла в небо, крикнула несколько раз и скрылась в неизвестном направлении. Было уже прохладно. Повсюду перед мальчиком открывались осенние пейзажи.

Цинтун спрыгнул с буйвола. Он босиком стоял на влажной траве.

Буйвол поднял голову и посмотрел на луну. Его глаза были черными и блестящими, словно два драгоценных камня.

Цинтун тоже посмотрел на луну. Она тем вечером была в своей первой фазе и отличалась особой нежностью.

Буйвол опустил голову и пошел щипать траву. Цинтун опустился коленями на влажную траву, посмотрел на животное и стал делать ему жесты. Он верил, что буйвол сможет понять его. Он всегда разговаривал с ним, используя только взгляд и жесты. Мальчик спросил:

«Тебе нравится Куйхуа?»

Буйвол жевал траву.

Но Цинтун все-таки услышал ответ буйвола:

«Нравится».

«Возьмем ее в нашу семью?»

Буйвол поднял голову. Цинтун вновь услышал ответ животного:

«Хорошо».

Мальчик похлопал буйвола по голове. Он очень хотел крепко обнять его шею. Это был не просто буйвол. Цинтун никогда не относился к нему как к животному. В семье Цинтуна все считали, что буйвол — член семьи. Цинтун, бабушка, отец и мать часто разговаривали с ним. Они иногда ругали его, но со стороны казалось, что перед ними был не буйвол, а маленький ребенок.

Буйвол всегда покорным взглядом смотрел на своих хозяев.

«Тогда мы договорились», — сказал Цинтун, снова похлопал буйвола по голове и залез на его спину.

Буйвол, везя мальчика на своей сильной спине, вошел в деревню. Он остановился у старой софоры на окраине деревни. Под этим деревом была каменная мельница. Завтра утром Куйхуа будет сидеть на этой мельнице и ждать свою будущую семью из деревни Дамайди, которая возьмет ее на воспитание. Цинтун словно увидел ее. Она сидела на мельнице, а за спиной у нее висел узел с вещами. Она все время сидела с опущенной головой.

Луна докатилась до старой софоры и потускнела.

На следующий день в полдевятого утра Куйхуа сидела у старой софоры.

Несколько женщин из школы кадровых работников опрятно одели девочку. Она была чистой и красивой. Волосы были аккуратно уложены в косы, на которых виднелись ярко-красные резиночки. Лицо было худощавым, а глаза казались немного большими. Взгляд девочки был застенчивым. Она неподвижно сидела на каменной мельнице, а рядом лежал ее узел с вещами.

Дяди и тети из школы кадровых работников заранее объяснили ей сложившуюся ситуацию.

Девочка не плакала. Она сказала сама себе: «Куйхуа, не плачь».

Несколько женщин все время были рядом с ней. Они смахивали с ее одежды приставшую к ней пыль или гладили малышку по голове. Одна из них увидела у уха девочки подтеки слез. Тогда она пошла к реке, зачерпнула немного воды и вытерла их.

Стоя напротив жителей деревни Дамайди, женщины с блеском в глазах сказали:

— Такая хорошенькая девочка!

Под старой софорой уже собралось много людей.

— Где? Где? — спрашивали люди, направляясь к дереву.

Люди шли и переговаривались между собой. Но как только они доходили до старой софоры и видели маленькую Куйхуа, то замолкали. Наступала мертвая тишина.

Людей становилось все больше. Сюда приходил и стар, и млад. Все столпились вокруг. Было такое ощущение, что они пришли на базар. Но единственным отличием было то, что здесь не было шума, а только тихий шепот.

Глядя на все эти добрые лица, Куйхуа на время забыла о своих проблемах. Она подняла голову и смущенно посмотрела на толпу. Но вскоре она вспомнила, почему сидит на этой каменной мельнице и зачем сюда пришла. Девочка опустила голову и посмотрела на свои ноги. На ее ногах были новые носочки и туфли, которые ей купили тетеньки из школы кадровых работников.

Листья софоры уже пожелтели. Подул ветер, и несколько листочков упали на голову Куйхуа. Женщины, стоявшие рядом, сдули их с головы девочки. Куйхуа не знала, что упало на ее голову. Поэтому, почувствовав дуновение, она съежилась. Это увидели люди, стоявшие рядом. В их сердцах возникло еще больше любви к этой крохе.

Куйхуа, сидя на каменной мельнице, иногда на миг забывала о людях вокруг. Она думала, что сидит в одиночестве. Девочка вспоминала отца и снова смотрела на поле. Она видела отца, который стоял там. Тогда она щурилась, словно на нее светило солнце.

Люди молчали.

Осеннее солнце поднималось выше и светило все ярче.

Никто из пришедших не выражал желания взять девочку на воспитание.

В большинстве семей деревни Дамайди были дети. Свежий воздух, яркий солнечный свет, свежие морепродукты и высококачественный рис создавали благоприятные условия для здоровья женщин, поэтому они рожали нескольких детей.

— Чжу Гуо в браке уже много лет, но у него еще нет детей. Его семья должна взять эту девочку.

— Кто это тебе сказал? Его жена уже забеременела. Живот у нее сейчас такой большой.

— У кого есть только сын, но нет дочери?

Так жители деревни рассматривали каждую семью. Среди них нашлась одна семья, в которой был только сын. Мальчика звали Гаюй. Его мать уже не сможет больше родить. К тому же эта семья была самой зажиточной в деревне. Они из поколения в поколение выращивали уток. В их доме стояла самая богатая мебель. Но в тот день никто из них не пришел к старой софоре.

Люди посмотрели на семью Цинтуна. В ней был только один мальчик — Цинтун. К тому же он был немым. Но никто и не думал отдать девочку на воспитание в эту семью, так как она была слишком бедной.

Родственники Цинтуна увидели Куйхуа. Как только седая бабушка посмотрела на девочку, сразу полюбила ее. Люди так столпились вокруг девочки, что сложно было устоять на ногах. Но бабушка стояла твердо, опираясь на палочку.

Куйхуа заметила эту пожилую женщину. Она впервые увидела бабушку Цинтуна, но ей показалось, что они уже знакомы. Бабушка смотрела на нее, а она на бабушку. Куйхуа подумала, что волосы бабушки очень красивые. Она никогда не видела таких красивых локонов. Бабушка была вся седая. Когда дул ветер, ее волосы шевелились и сверкали металлическим блеском. Бабушка смотрела на девочку добрым и приветливым взглядом. Малышка будто услышала дрожащий голос: «Не бойся, дитя!» Взгляд этой пожилой женщины притянул Куйхуа.

В какой-то момент бабушка повернулась и ушла. Ей нужно было найти в толпе своего сына, невестку и внука. Казалось, что она хотела что-то им сказать.

Уже наступил полдень. Никто не выражал желание взять на воспитание Куйхуа.

Глава деревни был немного обеспокоен этим. Он ходил из стороны в сторону и приговаривал:

— Такая хорошая девочка!

Позже он узнал, что жители деревни Дамайди переживали, что эта девочка была слишком хорошей. Люди, которые хотели удочерить малышку, смотрели на нее, а потом выходили из толпы и говорили, вздохнув:

— Нет, это счастье не для нас!

Они считали, что недостойны такой хорошей девочки. Деревня Дамайди считалась бедным местом. Здесь все жили в нищете. Всем нравилась эта девочка, но из-за бедности никто не хотел брать ее в семью. Люди боялись, что не смогут обеспечить ей достойное существование.

Женщины, которые сопровождали Куйхуа, с нетерпением ждали, что кто-нибудь выйдет из толпы и заявит о своем желании удочерить девочку. Увидев, что солнце стояло уже над головой, они плакали и говорили:

— Уходим, будем по очереди воспитывать ее. Если кто-то из деревни Дамайди захочет взять ее, мы не отдадим.

Но при этом женщины не уходили. Они еще хотели подождать некоторое время.

Куйхуа еще ниже повесила свою голову.

Глава деревни увидел семью Цинтуна, подошел к ним и сказал:

— Вы хорошие люди. Если девочка пойдет к вам, то это будет самым лучшим вариантом. Но ваша семья…

Он не стал произносить слово «бедная», а только покачал головой и ушел. Проходя мимо Цинтуна, он с жалостью погладил его по голове.

Отец Цинтуна, который постоянно сидел на корточках, встал и сказал:

— Возвращаемся домой.

Никто из членов этой семьи не сказал ни слова ему в ответ. Бабушка держала в памяти слова главы деревни. Она не обернулась, чтобы снова посмотреть на Куйхуа. Вся семья, кроме Цинтуна, хотела быстрее покинуть это место под старой софорой. Отец видел, что Цинтун не двигается с места. Он подошел к сыну и взял его за руку.

Буйвол, щпавший рядом траву, громко замычал.

Все, кто стоял под старой софорой, замолчал. Они повернули свои головы и увидели, что семья Цинтуна уходит. Эта сцена под лучами полуденного солнца произвела на жителей Дамайди глубокое впечатление: бабушка тихонько шла впереди, за ней следовала мать, а после матери — отец. Отец с силой схватил за руку Цинтуна, который не хотел покидать старую софору. Цинтун шел самым последним и вел за собой буйвола. Буйвол не хотел уходить. Он упирался передним копытом в землю, а тело наклонял назад.

Куйхуа смотрела, как удаляется семья Цинтуна, и слезы капали с ее глаз.

Когда люди начали расходиться, пришла семья Гаюя. Все утро отец Гаюя пас уток.

Семья Гаюя стояла на расстоянии чуть больше трех метров от каменной мельницы. Гаюй время от времени поглядывал на лицо отца. Он думал, что отцу, видимо, понравилась Куйхуа. Сердце Гаюя было наполнено невероятным восторгом. Он улыбался девочке.

Отец Гаюя поднял голову и посмотрел на солнце, а после прошептал что-то сыну на ухо. После этого Гаюй убежал. Вскоре он вернулся. В его руках были два вареных утиных яйца.

Мать указала Гаюю, чтобы тот отдал эти два яйца Куйхуа. Но Гаюю было неловко. Поэтому он отдал эти яйца матери.

Она подошла к Куйхуа, опустилась и сказала:

— Дитя мое, уже полдень. Ты, должно быть, проголодалась? Съешь-ка эти два утиных яичка.

Куйхуа не хотела принимать эти яйца. Она убрала руки за спину и отрицательно покачала головой.

Мать Гаюя положила яйца в карманы Куйхуа.

Вся семья Гаюя стояла под старой софорой. Иногда к ним подходили люди, и родители Гаюя шептались с ними в течение некоторого времени. После этого они продолжали стоять и смотреть на Куйхуа. Они постепенно стали приближаться к девочке.

Стоявшие рядом с Куйхуа тетеньки тоже сели на каменную мельницу. Они хотели еще немного подождать.

Семья Цинтуна вернулась домой. Никто не произнес ни слова.

Мать накрыла стол, но никто не сел за него. Она вздохнула и тоже ушла.

Цинтун неожиданно исчез. Мать вышла из дома и пошла его искать. Она встретила ребенка на дороге и спросила у него:

— Не видел ли ты Цинтуна?

Тот ребенок указал на реку с восточной стороны дома Цинтуна:

— А там разве не он сидит?

Мать Цинтуна обернулась назад и увидела, как сын сидит на бетонной свае посередине реки.

Несколько лет назад здесь планировали построить мост. Когда установили одну бетонную сваю, из-за финансовых проблем строительство моста отменили, но саму сваю не снесли. Ее оставили в реке. Некоторые птицы часто отдыхали на ней, поэтому на ней было много белых птичьих испражнений.

Цинтун управлял лодкой, чтобы приблизиться к бетонной свае. Потом он, обняв эту сваю, забрался на нее. Он специально не привязал лодку. Когда он залез на самый верх сваи, лодка уже была унесена течением.

Повсюду была вода, и посреди нее торчала одна высокая бетонная свая. Цинтун сидел на ней, словно большая птица.

Мать, увидев сына, вернулась за отцом. Отец сел на причалившую к берегу лодку и поплыл к свае, управляя лодкой при помощи шеста. Он поднял лицо и закричал:

— Спускайся!

Цинтун не двигался.

— Спускайся, — прокричал отец, повысив голос.

Цинтун не смотрел на отца. Он в неподвижной позе сидел на верхушке сваи. Мальчик в оцепенении смотрел на реку.

Вскоре на берегу собралось много людей. Это было как раз обеденное время. Многие из зевак принесли с собой свой обед и держали его в руках.

Вода в реке колебалась. Цинтун отбрасывал тень на водную гладь. Эта тень была словно видение: то становилась большой, то уменьшалась.

Отец разгневался, поднял шест и пригрозил сыну:

— Если ты не спустишься, получишь хорошую трепку!

Цинтун не обращал внимания на отца. Мать кричала сыну с берега:

— Цинтун, спускайся!

Отец снова и снова кричал мальчику и просил его спуститься, но Цинтун продолжал сидеть на свае. Тогда отец рассердился и толкнул его зад шестом, чтобы столкнуть мальчика в реку.

Цинтун заранее к этому приготовился. Он крепко держался обеими руками и ногами за бетонную сваю. Он будто врос в нее.

Кто-то с берега кричал:

— Да уж! Это еще уметь надо, чтобы так сидеть на свае. Если он может сидеть наверху так долго, это уже хорошо.

— Пусть и помирает там! — в сердцах сказал отец.

Отцу ничего не оставалось, как причалить лодку к берегу, с трудом переводя дыхание, выбраться на сушу и отвести буйвола на пахотные работы в поле.

Люди стали расходиться и покидать берег реки.

— Ну и сиди там наверху! Вот и не спускайся оттуда всю жизнь! — сказала мать.

После этого она перестала обращать на него внимание и вернулась домой.

Цинтун подумал, что вокруг стало очень тихо. Он сидел на свае, свесив обе ноги и уперевшись подбородком на руки. Дул ветер. Он непрерывно трепал его волосы и одежду.

Вернувшись домой, мать думала о сыне, который сидел на бетонной свае, и убиралась в комнате. Потом она остановилась. Она внезапно поняла, что ее действия были немного странными. Зачем нужно убираться на маленькой кровати? Зачем снимать москитную сетку над кроватью Цинтуна и складывать ее в таз? Зачем доставать чистое одеяло из шкафа? Зачем доставать подушку?… Она сидела на краю кровати, которую только что прибрала. Ее сердце было наполнено сомнением.

В это время в поле отец Цинтуна ругал буйвола, который обычно был послушным. Но сегодня он упрямился. Отец разрешал буйволу двигаться, но животное очень медленно шло и тайком поедало чужие посевы. Дойдя до ряда, буйвол сбрасывал хомут, который отец только что надел на него. Отец несколько раз замахивался плеткой, чтобы побить животное. Буйвол высоко поднимал голову и мычал. После этого животное фыркало, выпуская воздух через ноздри.

Наконец-то хомут был надет на буйвола. Отец как раз собирался последовать за плугом, но буйвол внезапно побежал вперед. Плуг волочился следом. Отцу с трудом удалось догнать буйвола. Он действительно сильно рассердился, замахнулся плетью и отстегал животное по голове. Отец очень редко бил буйвола плетью. Животное не сопротивлялось и не издавало звуков, а просто опустило голову. Мужчина тут же раскаялся в содеянном. Он встал впереди буйвола, чтобы посмотреть на него. Казалось, что глаза животного были наполнены слезами. Отцу стало тяжело на сердце. Он сказал буйволу:

— Не надо винить меня. Ведь это ты был непослушным.

Он больше не заставлял животное работать, а снял с него хомут и обмотал поводья вокруг его рогов. Отец будто сказал этим животному: «Иди куда хочешь».

Но буйвол стоял на месте. Отец сел на обочину рисового поля и закурил.

После собрания у старой софоры бабушка, оперевшись на палочку, стояла у ограды перед входом и смотрела на дерево.

Когда мать Цинтуна вернулась к реке просить сына спуститься с бетонной сваи, бабушка тоже пришла вместе с ней. Посмотрев на внука, она не сразу стала просить его спуститься. В этой семье бабушка больше всех беспокоилась о внуке. Она же и больше всех понимала Цинтуна.

Отец и мать каждый день должны были работать в поле, поэтому в основном он воспитывался бабушкой. До пяти лет мальчик спал вместе с бабушкой — у нее в ногах. Когда бабушка наталкивалась ногами на теплое и мягкое тело своего маленького внука, ее сердце наполнялось неописуемым чувством счастья. Когда зимними вечерами на улице свирепствовал холодный ветер, для бабушки ее спящий в ногах внук был словно тазик с горячим углем. Жители Дамайди видели, что куда бы ни пошла бабушка, она всегда брала с собой внука. Они также замечали, что они постоянно ведут нескончаемые беседы. Цинтун использовал взгляд и жесты, а бабушка всегда принимала их сердцем и понимала их смысл. Между ними никогда не возникало преград. Даже когда они говорили на сложные темы, бабушка без малейших усилий понимала своего внука. Во внутренний мир Цинтуна доступ был только у одного человека. И это была его бабушка. К тому же ей очень нравилось находиться в его удивительном мире.

Бабушка, глядя на внука, который высоко сидел на бетонной свае, сказала ему:

— Ну что ты там все сидишь? Если тебе хочется поговорить, то разговаривай с отцом. Он — глава семьи. Если ты не говоришь, а сидишь там наверху, то так и просидишь зря всю жизнь… Тебе хорошо все нужно обдумать. После того, как девочка придет в нашу семью, тебе уже нельзя будет веселиться и играть, тебе нужно будет зарабатывать деньги… Ты все еще не спускаешься? Если не спустишься, то ее другая семья заберет к себе… К ней нужно будет хорошо относится и не обижать ее… Если ты ее обидишь, то тебе пощады не будет. Я вижу, что твоему отцу нравится эта девочка. Он только беспокоится, что наша семья слишком бедная… Спускайся, спускайся.

Бабушка шаткой походкой подошла к воде и подтолкнула шестом лодку к бетонной свае.

Когда Цинтун услышал слова бабушки и увидел приближавшуюся лодку, то мальчик, обхватив сваю, соскользнул в лодку.

По неизвестной причине отец привел буйвола обратно. Отец хотел, чтобы буйвол вспахал поле. Он пахал в течение некоторого времени, но потом остановился, снял с животного хомут и привел буйвола обратно домой.

— Почему ты так быстро вернулся? — спросила мать.

Отец не проронил ни слова.

Цинтун встал перед отцом и с помощью взгляда и жестов, которые были понятны только его близким людям, поспешно сказал отцу:

«Куйхуа — хорошая девочка, очень хорошая девочка. Давай ее возьмем в нашу семью. Я буду хорошо работать, обязательно буду хорошо работать! На новый год мне не нужна новая одежда. Я больше не буду просить мяса. Мне нравится, что она станет моей младшей сестрой».

Глаза мальчика наполнились слезами.

Глаза матери и бабушки тоже наполнились слезами.

Отец, схватившись за голову, сел на корточки.

— Наша семья бедная, но я не верю, что мы не сможем воспитать эту девочку. Каждый из нас будет в чем-то себе отказывать. Так мы сможем ее вырастить. У меня как раз нет внучки! — сказала бабушка.

Цинтун, потянув бабушку за руку, направился к старой софоре.

Отцу следовало остановить их, но он только вздохнул им вслед.

Мать пошла за ними, и вскоре отец тоже последовал за семьей.

Буйвол побежал вперед и возглавил шествие.

Когда они шли по улицам деревни, то люди спрашивали, куда направляется вся их семья. Они не отвечали, а шли к старой софоре.

Солнце уже садилось на западе.

Толпа возле старой софоры поредела, но женщины из школы кадровых работников так и сидели вместе с девочкой на каменной мельнице. Семья Гаюя была уже довольно близка с девочкой. Мать Гаюя даже сидела на каменной мельнице, ее рука лежала на плече Куйхуа, а лицо было повернуто так, словно она разговаривает с девочкой.

Сложившаяся ситуация должна была скоро проясниться.

Лицо главы деревни выражало одновременно беспокойство и радость.

Отец Гаюя сел на корточки и начал рисовать на земле тонкой веткой дерева, словно планируя что-то. В это время он думал: «Сколько должны нести утки в год яиц, если в моей семье появится Куйхуа?» Он уже долго проводил расчеты, но так и не смог определить точную цифру.

Гаюю, его матери, главе деревни и всем остальным присутствующим уже давно надоело считать яйца, а отец Гаюя все продолжал это делать. Он иногда останавливался, поднимал голову и смотрел на Куйхуа. Ему действительно нравилась эта девочка. Когда он снова начинал считать, то прищуривал глаза.

В этот момент подошла семья Цинтуна.

— Почему вы опять пришли? — спросил глава деревни.

— Кто-то уже забрал на воспитание этого ребенка? — спросил отец Цинтуна.

— Еще не вынесено окончательное решение, — сказали женщина и глава деревни, сидящие рядом с Куйхуа.

— Хорошо, — вздохнул отец Цинтуна.

Отец Гаюя, сидевший на корточках, все это слышал, но оставался равнодушным. Он не мог даже и подумать о том, что семья Цинтуна возьмет на воспитание эту девочку. Как они обеспечат ей достойное существование? Ни у кого из жителей деревни Дамайди не было сил и финансовых возможностей, чтобы соревноваться с отцом Гаюя. Он даже не смотрел на семью Цинтуна.

Гаюй бросил косой взгляд на Цинтуна, думая о том, что ситуация принимает плохой оборот. Мальчик тут же передней частью стопы ударил отца по ягодицам.

Мать Гаюя почувствовала, что наступил критический момент, и, повернувшись лицом к мужу, сказала:

— Быстрее говори свое решение.

— Мы берем эту девочку! — опередил отец Цинтуна.

— Ваша семья берет ее на воспитание? — спросил отец Гаюя, поднимая голову и глядя на отца Цинтуна.

— Наша семья берет ее! — подтвердил отец.

— Наша семья берет ее! — повторила мать.

— Наша семья берет ее! — стукнув тростью, подытожила бабушка.

Буйвол поднял голову к небу и промычал, произведя сильное впечатление на всех присутствующих. От громкого звука на землю посыпались листья.

— Ваша семья берет ее на воспитание? — вставая, переспросил отец Гаюя. Он презрительно фыркнул и продолжил:

— Извините, вы уже опоздали. Мы берем девочку на воспитание в свою семью.

— Глава деревни только что сказал, что еще до конца не определено, какая семья будет ее воспитывать. Наша семья не опоздала. Мы первые решили взять ее на воспитание, — сказал отец Цинтуна.

— Никто не может забрать эту девочку! — возразил отец Гаюя. — Вы будете ее воспитывать? Вы сможете обеспечить ей достойное существование?

— Да, наша семья бедная. Но даже если нам придется продать дом, то все равно мы хотим ее воспитывать! В любом случае мы заберем ее! — сказала бабушка и вышла вперед.

Бабушка Цинтуна была самым уважаемым пожилым человеком в деревне Дамайди. Как только глава деревни увидел, что она сердится, то поспешил подойти к ней и взять ее под руку.

— Не нужно сердиться. Обо всем можно договориться, — заверил бабушку глава деревни. Затем, указывая на отца Гаюя, сказал: — А ты еще считаешь? Считай! Сколько должны утки снести яиц?

Каждая семья настаивала на своем. Отец Гаюя сначала сомневался в своем решении, но теперь он хотел стать победителем в споре. Через некоторое время обе семьи начали громко ругаться. Многие люди, услышав их спор, поспешили к ним и окружили их со всех сторон.

Глава деревни сам не знал, как поступить в этой ситуации.

В этот момент у одного из присутствующих появилась идея.

— Раз уж все так, то пусть решает сам ребенок, — сказал этот человек.

Все решили, что это хорошая идея.

— Ты согласен с этим? — спросил глава деревни у отца Гаюя.

— Согласен, — ответил он.

Отец Гаюя считал, что в таком случае преимущество остается на его стороне. Он, указывая рукой на западный конец деревни, где располагался единственный дом с черепичной крышей, сказал девочке:

Конец ознакомительного фрагмента.