Некроманты любят сыр

И все, с этого момента вечер со стремительной скоростью полетел на крыльях веселья. Даже я уже перестала чему-либо удивляться и лишь мечтала, чтобы мышцы лица завтра не сильно болели — столько смеяться может быть чревато.

Говард, а именно так звали вполне себе компанейского и харизматичного некроманта, которому мой коктейль определенно пошел на пользу, оказался виртуозным рассказчиком. Перед желающими погреть уши очень ярко и живо разворачивалась череда его нелепых рабочих будней.

— И вот я им и говорю, а где усопшая? А он мне под нос свою черепаху тычет и орет: «Матильдушка, Матильдулечка!» Я ни бельмеса добиться не могу, чего надо от меня-то?

— Так и чем дело кончилось? — не выдержал кто-то слева.

Да, ушей вокруг нас собралось уже изрядное количество.

— Ну чем, пришлось пару призраков с чердака извлекать и договариваться с ними, чтобы хоть они, значится, пояснили, зачем этому полоумному некромант понадобился.

— Объяснили? — это уже я поинтересовалась.

Говард самодовольно ухмыльнулся:

— А то! Я им привязку к дому убрал, они теперь хоть попутешествовать смогут как порядочные призраки.

— Не продешевил? — все оттуда же слева.

— Да гроб с ними, с деньгами! Я как на этого черепаховода насмотрелся, мне призраков прям до слез жалко стало. Неудивительно, что Матильда панцирь отбросила. Даже ее достал.

— Так чего он хотел-то? Почему просто не похоронил ее? — вперед протиснулся рыжий маг и попутно заказал у Тарага выпивку.

— Этот дурень хотел, чтобы я проверил, действительно она умерла или в спячку впала. Старая черепаха-то была, вот он и трясся, что заживо закопает. А она постоянно того… замордовал, видать, вконец. От него даже мыши сбежали и жена ушла, и прислуга — все, в общем. И привидения бы тоже, если б могли. До чего нудный тип — не передать! Так еще угрожает мне, мол, я вашу фамилию запомнил, у меня связи на самом верху.

Кто-то откровенно заржал.

— У нас тоже наверху связи. К нему с косой или пилой Хладную госпожу отправлять?

— От я так и сказал, где я видел его тапки, значится.

— С похоронами разобрались, а что со свадьбами? — полюбопытствовала раскрасневшаяся Тимьяна.

— Ой, ну их, — Говард аж сплюнул, культурно, правда, в пустой бокал. — Дежурный вызов, приезжаю на адрес, а там нарядные все, столы от еды ломятся. Жених с невестой мрачные сидят, гостям весело. Говорю, я не понял, вам зачем некромант на свадьбе? Тут невеста как вцепится жениху в горло, как заорет благим матом: «Ах ты…» Ну и матом дальше.

— Уби-и-ила? — провыл кто-то шибко впечатлительный из задних рядов.

— Помянем! — хором гаркнули некросы.

Остальные отчего-то промолчали, но выпили дружно всем присутствующим составом.

Говард закусил маринованным огурцом и, похрустывая, обнадежил:

— Та не-е-ет, куда ей тщедушной.

— За любовь! — раздался женский голос.

Я так поняла, это были те молоденькие магички с отделения бытовой магии, которых целители притащили, дабы разбавить преимущественно мужское собрание.

Никто не возражал, все снова выпили. Говард доел огурец и продолжил:

— А вот вторая его невеста вполне могла и убить. Собственно, она затем и выкопалась. И я вам скажу, это не женщина, это…

— Умертвие! — встрял некто умный.

— Сам ты умертвие, — не оценил рассказчик.

— Ну раз выкопалась, — уже не так уверенно, но все же возразил этот не пожелавший сдаваться… наверняка из криминалистов.

Все на него зашикали, и он умолк. А Говард тоже заговаривать не торопился, видимо, нагнетая напряжение для большего эффекта. И вот в этой неожиданной тишине раздался вполне себе такой отчетливый храп. И главное, рядом совсем раздался. Мы дружно повернули головы на звук, заинтригованные сим неожиданным действом. Ну просто в зале точно никто не спал, это видно было.

— Ик! Хр-р-р… пш-пш…

Мать моя женщина неизвестная, благослови ее Пшенка!

Я вспомнила, что так и не сподобилась вытряхнуть Пискуна из отставленного в сторонку бокала Говарда. Как-то не до червя было, тут такие страсти с некромантских полей. Да и, честно говоря, его судьба меня не сильно-то и заботила.

— Глядите-ка, а он неживой и светится!

Все уставились на абсолютно теперь уже пустую посудину, на дне которой мирно почивал Пискун. И храпел.

— Ик!

И икал. Храпел и икал.

И светился.

Странный червяк, поразительно непредсказуемый.

Но, как я уже говорила, народ у нас закаленный, чего только не повидавший за годы практики, а потому присутствующие быстро потеряли интерес к упившемуся до светящихся звездочек червяку и вернулись к животрепещущей теме с ревнивой почившей невестой. Мне тоже было очень интересно, чем там дело кончилось, да не судьба.

— Алеста, деточка, а чего это у меня на стойке, — вкрадчиво над ухом озвучил Тараг, — чего уж там — у клиента в бокале — червяк делает? Дезинсектору рыло набить или…

— Или, — покаянно пискнула я. — Понимаешь, тут такое дело…

Договорить не успела, потому как и Палтус подтянулся.

— Святоша, какого рогатого твое недобитое посмешище сияет, словно карманный маячок в ночи?

И вот хороший же вопрос! Но, как это с ними и бывает, неудобный.

— То есть то, что он храпит, тебя не смущает? — попыталась я потянуть время.

А сама все старалась хоть краем уха уловить рассказ Говарда. Вот тупой скальпель! Кажется, он уже перешел к следующей свадьбе.

— Меня твоя беспечность смущает! У тебя измененное умертвие продолжает трансформироваться, а ты только его мутировавшие дыхательные функции отметила?

И куда только все обаяние Палтуса испарилось? Видимо, для меня это дефицитное качество не предусматривалось.

— Что? — Мы с Тарагом были в данном вопросе крайне единодушны. Он, правда, продолжил: — Так эта дрянь еще и неизвестно на что способна?

— Пискуша не дрянь! — внезапно так обидно за червячка стало. — Он маленький, но очень смелый и воинственный… э…

— Ну-ну, продолжай, — ехидно подначил Палтус.

— Злые вы. Он, между прочим, сегодня за мою честь знаешь как постоял?

— Мы все еще о пьяном черве сейчас разговариваем? — уточнил Тараг. — Ну так, для ясности.

— Да! — это мой куратор.

— Прости! — это уже я.

— Некросы, — буркнул Тараг и, взяв бокал, явно собрался смыть Пискуна в канализацию. — И когда я уже привыкну?

— Сто-о-ой! — теперь чудеса единодушия проявили мы с Палтусом.

Тараг замер и одарил нас таким взглядом, что мне даже неловко сделалось. Будто мне снова лет шесть, я пробралась в келью к наставнице, нацепила ее красивые туфельки на каблучках, а на голову наволочку натянула. Тут-то меня и застукали.

Проще говоря, как на тупоумных он на нас посмотрел.

— Алеста, поведай-ка мне, что на самом деле было в бокале? — подозрительно ласково поинтересовался Палтус.

— Хм-м-м, тридцать ли рома, пятнадцать ли ежевичного сока, восемь капель…

— Ты отлично поняла, о чем я спрашивал! — прервал мою жалкую попытку съехать с темы прозорливый куратор. — Давай выкладывай, чем ты накачала Говарда, что этот закоренелый молчун и нелюдим стал гвоздем сегодняшнего вечера? Еще и, — Палтус с многозначительным видом указал мне за спину, — в глазах женщин весьма приукрасился.

Я обернулась и с неудовольствием пронаблюдала, как бывший печальный, а теперь вполне довольный жизнью некромант под всеобщий хохот заканчивает рассказывать очередную байку.

Эх, так и не узнаю, чем дело кончилось!

К слову, меня совсем не удивило то, что ему попеременно улыбались три барышни, непонятно когда просочившиеся в сугубо мужскую компанию за барной стойкой. Говард и в начале вечера ничего такой был: крепкий, опрятный, с налетом загадочности. Ну а хорошо подвешенный язык всегда очков добавляет.

Именно об этом я и сообщила друзьям. Тараг только хмыкнул, махнул на нас рукой и отошел выполнять поднакопившиеся заказы. Зато Палтус глумливо поделился:

— А ты сейчас необъективна! Ты же тоже в некотором роде женщина.

Можно было бы оскорбиться на это «в некотором роде», но лично я выше мелочных придирок к словам. Разумеется, я поняла мысль, которую хотел донести до меня друг. И потому прикинула про себя, чем бы его угостить, когда бдительность потеряет. Вслух же со вздохом призналась:

— Там уверенность в себе, легкость общения, заряд оптимизма и жажда жить, кажется.

— Кажется? — Палтус схватился за голову.

— Ты этого червя своим корявым «накус-выкусом» еще у меня дома как-то странно закольцевала в самоподпитывающийся поток. А теперь даже страшно представить, что за тварь из него получится.

Мы, не сговариваясь, скосили взгляд на слегка померкшего, но все еще окутанного зеленоватым свечением Пискуна. Мне страшно не было, червячок мирно дремал, и уж не знаю, была ли в том вина чар или сказались насыщенный день и некоторая порция выпитого, но вместо разумного со всех сторон предложения уничтожить эту невольную жертву обстоятельств я уверенно заявила:

— И ничего и не тварь. У него имя есть! И он мой питомец, сам сказал. Возьму с собой в этот, как его, Мухомрийск, буду дрессировать на досуге.

— Ну не знаю, неизученный образец, подвергшийся нелицензированному вмешательству и…

— А ты мне направление на практику рыбьим жиром извазюкал! — привела я аргумент.

Палтус покачал головой и вздохнул.

— Серьезно, он хоть и мелкий, но с подобными экспериментами не шутят.

— Слушай, я же к выпускнику ЛАМ еду. Какому-то там невероятно способному. Если что-то пойдет не так, подкину ему Пискуна в ящик стола и скажу, что он сам приполз.

Палтус рассмеялся и погрозил пальцем:

— Святоша, Пшенка точно куда-то отлучилась, когда тебя в ее обитель пристраивали.

Я на эту вопиющую наглость фыркнула и кивнула на Тимьяну.

— Иди девушку развлекай. А божий промысел, — неопределенно повращала рукой в воздухе, — нам неведом. Так наставница всегда говорит.

И все-таки застать хвост рассказа о последней свадьбе я успела. Специфическая история, когда не знаешь, тебе больше смешно, страшно или неловко. Наверняка каждый хоть раз в жизни слышал выражение «только через мой труп!». В данном случае вышло абсолютно дословно.

— А я им и говорю: позвольте, но я некромант, а не священник! — громко возмущался Говард.

— Как романти-и-ично! — закатив глаза, вздохнула одна из девушек справа от него.

Любопытные у нее представления о романтике. Свадьба зомби… ну такое себе удовольствие.

— Последняя воля — закон, особенно если она нотариусом заверена и оплачена честь по чести, — с хрипотцой в голосе и значением во взгляде произнес пожилой мужчина, тоже прислушивающийся к разговору. — Вот помню, лет пять назад случай был…

Я улыбнулась и в полной мере ощутила себя на своем месте. Вокруг творилось Хмелиус разберет что, на стенах трепетало пламя зачарованных светильников, слышался звон посуды, смех, обрывки чужих разговоров, где каждый — как окошко в другой мирок, а я делала то, что умела и что мне действительно нравилось. И главное, ощущала себя нужной. Здесь мне было по-настоящему хорошо.

Я всегда испытывала благодарность к Церцилии, и жизнь при храме мне нравилась. Даже несмотря на мои скудные достижения и статус вечного бедствия в пору учебы для посвящения в жреческую касту. Но мне не с чем было сравнить, и я верила, что вот он — мой путь. Потом появилось странное, чаще пугающее окружение некромантов. Именно тогда для меня открылся новый мир, полный сумасшествия, опасности и веселья. Мир, где все, что раньше казалось правильным и незыблемым, перевернулось с ног на голову, являя иные стороны жизни.

Жизни за гранью. Там, где она либо заканчивается, либо переходит в другую форму существования.

Было непросто примириться с этим. Тем более эта учеба не приносила удовольствия абсолютно. Зато за последние четыре года я узнала о реальной жизни за стенами храма больше, чем за все остальное время. У меня появились свобода и возможность видеть то, какими разными могут быть судьбы каждого из нас. А еще, как ни странно, именно благодаря учебе в гильдии магов я встретила Тарага и открыла для себя удивительный мир волшебства. Того волшебства, когда магия сплетается в особый непредсказуемый узор, объединяя мой дар, мои навыки и что-то, о существовании чего внутри себя я даже и не подозревала.

— А помнишь, как все начиналось? — словно уловил мои мысли Тараг и по-отечески приобнял за плечо. — Салаги-первокурсники набились в мой бар с целью отпраздновать начало учебного года.

— Ага, а бармен отравился в обед несвежей курицей в закусочной на соседней улице. И неожиданно вышел из строя раньше времени.

— Зато одна малышка весь вечер блестящих глаз с нас не сводила, а потом так смело предложила мне помощь.

— Страшно представить, что я тогда идти с ребятами не хотела. Спасибо, Палтус завуалированно намекнул, что проигнорировать подобную гулянку — все равно что прийти на кладбище и начать хвалиться, что ты живой.

На недоуменный взгляд Тарага пояснила:

— Выпендриться и заявить, что ты категорически не такой, как они. Иначе говоря, заживо себя похоронить. Тьфу ты, короче, быть мне изгоем до конца учебы.

— Да понял я, понял, — хмыкнул Тараг. — Помогло?

— Ну… — неопределенно пожала плечами. — Во всяком случае, со мной общаются, а с некоторых пор еще и на все пьянки зовут.

Хозяин бара понимающе покивал и хитро подмигнул:

— Ты знаешь, что того «Веселого цыпленка», в котором Норд отравился, сожгли потом?

— Про пожар слышала, а вот что заведению ликвидироваться помогли — нет.

— Между нами, — Тараг понизил голос до заговорщического, — слишком много магов там отравилось. Говорил я Борщецки, чтоб перестал экономить на поставщиках, а он все надеялся, что пронесет.

Тараг усмехнулся и уж совсем тихо прошептал:

— Кстати, об этом. Они ведь его потом еще и отловили, и самого съесть тех куриц заставили. И их было много.

— Кого? — потрясенно прошептала я в ответ. — Магов?

— Куриц! — рассмеялся Тараг. — Что до магов… ну, официально разбирательств не было, Борщецки не совсем дурак, усвоил кое-чего, чтоб и дальше нарываться. Но согласись, подозрительно, что ему все целители тогда отказали. Вот разом и по очень уважительным причинам.

— Да-а-а, — протянула я, — наводит на мысли. Гильдия есть гильдия, когда надо — народ мигом может сплотиться.

— В продовольственной гильдии тоже так решили, и поскольку болячки есть у всех, то после того случая в нашем квартале ни одно заведение больше со сроком годности продуктов не экспериментирует. Прибыль прибылью, а здоровье дороже.

На некоторое время нашим вниманием вновь завладели клиенты. А потом Тараг вдруг произнес:

— Ты только возвращайся обязательно. Заканчивай свою практику и возвращайся. Я похлопочу перед нашими, лично за тебя поручусь! Я бы и сразу тебя взял к себе, но знаешь ведь, нельзя без лицензии.

— Знаю-знаю, — растроганно похлопала друга и учителя по мощному, надежному плечу. — Я все понимаю, правда. И у меня есть план, не волнуйся, не собираюсь отказываться от своей мечты.

— Вот и умница, — облегченно выдохнул Тараг и разлил нам по стопкам вишневку. — Никогда не забывай о конечной цели, а то все эти временно, перебьюсь пока и прочая рутина — они хуже болотной кликухи затягивают. Сколько я таких повидал на своем веку, кто на меньшее соглашался, а потом привыкал. Помни, в Либерте тебя ждут и всегда есть к кому зайти на огонек.

Я смущенно улыбнулась и отвела глаза, чувствуя, как они увлажнились. Пусть жизнь не подарила мне родителей, настоящего дома и кучу близких приятелей, зато она дала мне Церцилию, Палтуса и Тарага. И каждый из них значил для меня очень много, гораздо больше, чем можно было представить. Они стали моей семьей. Своеобразной, странненькой и нетипичной, под стать мне самой.

В какой-то момент гости решили сдвинуть столы и освободить место для танцев. Женщин к этому времени стало больше, а где дамы, там и развлечения соответствующие. И таки я подсунула другу «особенный» бокальчик лично от меня в подарок. Когда до него дошло, отчего он ни одной песни не пропустил, уже было поздно: этим вечером Палтус стал общепризнанным королем танцпола. Некросы даже сбросились и выкупили для него в качестве награды бутылку кедровицы пятилетней выдержки. И тут же дружно ее и распили всей честной компанией.

Пронзенному догадкой Палтусу я лишь намекнула:

— Будешь так укоризненно смотреть, я тебе такое налью, что станешь невероятно выносливым и…

— Святоша, закрой рот и проехали! — понятливо распорядился друг и буркнул вдогонку: — И этот якобы невинный цветочек вырос в святой обители нашей богини. Чудовищно!

— Исключительно для уточнения и справедливости ради, — возмутилась я, — все мои столь шокирующие твою нежную душу познания проистекают вовсе не из обители Пшенки. Скажи спасибо коллегам.

— Спасибо! — саркастически произнес Палтус.

— И все же, если понадобится выносливость, ты это… обращайся, — подмигнула я и спряталась за широкую спину Тарага.

А вот не надо было меня в некотором роде женщиной называть, я ведь еще и некромант для полного счастья. И мы мстительные.

Чуть позже в бар заглянула компания иллюзионистов и посиделки стали не только душевными, но и красивыми. Вскоре за стойкой меня сменил Норд, которого вызвал Тараг, так как сегодняшний вечер действительно обещал сделать хорошую выручку. А мы с Палтусом и Тимьяной переместились за столик в углу, откуда и наблюдали за красочным шоу, устроенным магами иллюзий.

Потолок превратился в предгрозовое небо, там и тут сверкали разряды молний. Вместо стен нас окружили деревья, чьи ветви нещадно трепал ветер. Выглядело это забавно, потому что пахло в помещении по-прежнему ароматным дымом курительных смесей, да и самого дуновения воздуха не ощущалось. Зато когда одна из молний ударила прямо в чье-то блюдо с закуской, возмущенный вопль раздался вполне натуральный.

Причем я так поняла, за тем столом как раз некроманты сидели, а они не только мстительные, но и веселые до дрожи в коленях. Так что не успели мы допить свои коктейли, как с потолка, а точнее, с иллюзии тяжелой, набрякшей тучи на одну из компаний хлынул ливень из… э-э-э, яблок.

Глазных.

В этот раз визгу было больше, преимущественно женского. Хотя плоды трудов некромантских разноцветными шариками падали исключительно в тарелки, бокалы и за шиворот виновников иллюзорной непогоды. Но выглядело впечатляюще, аппетитоубивающе и, есть подозрение, для неподготовленных индивидов еще и отрезвляюще.

Тимьяна пискнула и прильнула к Палтусу, спасаясь у него на груди от подкатившейся пары разноцветных глазонек. Друг, как истинный защитник, тут же раздулся от значимости и картинно развеял непотребство, посмевшее пугать его даму.

Судя по тому, что примеру Тимьяны последовало большинство девушек, мужчины инцидентом остались довольны и претензий никто предъявлять не спешил. Я подметила довольнющие лица магов, в чьих объятиях или на чьих коленях нашли защиту трепетные особы. Вздохнула и с долей отвращения пнула от себя подальше немигающий глаз с фиолетовой радужкой.

— А-а-а!.. Спасите! — донесся нервный крик.

Ой, кажется, не рассчитала силу пинка.

— Без паники, моя прелесть, я рядом!

А нет, нормально все, чей-то герой уже спешит на помощь.

— Ребят, я пойду, — привлекла я внимание воркующей парочки. — А то дежурная матушка опять ворчать будет. Да и в дорогу завтра, надо отдохнуть, собраться.

— Ой, так хорошо с вами, время летит незаметно, — опомнилась Тимьяна. — Мне тоже, пожалуй, пора домой возвращаться.

Палтус кивнул и поднялся:

— Идемте, провожу вас.

Отличный вечер перетек в заполошное утро. Кто-то пустил слух среди жриц, что я уезжаю, причем далеко, и когда вернусь — не ясно. В итоге пришлось с самого рассвета привечать гостей. Хорошо хоть, не всех разом, но все равно выспаться не удалось.

Бывшие сестры по служению богине вновь взялись за старое и понатащили «подарков». Так что моя коллекция ремней и необъяснимых приспособлений для практики пополнилась знатно. Сложно вообразить, чем они руководствовались, но главное же — внимание. А тапок у меня и без того на несколько лет вперед скопилось. Несмотря на сонное позевывание, было приятно, что мое исчезновение не осталось незамеченным.

— Привези хоть сувенирчиков нам на память, — настойчиво попросила Марьяна, пока я доставала вещи из шкафа и укладывала в дорожную сумку.

— Марьяш, боюсь, из той глухомани и сувенирчики соответствующие будут, — честно предупредила ее.

— Да и ладно, зато путешествие! — заявила она. — Счастливая ты, Алеста. Мы вот сидим, ничего окромя стен родного храма не видим.

Ну, это она зря. Из храма нас выпускают, и жизнь в столице всяко поинтереснее жизни в провинции — так что грех жаловаться. А насчет счастливая… Прикинула, как бы она обрадовалась нестандартному захоронению, потенциально буйному и поистрепавшемуся в силу возраста. Хмыкнула и не стала развеивать чьи-то миленькие фантазии.

Конечно, я счастливая, как же иначе? Да мне вообще везет будто утопленнику!

В том смысле, что если такой труп в силу разных причин поднимется, то для его упокоения понадобится вода именно из того места, где он утонул. Разумеется, какой-нибудь магистр из магической академии может обойтись и без столь кудрявых методов. Но как показывает практика, магистрам до рядовой-бытовой чепухи дела нет. Да и расценки у них — проще самому пойти тоже утопиться. А наши ребята из гильдии магов только через привязку на воду уложить тело обратно могут.

И тогда встает вопрос: сколько времени этот неприкаянный красавчик уже шляется по городам и весям, и где искать ту лужу, загубившую горемыку?

Так он и мается, пока глава той местности, куда его принесет, толкового сыскаря или талантливого некроса не наймет. Власти, кстати, не разбежались напрягаться и тратить бюджетные средства. Спровадить-то ходячий труп проще, чем грамотно упокоить, с такой работенкой много кто справится, и возьмут дешевле. Вот и гоняют везучего утопленника, пока он вконец озвереет и кому-то все же придется его ликвидировать. Но в таких случаях уже отряд зачистки из боевых некромантов вызывают, а эти парни не церемонятся. Покойнику же посмертие важно, а тут уж как получится.

И какой из всего вышеизложенного вывод? А такой. Первое: осторожнее на воде, смерть через утопление — очень рисковая штука. И второе: я очень счастливая девушка, как бы это я жила без столь ценных знаний. Эх, хоть бы они ограничивались только теорией…

Я задумчиво повертела в руках странное орудие пыток, сильно смахивающее на мухобойку, пожала плечами и отложила в сторону. Но тут меня осенило: Мухомрийск же! Девочки, разумеется, не знали, но как в тему их подарки пришлись — вдруг городишко неспроста так назван, может, и пригодится.

Немного поколебавшись, щедро ссыпала в сумку «некромантские инструменты» по версии последовательниц богини Пшенки. Все равно у меня вещей кот наплакал, могу себе позволить лишнее.

— А почему защитный костюм не взяла? — раздалось над самым ухом, и я подпрыгнула от неожиданности.

— Это который?

Марьяна решительно распахнула створки шкафа и раздвинула редкие вешалки, безошибочно отыскав нужное.

— Который тебе матушка Летиция в прошлом году подарила. Черненький такой, блестящий.

На кровать легла одежа, достойная ночного кошмара. Словно некто злобненький кожу скинул и вот остался трофей-оболочка.

— Ну-у-у… э, а зачем он мне?

— Как зачем? Кто знает, с чем придется столкнуться на новом месте! Какая там у них зараза на погостах и… и… — Видимо, здесь воображение Марьяны спасовало, поэтому она лишь махнула рукой и велела: — Бери, говорю! Еще с благодарностью потом вспомнишь.

Я подумала и согласилась, чего уж, пущай будет до кучи. К тому же действительно, вдруг дождь, слякоть, непогода. А у меня непромокаемый костюмчик с собой и, судя по ярлычкам, устойчивый к воздействию множества внешних факторов. Точно знаю: на кладбище или в склепе этих факторов, как голубей возле помойки, только и думаешь, с какой стороны прилетит.

Тут в келью набились и другие любопытствующие, сувенирожелающие и советы раздающие фантазерки. Пришлось спешно заканчивать сборы и спасаться у иерохонты Церцилии. Главную жрицу храма тревожить никто не посмел, так что последние часы до отправления я в блаженной тишине и спокойствии пересидела на ее территории.

— Волнуешься? — напоив меня вкусным отваром из трав, улыбнулась наставница. — Хочешь, провожу тебя до службы портальных перемещений?

— Да нет, не нужно. Зачем вам лишние заботы, я и сама доберусь.

— Алеста, милая, ты мне как дочь. Поверь, мне приятно заботиться о тебе. Сейчас отправлю вестника к магистру Марголису, попрошу отменить встречу, и поедем. Думаю, он войдет в положение и все поймет правильно.

Э, нет! Не будем испытывать широту души и понятливость Его Магичества. Меньше всего мне хотелось стать причиной, из-за которой «наша» иерохонта Церцилия положит надгробный камень на их встречу. Я еще вернуться планирую и все же получить документы об окончании учебы.

— Ой, не надо, правда! Магистр — человек занятой, и у него, наверное, что-то действительно важное. Он вчера вас упоминал неоднократно.

Наставница понимающе усмехнулась и не стала настаивать. Крепко обняла, вручила сверток с моими любимыми конфетами.

— Хорошего пути, Алеста. Пусть милость нашей богини хранит тебя и дарует светлые дни!