Obscura reperta. Тёмные открытия. Игра в роман. Часть 5. Поверхность бездны

Андре перевернул очередную едва живую страницу и обнаружил, что следующей нет. Он добросовестно и осторожно просмотрел книгу, надеясь, что потерявшаяся страница вложена где-нибудь, но ее не было. Посмотрел на полке, где стояла до этого книга, на полу, под столом — все было напрасно. «Надо в каталоге проверить, подумал он. Конечно, издатели знают, как справляться с такими потерями — констатируют факт утраты и все». Но притча, включенная в один из многочисленных мало кому известных трудов по алхимии, хранившийся в библиотеке и вдруг чудом попавший в издательский план Александера Жетю, заинтересовала его. Ему было жаль, что он не сможет прочесть продолжение и не узнает, чем она закончилась. Было только странное начало.

«Как отправить дьявола в рай

В пустыне, сидя на плоском камне, дьявол играл на рожке. Разрозненные звуки тугими завитками уносились вдаль, не соединяясь в мелодию, а лишь смешиваясь в какой-то угрюмый гул. Века обходили пустыню стороной, и ничто не мешало звукам в их хаотическом движении. Дьявол играл на рожке, потом разжал губы, выпустил его и прислушался. Ясно различимы были шаги человека.

Для человека прошло несколько дней с того момента, как дьявол услышал его шаги. Все эти дни он шел. Ему казалось, что он идет по прямой, но на самом деле пусть его представлял беспорядочную кривую. Каждый раз, поднявшись после недолгого сна, он не знал, откуда шел и куда следует направиться — над пустыней висело пыльное марево. Силы человека иссякали, и пройденный им путь от отдыха до отдыха становился все короче. У него не было ни пищи, ни воды.

Дьявол слушал и ждал, отложив свой рожок. Наконец вдалеке показалась сутулая фигура. Дьявол ждал. Человек приблизился. Он в изнеможении упал на песок возле плоского камня.

— Скажи, добрый человек, нет ли поблизости колодца? — прошептал он.

— Нет, — отвечал дьявол, — здесь нет воды. Ты умрешь от жажды.

— Господь не допустит этого…

— Почему бы господь стал заботиться о тебе?..»

«Ты поможешь? — спросил Андре Наставника. — Может где-то она завалялась? Я хотел бы найти страницу!»

«Ее давно нет».

Андре достал каталог книг, какой был в каждом зале, пролистнул его и нашел пометку деда об утраченной странице.

— Жаль, — вздохнул он разочарованно.

«Запиши, если нужно», — предложил Наставник.

«Ты… можешь продиктовать? Гарантируешь, что это будет тот самый текст, слово в слово?»

«Если ты хорошо слышишь… — был ответ, и через паузу. — Ты хорошо слышишь».

«То есть… ты… мог бы продиктовать мне и любую другую страницу?»

«Да».

«Мы храним столько книг, а все они есть в тебе? Бессмысленный труд?»

Улыбка Наставника показалась ему немного хитрой.

«Все созданное людьми ничего не стоит, так вы считаете?»

«Созданное людьми на земле — тлен, важно то, что создано ими на небе».

«Даже обидно, столько труда вложено во все эти книги… и они совершенно бесполезны… Мне жаль их».

«Ты прочел их все?»

«Нет».

«Тогда какая в них польза кроме красоты? Откуда тебе знать, может, каждую ночь я меняю в них слова? Вещи — лишь ваше спасение от страха перед тем, что истинно важно! В раю не было вещей…»

«Ты прав, наверное… Но я люблю вещи, особенно некоторые кажутся живыми. Хотя это самообман… как горько так думать!»

«Еще будет время принять это. Хочешь записать страницу?»

«Да».

Андре взял чистый лист и начал писать, ощущая усиливающийся жар в затылке.

«…Не он тебя сюда привел. Ты бежал от наслаждения, которое считаешь преступным, от своей безумной страсти. Кто внушил ее тебе?

— Нечистый!

— Обычно люди сваливают свои грехи на меня.

— Кто ты?

— Ты знаешь.

— Нет, не может быть!

— Ты просто не хочешь видеть истину, но все-таки знаешь, кто я.

— Если ты тот, кем хочешь казаться, тебе ничего не стоит помочь мне выбраться отсюда!

— Для тебя важнее, чего это будет стоить тебе. Я не хочу помогать.

— Значит, ты не всемогущий…

Дьявол устало усмехнулся этой беспомощной уловке.

— Я хочу посмотреть, как ты будешь мучиться перед смертью, как будешь сожалеть о своих грехах, просить у бога прощения, как будешь ужасаться, что умрешь без покаяния и попадешь в ад. Ты обессилен, твой рассудок помутился от жажды и зноя, перед смертью тебя посетит множество видений, они будут сводить тебя с ума…

— Я сделал много хорошего, и не попаду в ад.

— Ты оправдываешься. Правда — удел людей, бог предпочитает истину.

— Я стремился к истине! Я способен различать добро и зло!

— Кто ты такой чтобы судить об этом?

— Я хорошо знаком с учением Святой церкви.

— Тогда вспомни, кто дал людям вкусить от древа познания добра и зла.

— Будь ты проклят!

— Люди часто проклинают меня, хотя именно я предложил им удивительно быстрый путь к богу, и пойдя этим путем Енох, например, был вознесен на небо, и поверь, он был такой не один. Люди неверно понимают, что им делать. Они думают, что суть в различении добра и зла, но суть в том, что они едины.

— В том, что я умру в мучениях, ты усматриваешь добро для меня? В моих сомнениях, страхе, безумии?

— Это кристаллизация опыта, эти часы стоят многих лет праведной жизни.

— Я боюсь.

— Как и все. Без страха не перейти эту черту.

— Но что за ней, ты знаешь? Скажи! Ответь!

— Там ты встретишься с настоящим собой, собой без маски.

— Неужели это так страшно?

— Хочешь узнать? Я могу показать тебе настоящего тебя еще до смерти.

— Что же ты для этого сделаешь?

— Я перенесу тебя на край пустыни, к людям.

— О, сделай милость! Я буду тебе благодарен! Обещаю…

— Нет, не бери на себя хотя бы это…

Дьявол взял рожок и снова приложил его к губам. Странный многоголосый гул заполнил человека, и он перестал слышать, видеть и чувствовать что-либо.

Когда он открыл глаза, увидел рядом колодец.

Напившись, он огляделся вокруг. Он был в родном городе. Вернувшись домой, он сказал братьям и зятьям, что видел дьявола в пустыне, и те, уже изрядно пьяные, решили отправиться на охоту за врагом. Человек поехал с ними.

Они нашли дьявола спящим на плоском камне и растерзали его, напоив песок темной кровью, они рубили клочки черной плоти, пока те не исчезли как остатки теней под палящим полуденным солнцем.

Говорят, с тех пор дьявол живет в раю».

«Странная притча, — сказал Андре, закончив писать. — Возможно, она скрывает описание какой-нибудь химической реакции».

«Человек живет в мире таких реакций, — был ответ, — и все они управляются нами… и вами, если вы способны осознать это».

Андре вдруг подумал о том, что вся его вернувшаяся прошлая жизнь может быть только мечтой, только фантазией.

«А мои воспоминания? Они — правда? Ответь!»

«Это то, что ты хочешь вспомнить».

«То есть… на самом деле?»

«Все, что ты можешь вспомнить, было. Разве нет?»

«Это ловушка… Я могу вспоминать свои сны, не отдавая себе отчета в том, что это сны…»

«Все лишь уловки, кроме того, что говорит сердце. Ты доверяешь себе?»

«Не знаю…»

«Мне?»

Андре молчал, пытаясь размышлять и чувствуя, как его голову омывает горячим потоком, льющимся сверху. Он вспомнил день, когда они с мамой должны были объявить о пропаже отца. Тогда Андре сидел в его кабинете и внезапно почувствовал это тепло, которое сейчас стало уже привычным. Он нарочно не уходил из реальности, не пытался отрешиться от мыслей, желая проверить все самым тщательным образом. Просто сидел и прислушивался к тому, что происходит в нем. В какой-то момент его затопило слово, оно было теплым и таким огромным, что, казалось, заполняет всю комнату. «Верно». Вот, что это было за слово. Андре не мог понять, к чему его отнести. «Что верно?» — невольно спросил он неясно кого: себя или само это слово. «Все верно, — был ответ. — Сомнения ослабнут, когда сделаешь выбор». Андре казалось, он узнал того, с кем пытался говорить в первый раз, когда отец заставил его сделать это. Но как он мог узнать? Он не видел его. А ощущения тепла в голове — может быть, это испытывают все, кто общается с «Наставниками». Андре не спросил тогда у отца, а теперь было не у кого. Ему казалось, что говорящий благоволит ему, что он также желает для Андре ясности, как и он сам. «Какой выбор?» спросил Андре, и хотя он не закрывал глаз, где-то глубине себя увидел белый свет, в котором сиял Учитель. Казалось, у него лицо Христа и одновременно всех виденных Андре изображений святых. На какое-то время Андре погрузился в сияние, а потом белый свет немного отдалился, и возникло другое видение — силуэт на темной дороге. Неясный, удаляющийся силуэт. Мысли Андре метались между этими двумя, он пытался думать, убеждал себя, что правильным будет выбрать Белого Учителя, но понимал, что сердцем выбирает путника на темной дороге. Устав бороться, он стал смотреть на темный силуэт. Постепенно его заполнил покой, он думал, что лгать глупо, и вдруг почувствовал теплый кивок. Показалось, что путник вдруг обернулся и кивнул ему, но Андре понял, что видит перед собой огромное лицо, даже не видит, а чувствует присутствие и чувствует — тот, кто присутствует, только что кивнул. «Это ты?» спросил Андре. И ощутил его кивок более явно, и понял, что это сам он для себя обозначает мыслью о кивке то чувство согласия, что посылает ему неведомый собеседник. «И я выбрал тебя?» Андре показалось, что возникла улыбка, и он невольно сам улыбнулся. «Ты выбрал себя», услышал он.

Вспоминая это и чувствуя его тепло, он сказал Наставнику.

«Прости. Я верю тебе… Когда я смогу увидеть отца?»

«Надо закончить дела», — был ответ.

_______

Андре вышел из кабинета и пошел вниз, в кухню. Он знал, что Этель там, она опять чем-то брякала, она все делала очень шумно — будто нарочно. Возможно, тишина давила на нее, бывает, что она тяготит людей с неспокойной совестью. Для него же тишина была вином, разлитым в воздухе дома, он наслаждался ею, лишь изредка оттеняя ее приятными звуками, например, игрой на лютне, или шумом воды, а в остальном старался благоговейно охранять ее, как некую защитную оболочку своей жизни.

_______

— Сделай одолжение, присядь, — войдя, сказал он девушке, которая открыла холодильник, собираясь, видимо, что-то готовить. — Я сам все сделаю.

Она послушалась и села за пустой стол.

— У тебя действительно была жена?

— Да.

— Но этот дневник…

— Ты права, это не она писала, но это ее вещь…

Андре принялся за готовку, это помогало сохранять спокойствие.

— Ты готовил для нее? — спросила девушка после нескольких минут молчания.

— Конечно. Она домашние дела не любила… считала неинтересными, зато с удовольствием наблюдала, как это делаю я, — улыбнулся Андре своим воспоминаниям. Теперь он постоянно обкатывал их в сердце, словно морской камешек в розоватой закатной волне. Он посмотрел на кольцо на руке и понял, что еще не вспомнил, как оно появилось. И предвкушая новый теплый глоток жизни, он вздохнул и на секунду прикрыл глаза.

— Что с ней случилось? — тут же услышал он голос Этель.

— Не надо пытаться проникнуть в мою жизнь.

— Хорошо… просто…

— Тебе некуда было идти, и я позволил тебе пожить в моем доме…

— Просто ты вообще не обращаешь на меня внимания, я живу тут как привидение!

— Тебе не кажется, что пора с этим что-то делать? — спросил он, строго взглянув на нее.

Этель задумалась и замолчала. Это было хорошо. Он хотел дать ей подумать до утра, а потом собирался расспросить о ее планах, может, помочь или посоветовать что-то. Он не предполагал, какой вывод сделает она из его слов. После ужина Андре ушел к себе, и лежа в постели при свете ночной лампы разглядывал кольцо на руке. Потом он снял его и увидел то, что было выгравировано внутри, и этот рисунок увел его из сегодняшнего дня в тот вечер, когда кольцо появилось у него.

_______

Сильви за ужином оживленно рассказывала о своей поездке, а мама слушала ее очень внимательно и с легкой тревогой. Андре поглядывал то на одну, то на другую и прятал улыбку за чашкой чая, такого горячего, что при каждом глотке у него появлялся туман в глазах, будто они запотевали как стекла. Это было любимое им детское ощущение, которое почему-то всегда отзывалось внутри какой-то туманной радостью, неуловимой, но светлой и горячей. Он знал, чего боится мама — того, что Сильви, быть может, недостаточно любит его. Мама считала, что все должны любить ее мальчика, меж тем он чаще всего был посмешищем как слишком застенчивый и рассеянный человек. Сам он относился к этому с пониманием, юмором и снисхождением к обидчикам, «мстя» им тем, что знает многое такое, что им никогда не будет известно. Но он знал, что мама болезненно переживает его одиночество. А теперь, возможно, считает, что он достоин лучшего отношения со стороны Сильви.

Когда Андре и Сильви ушли в его комнату, она достала из сумочки маленький футляр. В нем было кольцо. Сильви вытащила его и, взяв руку Андре, надела ему на безымянный палец.

— Андре Бертлен, я беру тебя в мужья!

— Вот так, без предупреждения? — смутился Андре. — Я тоже нашел бы кольцо для тебя.

— Не надо.

— А-а… так, да?

— Да. Тебя это возмущает?

— В общем, нет, — ответил Андре, стараясь скрыть печаль. — Я понимаю… Клянусь любить тебя и хранить тебе верность, быть с тобой в радости и в горе до самой своей смерти… или как там?

— Сойдет!

Сильви поцеловала его.

— Можно я сниму? — спросил Андре.

— Уже?

— Хочу рассмотреть, что там внутри, я мельком видел…

— Да. Думаю, тебе это подходит.

— Виноградная лоза… — тихо сказал он.

— Символ Христа.

— Она многое означает… Спасибо.

— Андре, — вздохнув, начала она, будто хотела сказать что-то неприятное, — с тобой хотят познакомиться мои родители. Я отнекивалась, но они настаивают. Наверное, не стоит сейчас, когда пропал твой отец…

— Ничего… Я с удовольствием…

— Не думаю, — перебила Сильви. — Тебе будет нелегко с ними!

_______

На следующий день они поехали к родителям Сильви. Дорога заняла около трех часов, и Андре наслаждался хорошим днем и близостью Сильви. Он был рассеян и беспечен, пока Сильви не заговорила о предстоящей встрече.

— Пожалуйста, будь спокойным, — попросила она.

— Я вроде обычно… — удивился он.

— Обычно — да, — как всегда перебила она. — Но они… пока настроены очень враждебно, могут шутить, далеко не безобидно, папа может даже оскорбить тебя какой-нибудь колкостью. Прости их. Они расстроены из-за сорвавшейся помолвки…

Андре плавно остановил машину, съехав на обочину.

— Если ты передумал, я пойму… — Сильви в волнении смотрела на него, ожидая его решения.

Он вышел из машины и подошел к ее двери, открыл ее и присел на краешек сиденья рядом с ней.

— Ты любишь меня? — спросил он, взяв ее руку.

— Думаю, да. Прошло еще мало времени, но все, что случилось с нашей встречи, это подтверждает.

— Тогда нам не о чем волноваться, Сильф. Отнесись к этому с легкой душой. Каждый человек строит планы, странно было бы винить кого-то в этом, но мы не можем жить в воздушных замках других, будь это даже самые близкие нам люди. Чтобы быть с тобой, я пойду против всех, если потребуется. И я все выдержу. Понимаю, я не произвожу впечатление сильного человека, но я и не настолько слаб…

— Если что, можешь дать им отпор, они поймут! — улыбнулась Сильви.

— Это не потребуется. Только пообещай, что не станешь защищать меня. Я все объясню им. Главное, чтобы разговор с ними не ранил тебя.

— Спасибо, — шепнула она.

Андре достал из кармана кольцо.

— Я подумал, так будет лучше, — сказал он, надевая ей на палец старинный перстень с изумрудом. — Можешь считать это просто маскировкой…

Они еще долго сидели, обнявшись, в открытой машине, пока какой-то весельчак не посигналил им, проезжая мимо.

_______

Едва Андре познакомился с Мари и Эженом — отцом и матерью Сильви, едва они с Сильви успели присесть на диван напротив кресел, в которых сидели ее родители, как отец Сильви, закуривая, произнес.

— Ну, теперь мне все понятно! Теперь, когда я увидел претендента во всех смыслах более достойного — статного красавца с внушительным достатком, как нельзя лучше подходящего на роль мужа и отца будущих детей, я понимаю, почему ты решила отменить помолвку с Клодом!

— Это хорошо, — ответила Сильви, очевидно, готовясь к новому нападению.

— Мари, ты согласна? Скажи, как женщина, тут есть от чего потерять голову! — продолжил Эжен.

— Как давно вы знаете Сильви? — тоном полицейского спросила Андре мать Сильви, не ответив мужу.

— Мы познакомились пару недель назад, — ответил Андре. — Две недели и три дня.

— Две недели? За это время вы успели разрушить ее помолвку, но вряд ли смогли узнать что-то о ней.

— Вы правы, я знаю о Сильви пока только самое главное, — начал Андре, заставляя себя не спешить и мысленно прося, чтобы ему дали договорить. — То, что она человек смелый и искренний, справедливый и добрый, что она стремится к красоте и истине, что у нее есть призвание, и она любит свою работу и свою семью. Я никогда не встречал такой женщины, как Сильви, быть рядом с ней — огромное счастье, возможно, не заслу…

— А вы вообще многих женщин встречали? — перебил его Эжен.

Наблюдая за этими людьми, слушая их вопросы, Андре решил для себя, что отец Сильви, скорее всего, склонен к самосуду, а мать, видимо, сильно озабочена мнением других. Это был милый маленький зал суда. Отец — судья, мать — присяжные, а они с Сильви на скамье подсудимых. Андре хотелось сыграть адвоката как можно лучше, тем более что никакой вины перед ними он не чувствовал.

— Не многих, — ответил Андре, глядя ему в глаза, — я редко общаюсь с женщинами, кроме родственниц, и я не коллекционирую романтические знакомства, считаю, что есть более достойные занятия для мужчины.

— И чем же вы, например, занимаетесь?

— Я работаю с книгами. Наша семья владеет большой библиотекой редких старинных книг, я снимаю с них копии для переиздания, пишу вступительные…

— Тут не поспоришь, правда, Мари? Одно из самых мужских занятий! А чем увлекаетесь?

— Особо ничем, — пожал плечами Андре, он не собирался врать, не собирался быть удобным для них. — Люблю читать, фотографировать, немного играю на лютне… мне нравится готовить.

— Идеальный вариант! Лучшего и пожелать нельзя, правда? — воскликнул отец Сильви, глядя на свою жену.

Андре было интересно наблюдать, как Эжен, постоянно высказывая критику, ищет поддержки у жены, прекрасно зная, что этим сильно раздражает ее, а мать Сильви сидит напряженно со строгим лицом и даже не смотрит в его сторону. Скорее всего, она считает, что кроме нее о будущем дочери никто не заботится, а муж только паясничает, но не способен повлиять на ситуацию.

— Я не понимаю, что произошло? — вместо ответа спросила Мари, с досадой глядя на дочь. — Клод мог обеспечить тебя, у него были связи, он мог помочь твоей карьере!

Сильви собиралась ответить, но Андре удержал ее, прикоснувшись к ее руке.

— Произошло нечто очень важное. Мы с Сильви случайно встретились, и эта встреча направила наши мысли и наши жизни…

— У кого-то поехала крыша, это заметно, непонятно только с чего, — снова перебил его отец Сильви.

— Пожалуйста, выслушайте меня, выслушайте, не перебивая, — мирно попросил его Андре, снова жестом призывая Сильви к молчанию. — Я понимаю, что в последнее время вы часто думали о будущем вашей дочери, и выстроили себе, вместе или каждый в отдельности, некий образ этого будущего, который вполне соответствует счастливым ожиданиям родителей невесты. Вы жалеете о том, что этот образ разрушен, но разрушен только он, а не само прекрасное будущее вашей дочери. Однако, возможно, от вас ускользнули те сомнения, какие испытывала в отношении своего выбора сама Сильви. Думаю, вы хорошо знаете, что кроме престижа и достатка, для того чтобы счастливо жить вместе необходима та искра, что делает дружбу, уважение, влечение чем-то несоизмеримо большим. Каждый хочет встретить родственную душу, рядом с которой внешние атрибуты благополучной жизни теряют значение. Это и есть то важное, что произошло с нами. Встреча, которая переворачивает жизнь. Но вам не о чем волноваться — мы взрослые люди и отдаем себе отчет в том, что делаем. А что до возможных пересудов по поводу несостоявшейся помолки, думаю, вряд ли они действительно сильно беспокоят вас, ведь смелости и искренности Сильви научилась у вас, и в этом нет сомнений, — закончил Андре глядя в лицо матери Сильви.

— Ух ты! Какое прояснение в башке, словно со священником поговорил! — сострил Эжен, слегка покачав головой и снова закуривая.

— Теперь ты понял, пап? — спросила Сильви, видя, что отец уже не настроен нападать на Андре. — Андре тот, кто способен проливать свет…

— Вы живете вместе? — спросила Мари, перебив дочь, видимо, это была их семейная черта.

Не понятно было, кому адресован ее вопрос, но ответил Андре.

— Да. Когда Сильви не в командировках, она живет у меня. И вы в любой момент можете навестить нас, если захотите. У нас большой дом, есть, где остановиться. И мама будет рада с вами познакомиться… У нас с вами не было возможности увидеться, поэтому я только сейчас прошу у вас руки вашей дочери. Сильви уже дала мне свое согласие…

— А если мы своего не дадим? — с иронией поинтересовался отец Сильви.

— Что ж, тогда, к моему большому сожалению, нам придется обойтись без него, — ответил Андре, мягко улыбнувшись.

— Значит, можно считать, что вы помолвлены? — спросила Мари, глядя как ее дочь нарочно любуется новым кольцом. — А когда вы думаете устроить свадьбу?

— Когда решим, что это необходимо, — опять ответил Андре. — Я обещаю вам сделать все, чтобы ваша дочь была счастлива, пока она хочет быть со мной, а если ее желание изменится, я не буду ни в чем препятствовать ей.

— Уф, что-то я порядком вымотался из-за этого разговора! — заявил Эжен.

Андре покивал. Тот подмигнул ему.

— Ты тоже? Но держался молодцом! Мы тебя недооценили, уж прости!

— Пойдемте за стол! — спохватилась Мари, стараясь казаться спокойной.

— И то правда! — с удовольствием поддакнул ей муж и весело глядя на Андре заявил. — Тебе поесть не помешает! А то у нас тут сквозняки… — дружески поддел он.

Наконец и его жена улыбнулась шутке. А Сильви, хохоча и надувая щеки, стала дуть на Андре, дразня его за худобу «господином Былинкой».

За столом они сидели уже как одна семья — смеялись, шутили, предавались воспоминаниям. Хотя Андре не пил, ему казалось, что у него приятно кружится голова. Большую часть обратной дороги Андре и Сильви весело обсуждали прошедшую встречу, они мчались сквозь мглу с нетерпеливым желанием поскорее оказаться дома и остаться наедине.

_______

Андре снилось, что он связан, что тугая ткань спутывает его руки и плечи, и это ощущение несвободы так раздражало, что он проснулся, резко повернувшись к окну, и вздрогнул от чужого присутствия. Рядом с ним, на его кровати, придавив одеяло, лежала Этель. Увидев, что он открыл глаза, она отдернула руку от его волос.

Андре смотрел на нее, с трудом подавляя негодование. Он так и не смог найти каких-то спокойных слов.

— Как ты смеешь… так вести себя? — сказал он негромко. — Что ты себе возомнила?

— Мне кажется, тебе одиноко, ты растерян, ты грустишь, я хотела помочь тебе…

— Мне не нужна помощь. И ты не собиралась помогать мне. Тебе нужен мужчина, который полюбит тебя. Но я не могу быть этим мужчиной…

— Но ведь нам было хорошо вместе!

— С того вечера многое изменилось, да и если бы не изменилось… Прости, что сам не желая того дал тебе повод на что-то надеяться. Больше это не повторится. Пожалуйста, оставь меня.

Девушка медленно дошла до двери, скользнула взглядом по его постели и вышла.

Когда он оделся и вышел из комнаты, сразу столкнулся с ней в коридоре, словно она караулила его.

— Ты думаешь, что тебе хорошо одному, потому что просто не помнишь, как это — быть с кем-то вместе, — вдруг быстро заговорила она, схватив его за руки. — Ты убежал от своей боли и живешь тут, словно в монастыре, отказываясь признавать, что вокруг твоего дома целый мир, и в нем столько всего! Пытаясь спастись, ты почти сошел с ума. Я знаю… я поняла, что ты потерял память!

Андре, собиравшийся мягко выпроводить ее, от этого натиска потерял терпение.

— Мне не нужна память, — вдруг закричал он на нее, высвободив руки. — Я память! Не нужен внешний мир — я мир! Все во мне! Никто не нужен, для того чтоб быть собой, я говорил тебе это!

— Конечно! Ты любишь только свои книги! — в отчаянии выкрикнула она ему в лицо.

— Не нужны книги! Я перо, я бумага, я книга! Но ты этого никогда не поймешь! Потому что ты и такие как ты — вы только прорехи! Каждый божий день вы разеваете свои желтые клювы и требуете у Космоса: «Дай! Дай!» И чего же вам подавай? Света? Знания? Веры? Нет! Вы желаете лишь сытости и удовлетворения вашей похоти! Но вы никогда не насытитесь, вы — бездна!

Отшатнувшись от нее, Андре прислонился к стене, сжав лоб руками.

— Прости, — сказал он девушке, видя выступившие у нее слезы. — Надо прекратить это. Сейчас я уйду. А ты… поешь и собирайся. Когда я вернусь, отвезу тебя в город.

Не дожидаясь ее ответа, он ушел.

_______

Он шел по кладбищу. Вид надгробных камней всегда умиротворял его, с самого детства. Он любил, когда родители шли сюда и всегда просился с ними. Мама пыталась отговаривать его, но отец улыбаясь говорил «memento mori» и разрешал ему пойти с ними. Андре мог долго бродить здесь, читая надписи на камнях и тут же забывая имена. Он дошел до могилы матери и стоял в задумчивости, разглядывая ее камень и соседние старинные надгробия. «Что случилось, мама? Расскажи мне», попросил он. Он присел на скамью и постарался вспомнить день ее смерти. Он ждал привычных ощущений и вскоре они нахлынули мощной горячей волной. Заломило голову, заболела переносица, будто переполненная кровью, набухли горячими ядрами глаза. Он увидел, как мама моет посуду, и как Рене Ринардо звонит в дверь. Рядом с ним стоит еще один мужчина, его Андре узнал, это был будущий муж Сильви. Мама открывает им. Рене улыбается, говорит, что он школьный друг Андре, а его спутник тоже учился с ними. Мама пропускает их в дом. Они беседуют на кухне. Тот, второй, спрашивает об отце Андре. Мама отвечает, что он пропал без вести. Гости хотят подождать Андре. Мама наливает им чай и уходит в свою комнату — выключить телевизор. Рене остается в кухне, его спутник идет вслед за мамой. Она оборачивается, вздрагивает, видя, что он зашел. Он закрывает дверь. «Не нужно врать, мадам Бертлен, лучше скажите, где находится ваш муж!» — «Я бы очень хотела это знать! А вам не следует так разговаривать со мной. Уходите!» Он подходит ближе, хватает ее за плечи: «Скажите, как мне его найти! Не то вам несдобровать!» — «Прекратите! Сейчас вернется мой сын и вызовет полицию!» — «Отвечай, где Дидье Бертлен, глупая старуха!» Он вытаскивает револьвер, она выворачивается, он бьет ее по затылку и мама падает навзничь. Чертыхнувшись, он выходит из комнаты, зовет Рене, тот поспешно выливает чашки и кладет в раковину, где осталась недомытая посуда, они покидают дом…

Андре с трудом встает и бредет обратно. «Почему вы не защитили ее? Почему вы позволили ее убить?» «У каждого своя судьба, — услышал он в ответ, — даже у тех, кто тебе дорог».

______

Андре вошел в дом, и хотел было пройти в мамину комнату, но услышал, что Этель плачет. Он заглянул к ней, постоял немного в дверях.

— Ничего не поделаешь, — тихо сказал он.

Она обернулась, подошла к нему, стараясь унять слезы.

— Ты встретишь кого-то… — Он старался говорить с ней ласково. Она впилась в него взглядом, он посмотрел ей в глаза, и в переливах серого цвета, в широких зрачках, в которых отражалось его лицо, он увидел то, что она не сказала ему.

_______

Несколько человек в масках входят в дом, один из них отдает приказания, а остальные расходятся по комнатам и начинают искать, открывая шкафы, сбрасывая с полок книги. Она прячется на кухне.

Он прижал ее голову к своей груди. Ему уже не нужно было смотреть, он закрыл глаза, но продолжал видеть и слышать то, что было в ней.

— Книги должны быть в каком-то особом месте, — крикнул тот, кто возглавлял людей, — ищите тайники, сейфы, шкафы с двойными стенками.

Девушка, осторожно пробралась к выходу из кухни, входная дверь оставалась открытой, она сняла туфли и сунула их за пазуху, крадучись вышла в коридор.

— Ух ты! — услышала она за спиной. — Не подумал бы, что у отшельника живет такая кошечка! — Человек в маске схватил ее за руку. — Ну что, киска, расскажи, как вы тут развлекаетесь, или может, лучше покажешь?

— Не смейте меня трогать! Мне нужно идти! Отпустите меня!

— Не торопись! — он скрутил ей руки и втащил девушку в комнату Андре. — Мы славно проведем время!

Она заревела в голос, обхватив его, вжавшись, словно пытаясь спастись от боли и ужаса. «Кто?» — мысленно спросил он ее и все вокруг. «Кто?!»

В маске ему трудно было дышать, последние яростные движения требовали глубокого вдоха, и он сдвинул маску на лоб. Красное лицо, с оскаленным ртом, еще несколько раз качнулось у нее перед глазами, и запрокинулось назад.

Сверху послышался возглас:

— Эмери! Нашли! Мы нашли тайник.

— Сейчас! — крикнул он в ответ и снова опустил на лицо маску.

Он знал, что книгу им украсть не удалось. Знал, что один из них вдруг упал без сознания, а другие отказались прикасаться к книгам, что у Эмери началась паническая атака, сильно напугавшая его, и они ушли ни с чем. Значит, вот кто послал к нему Рене. Эмери, так его зовут… Снова Эмери — человек, за которого вышла Сильви, человек, убивший его маму… Теперь самое время узнать о нем, решил Андре, узнать о его слабых местах.

Конец ознакомительного фрагмента.