Маленький человек

— А где билет? Деньги вы взяли, а билета не дали.

Сергей вздрогнул.

— Простите, да, да, сейчас. — Он покрутил катушку на жестяном стержне и неловко оторвал билет.

Трамвай повизгивал на поворотах, кондуктор Сергей поднял воротник старенького полушубка. В вагоне было холодно и сыро. Он пребывал в задумчивости и мало обращал внимания на входящих и выходящих людей. Сейчас он вообще находился очень далеко от неуютного вагона с заиндевелыми окнами.

Перед взором Сергея стоял большой актовый зал института, в котором проходили заседания Ученого Совета. Он постоянно вспоминал последнее заседание, которое перевернуло всю его жизнь. А жизнь эта хоть и не была богата на события, но текла в спокойном русле и нравилась Сергею своей устойчивостью. Все, наверно, так бы и продолжалось, если бы не его тайная мечта.

Сергей был уже немолод, но продолжал пребывать в институте, в котором проработал всю жизнь, простым научным сотрудником. В молодости, как и все, бредил научными открытиями, Нобелевскими премиями, но гениальные идеи так и не посетили его, и постепенно он смирился с жизнью рядового сотрудника — небогатой, зато покойной и неспешной.

Сергей не являлся членом Ученого совета, однако всегда посещал его заседания. В актовом зале ему нравилось все, но особенно кресла, обитые зеленым сукном, и трибуна с микрофоном. Сергей не имел права принимать участие в голосовании Совета, но выступать, как член коллектива института, в принципе, мог. В первую очередь слово, конечно, давали маститым членам, но где-нибудь в конце могли затесаться и другие.

И вот с давних пор в душе Сергея поселилась мечта: как-нибудь, когда-нибудь, по какому угодно поводу, но обязательно выступить в этом величественном помещении, среди таких уважаемых людей. Шло время, а повод так и не подворачивался. По науке ничего нового он сообщить не мог, а в хозяйственных вопросах и вовсе не разбирался. Всякий раз он как завороженный смотрел на микрофон, и воображение рисовало его, произносящего пламенную речь — умную и своевременную.

В тот недоброй памяти день Ученый совет был необычным, не рядовым. Актовый зал еще задолго до начала заседания оказался заполнен. В проходах между креслами толпились как маститые профессора, так и лаборанты и уборщицы. Пришли даже рабочие из мастерских. Тревожный гул наполнял пространство — казалось, что находишься в салоне набирающего высоту самолета.

Повод и впрямь был серьезный. Никто не знал точно, но ходили слухи, что может произойти отречение старого директора и назначение нового.

Сергей тоже начал волноваться. Искорки предвкушения чего-то необычного, тревожного, как маленькие молнии разбежались по всему телу и стали покалывать каждую клеточку сознания. Он вертел головой, прислушивался, но ничего не мог понять.

Заседание началось. На трибуну вышел директор. Вид у него был скверный. Он не был похож сам на себя. Всклокоченные волосы, обострившиеся морщины. Однако старому, опытному волку удалось взять себя в руки. Ровным голосом он рассказал о достижениях института, которые случились при его руководстве. О том, каких бы вершин достиг институт, если бы ему до конца удалось осуществить свои замыслы. Но… Но оказывается, сменилось в Москве руководство — правительство внезапно потребовало омоложения руководящего состава. Короче говоря, вот тебе, бабушка (вернее, дедушка), и Юрьев день.

Сергею очень понравился доклад директора. Он взволновал его до глубины души, впрочем, как и вся внезапность и значительность происходящего.

На прощание директору хотелось послушать, что думают сотрудники о годах его правления. И он предложил слово желающим. Зал молчал. Директор вторично воззвал к залу. Все молчали. «Ну, нет так нет», — вконец расстроенным голосом произнес он.

Вдруг Сергей высоко вскинул руку и в следующее мгновение, одергивая куцый пиджачок, ринулся к микрофону. Он не знал, что именно будет говорить. Да это было и неважно. Сергей чувствовал, что сбывается его главная мечта — наконец он выступит в актовом зале перед всем большим Ученым советом.

Речь Сергея, хоть подчас и была сбивчивой, но зато воистину пламенной. Не скупясь на красочные эпитеты и метафоры, он описывал годы правления директора как самые плодотворные в истории института. Получалось так, что ни до, ни после его правления ничего хорошего не было и, конечно, быть уже не может, лишь прозябание и захирение. Сам же директор в речи Сергея предстал этаким былинным героем — мудрым и бескорыстным, готовым ради распоследней уборщицы пожертвовать всеми личными благами жизни.

В зале воцарилась глубокая тишина. Оторопели не только видавшие виды академики и профессора, но и сам директор. На такую речь он явно не рассчитывал. А Сергей, словно по мановению волшебной палочки вдруг превратившийся в истинного поэта, уже не мог остановиться, чуть притормозить. Поэтому не мог он заметить неприязненный взгляд человека, находящегося в президиуме, — человека, который шел на смену старому директору. А тот лишь покачивал головой и едва заметно усмехался.

Закончив речь, Сергей с победоносным видом, непривычно выпятив грудь, направился через весь зал к своему креслу.

Столь желанное выступление состоялось. Мечта Сергея сбылась.

Сразу после заседания, да и на следующий день, он оказался в центре внимания. Коллеги, которые раньше рассеянно кивали при встрече, теперь сами подходили к нему. «Ну ты, брат, и выдал! Вот только если бы ты это раньше сказал, пока директор был в силе, поимел бы лабораторию. А так запоздал маленько. И чего тебя прорвало?» — после таких слов, его, как правило, снисходительно похлопывали по плечу и добавляли: «Держись, брат». Сергей не замечал насмешливости тона и пребывал на вершине блаженства. За всю свою долгую научную жизнь судьба ни разу не предоставила ему шанса оказаться в центре всеобщего внимания. Теперь же он со всеми раскланивался, беспрестанно кивал головой, на шутки отвечал шутками. И только раз его смутили слова старого, уважаемого и обычно молчаливого профессора, которые он произнес будто бы и не в адрес Сергея, а в пространство: «Знаете, за всю свою историю человечество так и не выдумало более беспроигрышной линии поведения, чем молчание». В первый момент Сергея несколько озадачило такое высказывание, но он быстро отмахнулся от него. «Глупости говорит старик, а как же, например, мое выступление? Всех всколыхнуло, все только о нем и говорят. А промолчал бы я…» Сергей с легким сердцем тут же забыл о пожилом профессоре.

Спустя три месяца новый директор провел реорганизацию института и на вполне законных с юридической точки зрения основаниях провел сокращение штатов. В своем отделе первым уволенным оказался Сергей.

Какая-то совсем маленького росточка старушка теребила рукав его полушубка. Сергей очнулся.

— Вы не поможете приложить мою карточку к валидатору, а то мне не дотянуться?

Трамвай, покачиваясь и поскрипывая, летел по кругу. По заколдованному кругу.