Тест на безопасность

Стерхов прищурился, поглядел поверх кружки на завтракавших фестстеперов.

— Что ж, еще одну ночь пережили, — сказал он, вздохнув. В глазах загорелись бесовские искорки. — Скажите спасибо Саливанову и Зориной, которые самоотверженно охраняли наш сон, пожертвовав своим.

Яна залилась румянцем. Саливанов смущенно закашлялся. Остальные непонимающе переглянулись.

После завтрака начали собираться в дорогу. Роланский все время опасливо косился на Лилю. Один раз ему даже показалось, что она подмигнула с леденящим душу, демоническим лукавством, характерным для сумасшедших.

Вероника и Яна поднялись по утесу к ручью, чтобы умыться.

— А к чему это босс говорил про тебя и доктора? — спросила Матвеева, подставляя ладони под холодные струи. Зорина загадочно улыбнулась и пожала плечами. Так и не ответив, она достала из нагрудного кармана контейнер размером со спичечный коробок.

— Эй, это же мои чистильщики зубов! — воскликнула Вероника. — Видишь — инициалы В. М.

— Извини, я сегодня какая-то рассеянная, — Яна возвратила вещь хозяйке и вздохнула, — Придется возвращаться…

Матвеева отбросила назад толстую иссиня — черную косу, осторожно открыла крышку контейнера. Внутри находилось множество минироботов — малюсеньких серебристых шариков, которые мгновенно перескочили на съемную пластину крышки. Вероника поднесла ее ко рту — чистильщики покатились по зубам и деснам, активно работая микрощетками и выделяя специальное пенообразующее вещество.

Об окончании чистки ротовой полости возвестил короткий звуковой сигнал. Девушка вновь поднесла съемную пластинку ко рту, и когда все шарики перескочили, вернула их в контейнер.

Между тем Яна спустилась с утеса и поспешила обратно к палаткам. Она прыгала с одного листа-подушки на другой, досадуя на свою рассеянность.

Рассеянность…

Убийц ее родных нашли через неделю. Совершенно случайно.

В ночном клубе бдительный охранник решил проверить документы двух подвыпивших парней. Оказалось, что они несовершеннолетние. На просьбу покинуть заведение молодые люди ответили грубой бранью и угрозами, в связи с чем, были доставлены в отделение полиции.

По базе данных пробили отпечатки. Оказалось, что они фигурируют в деле об убийстве семьи Зориных — идентичные отпечатки были найдены на предметах мебели и дверной ручке. Кроме того, в кармане одного из парней нашли ключ от квартиры, где произошла трагедия…

— Как ты считаешь, ты рассеянная? — спрашивает следователь, потирая намечающуюся лысину, — Как часто ты теряешь ключи от квартиры?

— Я еще ни разу не теряла ключ…

Яна почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Через секунду она лежала на дне узкой ямы, глубина которой составляла не менее трех метров. В разные стороны ответвлялись подземные ходы.

«Да это же нора тех симпатичных пушистиков, — подумала девушка, — Ну нарыли!»

— Эй, ты цела? — раздался сверху голос Саливанова. Яна задрала голову — доктор и начальник экспедиции склонились над ямой.

— Как видишь, — заулыбалась девушка, — Очень хочется наверх. Вытащите меня?

— Спрашиваешь! Разве Саливанов тебя здесь бросит? — ответил Сергей, — Кто ж тогда будет его по ночам развлекать? Правда, есть еще блондинка…

Пока Стерхов иронизировал, доктор успел притащить моток веревки.

— Сейчас я тебя вытащу! — бодро крикнул он. Но вот незадача — веревка запуталась и завязалась в крепкий узел. Улыбка рыцаря-победителя сошла с лица Романа.

Яна услышала топот и попискивание. Меховые «шары» гурьбой выползли из подземных ходов и окружили девушку. Их небольшие блестящие глазки с любопытством разглядывали ее.

Она с беспокойством посмотрела наверх — мужчины возились с веревкой.

— Да чтоб ее…, — ругался Стерхов.

— Хорошие хомячки, хорошие, — ласково приговаривала Яна, прижимаясь к стене, — вы ведь меня не тронете…

В тот момент, когда веревка распуталась, один из зверей словно разорвался пополам, превратившись в огромную красную пасть, из которой высовывались вставленные друг в друга несколько пар челюстей. Чудовище издало страшный рык. Девушка отчаянно завизжала.

Саливанов кинул конец веревки в яму, но животные, один за другим превращавшиеся в монстров, отрезали путь к спасению.

Начальник экспедиции щелкнул зажигалкой и поджег предусмотрительно захваченный факел.

— Держи! — крикнул он перепуганной до смерти Яне, кидая горящий факел.

Девушка поймала и начала им размахивать перед разверзшимися, истекающими слюной челюстями.

Монстры, рыча, попятились. Зорина бросила факел в пасть одного из чудовищ, подпрыгнула, схватилась за веревку. Стерхов и Саливанов быстро поднимали Яну наверх. Прямо у ее ног щелкали челюсти.

— Убирайтесь к черту, злобные уроды! — орала Яна, отбиваясь берцами.

Наконец, она оказалась на поверхности. Саливанов гладил девушку по растрепавшимся волосам.

— Все уже позади, ты в безопасности, — ласково приговаривал он.

— Пушистики, пушистики…, — передразнил Яну начальник экспедиции, — Сваливаем отсюда, господа!

Они шли уже три часа. Вместо прозрачных деревьев теперь все чаще попадались растения, представляющие собой белые трубки с нитевидными оранжевыми ветвями на верхушке.

Каждая трубка, диаметром около десяти сантиметров и высотой около двух метров, состояла из отдельных сегментов, края которых были зазубрены и окрашены в оранжевый цвет.

— Очень напоминает наши хвощи, — сказала Зорина и постучала по нескольким стволам, — похоже, они полые.

В холодных зеленых глазах девушки зажегся профессиональный интерес.

Менялась и почва. Она становилась более сухой и рассыпчатой. Поверхность грунта покрывали голубые розетки жесткой глянцевитой травы.

С каждым метром плотность растений увеличивалась. Лиля зацепилась ногой за один из белых стволов, потеряла равновесие и налетела на идущую рядом Матвееву.

— Смотри под ноги! — огрызнулась геолог.

— Я же не нарочно, — жалобно промолвила блондинка.

Фестстеперы уже с трудом продирались между частоколом стеблей-трубок.

— Да простит меня Экологический Союз, но иначе нам не пройти, — с этими словами Стерхов вытащил мачете и начал прорубать дорогу.

Зорина наклонилась к куску срезанной трубки и взяла для исследования каплю мутного сока, выделившегося на оранжевом ободке.

Саливанов и Матвеева достали свои ножи и вместе с начальником принялись расчищать путь.

— Осторожно! — закричала Яна, — В клеточном соке нервнопаралитические веще…

Она не успела окончить фразу — сегменты начали последовательно отделяться от трубок, «выстреливали» вверх и, описав в воздухе крутую дугу, вонзались в землю острыми зубцами. Попав в грунт, они тут же прорастали и моментально достигали двухметровой длины. Так же стремительно восстанавливались и срубленные растения.

— Щиты! — рявкнул Стерхов.

Члены экспедиции, не медля, отстегнули защитные экраны от рюкзаков. И вовремя. Уже через пару секунд на них обрушился град «стрел» — сегментов с отравленными зазубринами.

Оторвавшиеся сегменты с глухим стуком ударялись о щиты и отскакивали в сторону.

В суматохе никто не вспомнил, что у Лили нет защитной экипировки. Она заслонялась руками. Два зазубренных стебля вонзились девушке в плечо. Она вскрикнула и повалилась ничком на землю.

Спохватившись, начальник экспедиции кинулся к ней, чтобы прикрыть своим щитом, но в этом уже не было надобности. Обстрел прекратился.

Блондинка начала выть и кататься по земле. Все тело девушки сотрясали судороги.

Веронике стало жаль бедняжку. Она уже раскаивалась за свое предвзятое отношение.

Роланский смотрел на мучения Лили и не мог сдержать злорадную усмешку.

— Бог шельму метит, — едва слышно произнес он.

Подоспевший Саливанов сунул тряпку ей в рот.

— Чтоб язык собственный не откусила, — пояснил он. Затем осторожно вытащил «стрелы», один за другим сделал несколько уколов.

Судороги прекратились, но тело девушки словно окаменело. Неподвижные глаза смотрели в одну точку.

И тут воспоминания вырвали Саливанова из реальности.

Небольшой кабинет, серая фактурная штукатурка на стенах. Перед ним — экран. Сзади стоит следователь, грузный мужчина с узкой щеточкой усов. Одной рукой следователь опирается на стол, другой на спинку стула, на котором сидит Саливанов.

На экране — кадры последствий террористического акта на Луне. Бешеные собаки загрызают своих хозяев, стаи бешеных ворон выклевывают глаза случайным прохожим; люди, зараженные вирусом бешенства XQ, крушат все вокруг, нападают друг на друга — это острая стадия.

А на следующих кадрах полностью и частично парализованные жители колонии: они лежат на тротуарах, посреди проезжей части, в магазинах, кафе. Кто-то пытается подняться, но снова падает. Из открытых ртов вытекает белая пена, в глазах животный ужас. Это уже последняя стадия. Дальше — смерть. Тысячи трупов и тысячи тех, кто станет трупом в ближайшее время.

Он чувствует на шее горячее, несвежее дыхание следователя.

— Как вы считаете, доктор, человек виновный в этом ужасе должен понести наказание?

— Безусловно.

— Вы знали, что ваш напарник приходил в лабораторию в воскресенье? Он находился там один…

Еще бы не знать! Накануне он сам предложил Томилину поработать сверхурочно. Они должны были высчитать показатели вирулентности и сдать отчет в понедельник.

Но в субботу вечером Саливанов позвонил и сообщил, что не сможет придти — сестра попала в больницу.

— Ты никогда не рассказывал о сестре, — удивился Томилин.

— А ты не спрашивал. Следующий отчет беру на себя.

— Ловлю на слове, дружище…

— А вы знали, — продолжает следователь, дыша прямо в ухо, — что вашему напарнику несколько раз звонили с номера, числящегося за «Свободными Братьями»?

— Она умерла? — хриплый голос Стерхова вернул доктора к действительности.

— Нет, насколько я понимаю, ее парализовало, — поспешно ответил тот, — Предполагаю, что временно. Введенный препарат должен нейтрализовать токсины.

Начальник экспедиции огляделся. Стволы — трубки сомкнулись так плотно, что и просветов не осталось. Теперь фестстеперов окружала плотная бело-оранжевая стена.

— Возможно, эти растения обладают коллективным разумом, — предположила Яна, — они передают друг другу сигнал об опасности. При повреждении тканей, в клеточный сок выделяются какие-то летучие вещества, они улавливаются рецептарами соседних особей. В ответ на уничтожение растения реагируют увеличением численности популяции…

— Проще говоря, чем больше их вырубаешь, тем больше они разрастаются, — пояснил Саливанов.

— Да, мы в этом уже убедились, — буркнул Стерхов.

— Как же тогда выбираться из этой клетки? — спросила Матвеева. Она с тоской думала, что лучше бы эта планета была безжизненной. Тогда бы они спокойно добрались до залежей руды. Просто шли бы и шли по мертвой земле. А тут какая-то игра на выживания. Только люди умирают по-настоящему. А ее ждут дети…

— Есть один вариант…, — начальник прищурился. — Можно скосить этот «бамбук» лазером. На срезах не будет сока, а значит и летучие вещества не попадут в воздух и цепная реакция не последует. У Саливанова есть лазерный скальпель, у Матвеевой — лазерный нагреватель.

Вероника посмотрела на него с невольным восхищением, но тут же спохватилась и строго напомнила:

— Вы прекрасно знаете, что лазер можно использовать только в исследовательских целях. Мы же подписали договор!

Стерхов даже не удостоил ее взглядом.

— Роланский, оказывается, ваше мозговое окостенение заразно. Матвеева, деточка, а кто сказал, что это не исследования? Мы просто сделаем макросрез, увеличим, так сказать, статистическую выборку…

На заросшем щетиной лице проводника появилась наглая усмешка.

Доктор, молча, достал из рюкзака лазерный скальпель и протянул начальнику экспедиции.

Матвеева тяжело вздохнула и последовала его примеру.

Теперь оставалось дождаться, когда Лиля придет в себя и сможет самостоятельно передвигаться. Стерхов уселся на рюкзак, вынул из кармана спецкостюма свои любимые галеты.

— У вас есть замечательная возможность заняться изучением окружающей среды. Чем больше информации мы предоставим в Управление, тем больше будет прибавка к базовому гонорару.

Роланский, ворча что-то про чокнутых и превратности судьбы, сделал несколько фотоотпечатков, Вероника Матвеева запасалась образцами почвы, Яна Зорина погрузилась в изучение растительных тканей. Саливанов «колдовал» над Лилей: измерял пульс и давление, делал экспресс-анализы, какие-то инъекции.

Пострадавшая девушка тяжело дышала, кожа пожелтела.

— Кажется, я сделал все возможное, — вздохнул доктор, — но у нее сильно поражена печень, вряд ли в этих условиях…

— Она для нас — только обуза, — перебил, подошедший юрист, — мало того, что это девица социально опасна, так еще и приходится возиться с ней, задерживаться.

— Предлагаешь бросить девчонку в лесу?! — разозлился Саливанов, выпрямляясь во весь рост, — это все равно, что усыновить ребенка, а потом вернуть его обратно.

— Это лучше, чем испортить себе всю жизнь.

— Да ты…да ты…, — доктор никак не мог подобрать нужное выражение. Коротким прямым ударом в челюсть, он уложил Роланского в заросли бело-оранжевых трубок, — Бездушный сукин сын!

— Ты за это еще ответишь! — прошипел юрист.

При падении он повредил хрупкий ствол одного из растений — на фестстеперов вновь обрушился град зазубренных сегментов. Правда, он сильно уступал предыдущему.

Несколько ядовитых «стрел» вонзились в грунт буквально в паре сантиметрах от ног Саливанова.

— Вам что жить надоело, придурки?! — рявкнул Стерхов.

— Извините, босс, — громы и молнии померкли в глазах доктора, — но этот урод…

Он осекся на полуслове — Лиля открыла глаза. Лицо Саливанова мгновенно преобразилось — от гнева не осталось и следа:

— Попробуй, пошевелить пальцами… Получается, молодчина!

Уже через пятнадцать минут хрупкая златовласка могла сидеть, а через полчаса чувствительность вернулась и к ее ногам.

Начальник экспедиции с сомнением посмотрел на девушку.

— Идти-то сможешь?

Она сделала несколько неуверенных шагов.

— Ноги ватные. Но ничего, расхожусь.

— Я помогу, — вызвалась Матвеева.

Стерхов и Саливанов встали плечом к плечу. В одной руке каждый держал лазерный нож, в другой щит (на всякий случай).

— Раз, два, три, пошли! — скомандовал начальник и оба мужчины двинулись в гущу ядовитых зарослей, срезая десятки полых трубок. Остальные члены экспедиции поспешно следовали по образовавшемуся проходу. Вероника поддерживала Лилю. Вырубленный туннель зарастал прямо на глазах, но никакой защитной реакции у растений не последовало. Гипотеза Стерхова нашла подтверждение.

Через некоторое время фестстеперы с радостью заметили, что лес редеет.

Саливанов поравнялся с Зориной.

— А ты показал себя героем, — лучезарно улыбаясь, сказала она.

— Никакого геройства — вынужденные обстоятельства, — скромно ответил Роман. Но было заметно, что он польщен.

— До чего же все-таки скользкий и мерзкий тип этот Роланский, — понизив голос, продолжала девушка, — лучше бы его парализовало или совсем убило ядом.

Саливанов присвистнул.

— А ты жесткая девочка. Тебе, что его совсем не жалко? Он же тоже человек.

— Такие люди как сорняки, только засоряют планету.

— Осталось потерпеть три дня, и ты его больше не увидишь.

— И тебя, наверное, тоже? — спросила Зорина, заглядывая в блестящие, маслянистые глаза доктора.

— Это почему?

— Мы живем в разных городах. У нас разный образ жизни. Ты весь такой респектабельный. Наверное, владеешь частной клиникой или что-нибудь в этом роде. По выходным обедаешь в ресторане, почитывая новости, неспешно прогуливаешься с женой и детьми…

— Очень интересная история, — перебил Роман, улыбаясь — но не совсем про меня. Частной клиникой я не владею, хотя довольно заметная величина в своей области, жены и детей у меня тоже нет. В ресторанах я иногда обедаю, это точно. А свободное время провожу на теннисном корте. А ты, как проводишь досуг?

— Днем болтаюсь в торговых центрах, вечером зависаю в клубах, — беспечно ответила Зорина, царапая льдинками зеленых глаз.

— Тоже неплохо.

Заросли бело-оранжевых трубок неожиданно закончились. Фестстеперы оказались на краю обрыва, почти вертикально уходящего вниз.

— Да здесь высота полкилометра! — воскликнула Зорина.

Вся группа застыла, затаив дыхание.

Далеко внизу раскинулась долина, поражавшая яркими контрастными красками. Фиолетовые полосы перемежались желтыми островками; розовый, голубой, белый лежали причудливыми разводами. На горизонте спящим драконом изогнулся горный хребет, охраняя бриллиантовое ожерелье озер. Небо цвета бутылочного стекла припорошила легкая серебристая дымка.

— Готовьте альпинистское снаряжение, — невозмутимо приказал Стерхов.

Фестстеперы зароптали, но подчинились — начали распаковывать рюкзаки. Все, кроме Вероники. Бледная, дрожащая, она тяжело опустилась на землю.

— В чем дело, Матвеева? — с едва заметным раздражением спросил начальник экспедиции.

— Я туда не полезу. Я боюсь высоты, — с трудом выдавила из себя девушка.

— Бросай эти бабские выходки! Здесь тебе не институт благородных девиц.

— Мне страшно. Я не могу, — большие карие глаза Матвеевой наполнились слезами.

— Вставай и привязывай страховку!

— Я не могу…

— А я сказал — можешь! — рявкнул Стерхов.

Безмолвно обливаясь слезами и пошатываясь, девушка поднялась.

Группа начала спуск. Очень медленно, осторожно, метр за метром они перемещались по отвесной стене. Любая оплошность могла стоить жизни.

— Будь проклят тот день, когда я согласился на эту чертову экспедицию! — причитал Роланский.

Матвеева спускалась, не помня себя от страха. Все тело покрылось холодным потом, окаменевшие мышцы не слушались.

Геолог начала переставлять скальный крюк, мелкие камни посыпались вниз. Какая-то неведомая сила заставила девушку проводить их взглядом.

Голова закружилась, сердце сжалось и замерло, пальцы онемели. Крюк соскочил, Вероника сорвалась вниз, обдирая ноги, и беспомощно повисла на страховочном тросе.

Все расплылось перед глазами.

Настойчивый стук в стену. Вероника высвобождается из объятий очередного ухажера, голубоглазого рослого блондина.

— Иди ко мне, не останавливайся, — шепчет он.

Но стук снова повторяется. Девушка вскакивает, накидывает халат, прикрывая шелком пышные формы. Блондин издает разочарованный стон.

Вероника резко открывает дверь в соседнюю комнату. Здесь лежит бабушка — инсульт приковал ее к кровати.

— Ну, что на этот раз? — зло спрашивает девушка, — Я уже приносила тебе воду раз десять, раз десять разогревала кашу, меняла простыни, проветривала… Что еще?! Когда ты оставишь меня в покое?!

Глаза старухи наполняются слезами. Она пытается что-то сказать, но из перекошенного рта вырываются лишь нечленораздельные звуки.

Как же она осунулась! Как постарела!

Вероники становится стыдно. Она садится на край постели, гладит сморщенные бабушкины руки.

— Ну прости меня, прости…

— Эй, Матвеева! Чего висишь как висельник? — закричал Стерхов.

Он пригляделся. Крюк, к которому был привязан страховочный трос Вероники, еле держался в углублении. Еще пару минут и он не выдержит тела девушки.