Удивительные истории об Антарктике самой разной. Кто открыл и освоил Южный континент

Описанию путешествия под командой Фаддея

Беллинсгаузена и многих сопутствующих обстоятельств посвящена книга, с немалым трудом изданная только в 1831 году тиражом 600 экземпляров. Эта книга представляет собой несколько переработанные и дурно отредактированные издателем дневники самого Беллинсгаузена, написананные им в ходе того эпохального путешествия, о чем и говорит сам ее заголовок:

«Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 20 и 21 годов, совершенные на шлюпах „Востоке“ и „Мирном“, под начальством капитана БЕЛЛИНСГАУЗЕНА, командира шлюпа „Восток“. Шлюпом „Мирным“ начальствовал лейтенант ЛАЗАРЕВ».

Итак, руководителем Первой русской антарктической экспедиции был назначен капитан-лейтенант Фаддей Беллинсгаузен. Какая-то не совсем русская фамилия, не правда ли? И действительно, Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллинсгаузен, со временем ставший Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном — балтийский немец, происходящий из остзейского дворянского рода Беллинсгаузенов. Остзее — это по-немецки «восточное море», то есть Балтика, а оказались остзейские немцы в Российской Империи еще в XVIII веке после заключения Ништадского мира, означавшего окончание Северной войны между Россией и Швецией. Остзейские немцы составили значительную часть русского дворянства, особенно много среди них было морских офицеров. Русские немцы, и не только родившиеся в Прибалтике, достойны отдельного разговора.

Связанные теснейшими историческими, культурными и даже просто кровными узами (вспомним хотя бы чистую немку из Северной Германии, императрицу Екатерину II), русские и немцы дважды воевали в самых кровавых из войн. А ведь первое из поселений «немых», не говорящих по-русски иностранцев было организовано Иваном Грозным еще в XVI веке в устье Яузы для пленных иноземцев — обратите внимание, это было именно поселение, Старонемецкая слобода, а отнюдь не концлагерь в Сибири. О значении для России петровских реформ, во многом подсказанных ему Францем Лефортом и другими жителями Немецкой слободы, известно каждому, кто хоть раз бывал в Петербурге или читал Александра Пушкина. И хоть центр «немецкой» жизни переместился в новую столицу, немецкая колония в Москве в XVIII веке даже расширилась. Способствовали этому и широкие династические связи Романовых с германскими монархическими домами.

Следующий век можно считать расцветом московской немецкой общины, давшей России, например, создателя «старого» Храма Христа Спасителя, архитектора Константина Тона. И если уж говорить об архитектуре, то невозможно не упомянуть Франца (Федора) Осиповича Шехтеля, построившего Ярославский вокзал, МХАТ, «Боярский двор» (здание бывшего ЦК КПСС, а ныне администрации президента) и несколько десятков особняков, доходных домов и прочих сооружений, превративших Москву в столицу стиля «модерн».

Немцев в Москве до революции жило 30 тысяч. Это была вторая после русских национальность — удивительно, их было больше, чем татар, евреев или украинцев! Конечно, это была не самая большая колония в России, в Поволжье жило более миллиона немцев, очень много — в Прибалтике. Родившийся там Карл Карлович Клаус работал в Казани и открыл один из платиновых металлов, который назвал в честь своей второй родины рутением (от латинского названия России). Россия и была его отечеством, а остзейские немцы были едва ли не более русскими, чем уроженцы Вологды или Курска, а уж сколько они сделали для своего «второго» Отечества! Генерал-фельдмаршал Барклай-де-Толли, открыватель Антарктиды Фаддей Беллинсгаузен, генерал Петр Врангель и мореплаватель Фердинанд Врангель, мореплаватель и исследователь Аляски Отто Коцебу, трагически погибший арктический путешественник Эдуард Толль и еще десятки блестящих имен.

И наконец, самый, пожалуй, интересный «немец» — Сергей Юльевич Витте, происходивший тоже из остзейских немцев, но только по отцовской линии, мать его была русской женщиной из известной дворянской семьи. До своей смерти в 1915 году Сергей Витте успел побывать министром путей сообщения, министром финансов, председателем Комитета министров, председателем Совета министров. Провел блестящую денежную реформу, за счет иностранных инвестиций резко ускорил строительство Транссибирской магистрали и даже договорился с китайцами о проведении дороги до Владивостока через Манчжурию (будущая КВЖД). Ввел винную монополию, улучшил положение рабочих и особенно — крестьян, добившись разрешения выхода их из первобытной «общины». Сумел договориться с Японией о мире после войны 1904—1905 годов на нетяжелых для России условиях, и главное, был фактическим автором знаменитого манифеста 17 октября 1905 года, предполагавшего перехода России к конституционной монархии. Предвосхитил реформы Столыпина, но с 1906 года ушел в отставку вследствие конфликта с императорским окружением. Наш гигант мысли император Николай II записал в дневнике, что смерть графа Витте стала для него глубоким облегчением.

Одним из таких русских остзейских немцев был Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен.

Великий российский мореплаватель родился 9 (20) 1778 года⁴ на эстонском острове Эзель (сейчас остров Сааремаа) и в возрасте 11 лет поступил в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге. В 1795 году он получил свой первый флотский чин гардемарина, а в 1797 году был произведен в мичманы — это первый офицерский чин во флоте, и был отправлен на службу в эскадру в порту Ревеля (Таллина). В течение трех лет, начиная с 1803 года, он принимал участие в первом российском кругосветном путешествии под командованием Ивана Крузенштерна⁵. Именно Беллинсгаузен составил почти все карты этого путешествия, вошедшие в «Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна». По возвращении в Санкт-Петербург Беллинсгаузен был произведен в капитан-лейтенанты. К этому времени он уже намного лучше говорил и писал по-русски, чем на подзабытом уже немецком. Интересно, на каком языке он все-таки общался со своим соплеменником Иваном Федоровичем (Адамом Йоханновичем) Крузенштерном?

Во время англо-русской войны в 1809 году он командовал парусным корветом «Мельпомена», который осуществлял крейсерское плавание в Финском заливе и конвоирование транспортных судов. Затем Крузенштерн с 1812 по 1816 год командовал фрегатом «Минерва» и проводил крейсирование у берегов Абхазии, совсем недавно присоединенной к Российской Империи. После этого до 1819 года Фаддей Фаддеевич командовал фрегатом «Флора», который также действовал в Черном море.

При подготовке Первой русской антарктической экспедиции, организованной с одобрения императора Александра I, Иван Крузенштерн рекомендовал сделать Беллинсгаузена её руководителем. Главная цель похода обозначалась морским министерством как чисто научная: «Открытие в возможной близости Антарктического полюса» с целью: «Приобретения полнейших познаний о земном шаре». Беллинсгаузена назначили командиром парусного шлюпа «Восток» и начальником всей экспедиции для открытия шестого материка.

По возвращении из Антарктики Беллинсгаузен был произведен сначала в чин капитана 1 ранга, а совсем скоро — в чин капитан-командора. В 1822 — 1825 годах он командовал 15-м флотским экипажем, после чего был назначен генерал-цейхмейстером (начальником морской артиллерии) и дежурным генералом Морского министерства. В 1826 году новый император Николай I произвел его в контр-адмиралы.

В этом звании Беллинсгаузен в 1826 — 1827 годах командовал отрядом российских судов в Средиземном море, а в ходе Русско-турецкой войны 1828 — 1829 годов принимал активное участие во взятии турецких крепостей Месемврия и Инада в Болгарии. В чин вице-адмирала был произведен в 1830 году, а в 1834 году был назначен военным генерал-губернатором Кронштадта. В 1843 году стал адмиралом, а в 1847 году был удостоен звания генерала, состоящего при особе Его Величества (Николая I).

Фаддей Беллинсгаузен умер 13 (25) января 1852 года в Кронштадте и похоронен на Кронштадском лютеранском кладбище⁶. Видно, что Фаддей Фаддеевич не перешел в православие, но это не помешало его блистательной карьере, потому что к лютеранам, в отличие от католиков, в России относились вполне благосклонно. Так что у лютеранина Фаддея Беллинсгаузена не было никаких трений при общении и совместном командовании с православным капитаном второго шлюпа экспедиции Михаилом Лазаревым.

Чтобы закончить с биографией русского немца Беллинсгаузена, приведем еще мнение бывшего президента Эстонии Керсти Кальюлайд. Она напомнила, что Беллинсгаузен родился на острове Эзель. До 1710 года он был шведским, после Северной войны вошел в состав Российской империи, а сейчас входит в состав Эстонии. Президент призвала соотечественников гордиться тем, что Фаддей Беллинсгаузен родился на территории ее страны. «Он видел те же можжевельники и камни, что и мы. Мы можем гордиться этим», — сказала она.

Как следует даже из названия книги про эту экспедицию, вторым шлюпом «Мирный» командовал молодой лейтенант Михаил Лазарев. Следует отметить, что первоначально шлюп «Мирный» строился как ледоход и назывался «Ладога», а для антарктического похода подвергся специальной переделке.

Будущий флотоводец родился 3 (14) ноября 1788 года в дворянской семье сенатора Петра Лазарева во Владимире, и в соответствующем возрасте был определен в Морской кадетский корпус в Петербурге, где и познакомился с Фаддеем Беллинсгаузеном. Он прекрасно учился, и поэтому был направлен в Великобританию, где служил в военном флоте империи до 1808 года для изучения флотской науки. В 1803 — 1813 году он проходил службу в победоносных войнах: русско-шведской войне 1808 — 1809 годов и Отечественной войне 1812 года. Целых пять лет он участвовал в непрерывном плавании в Средиземном море и в Атлантическом океане.

После возвращения из Англии был произведен в мичманы, а в 1813 году его назначили командиром фрегата «Суворов», отправлявшимся во второе русское кругосветное путешествие. Этот корабль принадлежал Российско-американской компании, которой было необходимо установить регулярное морское сообщение между Санкт-Петербургом и Аляской. При переходе через Тихий океан Лазарев открывает неизвестные острова, которые он назвал в честь генералиссимуса Суворова. Против обыкновения, это название атолла Суворова в архипелаге Северные острова Кука осталось и на англоязычных картах. В октябре 1814 года «Суворов» вошел в порт столицы Русской Америки город Ново-Архангельск. Возвращение в Санкт-Петербург проходило вокруг мыса Горн и далее по Атлантическому океану.

В 1819 году Михаил Лазарев был назначен командиром шлюпа «Мирный», и в следующем году отплыл в Антарктику — но об этом в следующей Главе.

В те же годы широкий размах приобрели действия английских и американских контрабандистов у берегов Русской Америки, и туда в 1822 году был направлен многопушечный фрегат «Крейсер», командовать которым поставили Лазарева, причем вторым кораблем «Ладога», направленным к Аляске, командовал его старший брат Андрей Лазарев. До 1824 года «Крейсер» охранял российские территориальные воды, а в том году его сменил шлюп «Предприятие» под командованием Отто Коцебу — тоже остзейского немца, о которых мы уже говорили. По возвращении в Санкт-Петербург Михаил Лазарев был произведен в капитаны 1 ранга.

В 1827 году корабль «Азов» принял участие в знаменитом Наваринском сражении — морской битве англо-франко-русских объединенных сил против турецко-египетского флота. Помимо нескольких турецких кораблей, «Азов» сжег флагманский корабль Мухаррем-бея, после чего Лазарев был произведен в контр-адмиралы.

В 1832 году он возглавил штаб Черноморского флота, а со следующего года стал военным губернатором Николаева и Севастополя и произведен в вице-адмиралы. По его заказу на Черном море был построен первый железный пароход и начато обучение моряков для плавания на паровых судах. Он был наставником будущих знаменитых флотоводцев Нахимова и Корнилова.

Михаил Лазарев умер в 1881 году в Вене, куда поехал лечиться от рака желудка, и был похоронен в склепе православного Владимирского собора Севастополя.

Разумеется, прославился Михаил Лазарев, как и Фаддей Беллинсгаузен, в основном не своими многочисленными воинскими подвигами, а своим открытием последнего, неизвестного ранее Южного континента. Это произошло, как мы уже говорили, (16) 28 января 1820 года.

Процитируем Фаддея Беллинсгаузена — из книги «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 20 и 21 годов, совершенные на шлюпах „Востоке“ и „Мирном“», написанной на основании дневников начальника этой экспедиции. Обратите внимание, что все даты в книге Беллинсгаузена даны по старому стилю, для перевода в новый стиль надо прибавить 12 дней. Орфография, грамматика и стиль дневника сохранены.

«По прибытии моем в столицу 23 мая, морской министр сказал мне; „Государь поручил вам начальство над двумя шлюпами „Востоком“ и „Мирным“, которые назначаются для открытий в южных больших широтах и чтобы обойти льды вокруг Южного полюса“. Я немедленно отправился в Кронштадт для принятия шлюпов, которые уже были почти в готовности».

Так начиналась Первая русская антарктическая экспедиция. Эта экспедиция должна была происходить на парусных деревянных шлюпах «Восток» и «Мирный». Продолжим цитирование, потому что лучше Фаддея Фаддеевича не скажешь:

«Шлюп „Восток“, коего длина 129 футов 10 дюймов, ширина без обшивки 32 фута 8 дюймов⁷ глубина интрюма 9 футов 7 дюймов⁸, построенный в С.-Петербурге на Охтенской верфи корабельным мастером Стоке в 1818 году, признан от морского министра удобным для сего путешествия более потому, что капитан Головнин отправился кругом света в 1817 году на шлюпе „Камчатке“ его же размера и конструкции; Шлюп „Восток“ построен был из сырого соснового леса и не имел никаких скреплений, кроме обыкновенных; подводная часть была скреплена и снаружи обшита медью в Кронштадте корабельным мастером Амосовым, под надзором коего докончена столярная работа и прочее».

Беллинсгаузен далее пишет, что он посчитал необходимым уменьшить на «Востоке» рангоут (мачты, бушприт, реи и т.д.), но из-за спешки пришлось сделать лишь очень небольшие изменения. А вот на «Мирном» было изменено намного больше, «дабы сделать шлюп сей удобным к предстоящему трудному плаванию». Не могу отказать себе в удовольствии процитировать этот абзац из дневника Беллинсгаузна, без объяснения морских терминов — интересующийся читатель легко сам найдет их в интернете. Обратите внимание, что вопросами оснащения экспедиции занимался лично сам император Александр I, который получил военное образование, но сугубо сухопутное.

Маршрут экспедиции Беллинсгаузена

и Лазарева вокруг Антарктиды

«После некоторых между корабельными мастерами споров об образе скрепления для сего судна, наконец решено было: чрез бимс в жилой палубе, также и на бимсы в кубрике, поставить железные стандерсы; в жилой же палубе чрез бимс приделать висячие кницы, удвоить рейдерсы, прибавить в носовой части два брештука цельного дерева к искусственным, сделанным из разных кусков; вверху и внизу в кормовой части транцы скрепить деревянными кницами. Министр объявил приказание Александра I переименовать транспорт „Ладогу“ в военный шлюп и дать название „Мирный“, сообразно назначенному плаванию, а дабы шлюп имел вид военного судна, сделать на оном шек и стульцы».

Переделками и оснащением «Мирного» руководил по своему усмотрению Михаил Лазарев. На судне было установлено 14 трехфунтовых пушек и 6 корронад — гладкоствольных артиллерийских орудий, отличающихся высокой скорострельностью и намного меньшим весом, чем у обычного орудия, при том же калибре. Такую пушку можно было устанавливать на верхней палубе корабля.

Одновременно с переоснащением кораблей Беллинсгаузену предстояло выбрать офицеров и неофицерский состав для двух кораблей. И вот что получилось (текст автора дневника).

На шлюпе «Восток»:

«Капитан 2-го ранга Фаддей Беллинсгаузен — Начальник экспедиции и командир шлюпа «Востока».

Капитан-лейтенант Иван Завадовский — Служил со мной семь лет в Черном море на фрегатах «Минерве» и «Флоре»; я знал достоинства сего офицера.

Лейтенанты:

Иван Игнатьев — Определен главным командиром Кронштадского порта вице-адмиралом Моллером к вооружению шлюпа и по желанию Моллера оставлен на шлюпе.

Константин Торсон, Аркадий Лесков — Приняты по хорошему о них отзыву известных морских капитанов.

Мичман Дмитрий Демидов — По просьбе контр-адмирала Коробки.

Астроном Иван Симонов — Экстраординарный профессор, обучавшийся в Казанском университете.

Живописец Павел Михайлов — Академик Академии художеств.

Штаб-лекарь Яков Берх — Избран флота генерал-штаб-доктором Лейтоном.

Штурман Яков Парядин.

Клерк офицерского чина Иван Резанов.

Гардемарин Роман Адамс — Назначен морским министром по моей просьбе.

Подштурманов унтер-офицерского чина — 2

Шхиперский помощник унтер-офицерского чина — 1

Квартирмейстеров — 4

Флейщик — 1

Барабанщик — 1

Матрозов — 71

Фельдшер — 1

Плотничный ученик 2-го класса — 1

Кузнец — 1

Плотник 2-го класса — 1

Конопатчик — 1

Парусник — 1

Купор — 1

Артиллерии унтер-офицеров — 2

Бомбардир — 1

Канониров 1-й статьи — 11

Деньщиков у чиновников⁹ — 4

Итого: 117».

На шлюпе «Мирный»:

«Лейтенанты: Михаил Лазарев Командир шлюпа.

Николай Обернибесов

Михаил Анненков

Мичманы:

Иван Куприянов

Павел Новосильский

Штурман офицерского чина:

Николай Ильин

Медико-хирург:

Николай Галкин

Подштурман унтер-офицерского чина — 1

Подшкипер — 1

Боцман — 1

Квартирмейстеров — 2

Матрозов 2-й статьи — 44

Барабанщик — 1

Баталер — 1

Фельдшер — 1

Плотников — 2

Слесарь — 1

Конопатчик — 1

Парусник — 1

Купор — 1

Морской артиллерии унтер-офицер — 1

Канониров 1-й статьи — 6

Итого: 72».

Теперь посмотрим, чем должны были питаться путешественники, прежде всего нижние чины, в своем далеком и сложном походе.

«Заготовление провизии.

Провизия и материалы для экспедиции заготовлены в С.-Петербурге, под надзором генерал-майора Миницкого, а потом… под присмотром капитан-лейтенанта Богдановича, деятельности и благоразумным распоряжениям коего мы весьма много обязаны.

Солонину приготовляли купцы: с.-петербургский, Петр Иванов Шпанский; нарвский, Петр Печаткин и с.-петербургский мещанин Акинф Обломков; последний известен уже по первому путешествию россиян вокруг света, под командою капитана Крузенштерна; тогда солил мясо, которое в продолжение трех лет, быв в различных климатах, не портилось.

Геррат, булочный мастер, поставил нам хорошие крупичатые и пеклеванные сухари. Хотя малая часть из оных и попортилась, но причиною тому была сырость шлюпов, а не неискусство хлебника.

Кислой капусты, которую, несколько пересолив, снова для лучшего сбережения уклали в прочные небольшие бочки… она во всё продолжение плавания нашего не испортилась.

Заготовляемый для нас бульон дощатый¹⁰ не успел весь высохнуть, почему и взяли только осьмую часть заказанного количества, по два с половиной пуда на каждый шлюп».

Но не хлебом единым жив человек¹¹. О холодах в Южных морях было тогда уже хорошо известно — во время своего второго кругосветного путешествия знаменитый мореплаватель Джеймс Кук в Тихом океане дошел до южной широты чуть больше 71^о, где столкнулся со сплошным полем пакового льда, а в Атлантическом океане открыл остров Южная Георгия¹². Хотя и здесь он не сумел добраться до Антарктиды, но уже имел полное представление о специфике плавания в антарктических и субантарктических морях. Возвращаясь к проблеме провианта, необходимо отметить, что именно Кук совершил подлинную революцию в мореплавании, научившись боротся со страшным и смертельным заболеванием, унесшим в морские пучины гораздо больше моряков, чем шторма и рифы — с цингой. Он догадался, что лучшим лекарством против авитаминоза по витамину С (разумеется, тогда он не знал, чем вызвана цинга) является включение в рацион питания свежих овощей и фруктов. А в экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева в этом качестве выступала кислая капуста и мясо морских млекопитающих и птиц — конечно, когда они плавали не в Полинезии, а в холодных и безлюдных Южных морях¹³.

Далее, «Снабжение служителей одеждой и обувью¹⁴.

Как опрятная одежда и чистое бельё, освежая тело, производят в человеке бодрость, и некоторым образом отвлекают его от дурных поступков, то и положено снабдить служителей следующими необходимыми вещами:

На одного человека:

Матрозских мундиров и фуфаек суконных — 4

Брюк суконных — 2

Брюк летних фламского полотна¹⁵ — 6

Рабочих фуфаек канифасных¹⁶ — 4

Рабочих брюк канифасных — 4

Шинель серого сукна — 1

Шапок кожаных теплых — 1 фуражка

Шляпа круглая — 1

Сапогов теплых с сукном внутри — 1 [теплых] — 2 холодных

Башмаков — 4 пары

Одеяло — 1

Постель — 1

Подушка — 1

Простынь — 4

Чулок шерстяных — 8 пар

Рубах холщевых — 11

Рубах фланелевых — 7».

Уже на стадии подготовки экспедиции, будущие путешественники понимали, что на уже открытых, и еще не открытых островах Тихого океана в Полинезии, им предстоит встретиться с местным населением, которое принято задабривать различными подарками, предметами европейской культуры. В своем дневнике Беллинсгаузен пишет:

«Дабы побудить диких к дружелюбному с нами обхождению, а нам доставить возможность получить от них посредством мены свежие съестные припасы и разные изделия, отпустили в С.-Петербурге разных вещей, могущих нравиться народам, которые почти в первобытном природном состоянии:

Ножей разных 400

Ножей чеботарных — 100

Ножей садовых — 20

Ножей в три четверти аршина — 2

Пил одноручных — 10

Пил поперечных — 10

Стругов в колодках — 15

Клещей малых и больших — 10

Долот — 30

Тисков — 10

Буравчиков — 125

Терпугов и напилков — 100

Рашпилей — 50

Топоров — 100

Шляхт — 50

Напарий — 50

Ножниц разных — 50

Огнив — 300

Колокольчиков, бубенчиков и свистушек — 185

Пестряди красной и синей — 500 аршин

Пуговиц старинных — 12 дюжин

Платков выбойчатых — 100

Бахромы разных цветов — 60 аршин

Тику полосатого — 100»

Каламенку — 250

Труту березового — 10 фунтов

Ниток крашеных — 10»

Кремней — 1000

Гусарских курток — 10

Стаканов — 120

Графинов — 12

Проволоки медной — 100 фунтов

«железной — 80»

Барабанов — 1

Бубнов — 2

Рогов охотничьих — 5

Ночников в фонари — 24

Гребней роговых — 250

«деревянных — 50

Игол разных — 5 000

Запонок — 100

Свинцу в двух с половиной кусках — 10 пудов

Перстней — 250

Сережек — 125 пар

Бус — 20 кистей

Гранатов — 5»

Бисеру мелкого и крупного — 20»

Пронизок — 40

Светильни бумажной — 80 фунтов

Свеч восковых — 1 000

Ниток неводных — 12 пудов

Чугунной разной посуды — 27 1/2»

Зеркал разных — 1000

Семян огородных и цветочных — 100 фунтов

Калейдоскопов — 24

Зажигательных стекол — 18

Уд рыболовных, железных больших — 6

«из проволоки толстой и тонкой — 1800

Красной байки — 218 аршин

Синей и зеленой фланели — 62 аршина

Одеял байковых — 70

Табаку витого — 26 пудов 32 фунта».

Обратите внимание, что пресловутых стеклянных бус, на которые европейские колонизаторы якобы выменивали африканских рабов и огромные территории в тропиках, путешественники взяли совсем немного. Больше всего они предполагали дарить или на что-то выменивать у аборигенов чрезвычайно полезные вещи — столярные и слесарные инструменты, ткани, посуду, зажигательные принадлежности и т. д. А еще на островах «повелено было оставлять и раздавать медали, важнейшим людям серебряные, а другим бронзовые… на одной стороне оных изображение императора Александра I, а на другой надпись: шлюпы „Восток“ и „Мирный“, 1819 года».

Экспедиция проходила по указанию и под пристальным наблюдением самого императора Александра I. И вот (из дневника Беллинсгаузена):

«24 июня. Июня 24-го в Кронштадт прибыл государь для обозрения тех судов, которые по собственному его назначению понесут Российский флаг в отдалённейшие пределы Юга и Севера. Государь посетил шлюпы „Восток“ и „Открытие“; осмотрев всё, и пожелав нам благополучного плавания, государь возвратился чрез Ораниенбаум в Петергоф».

Отплытие из Кронштадта произошло 4 июля, и при попутном ветре через 10 дней шлюпы дошли до столицы Дании — Копенгагена. 21 июля, пройдя проливы Зунд (Эресунн) и Каттегат, шлюпы вышли в Немецкое (Северное) море. Затем Беллинсгаузен:

«…почёл за нужное воспользоваться превосходством хода шлюпа „Востока“ противу шлюпа „Мирного“, чтобы прежде притти в Портсмут, назначил лейтенанту Лазареву рандеву в сём порте и, прибавя парусов, пошёл вперед».

Съездив из Портсмута в Лондон, путешественники запаслись астрономическими инструментами — секстантами, хронометрами, ахроматическими телескопами и т.д., а также картами Южных морей картографа Джона Эрроусмита, морскими альманахами, атласами и различными книгами по географии. Кроме того, в Лондоне офицеры осмотрели Вестминстерское аббатство, Тауэр, Собор Святого Павла и даже сходили в театр.

Служители тоже в портовых городах времени даром не теряли — после прохождения Английского канала (Ла-Манш) Беллинсгаузен «…приказал штаб-лекарю Берху осмотреть служителей, дабы узнать нет ли наружных болезней. Берх меня весьма обрадовал, удостоверя, что на шлюпе „Востоке“ нет ни одного человека чем-либо заражённого; сие можно почесть великою редкостью, ибо в Англии больше, нежели где-нибудь, развратных прелестниц, особенно в главных портах».

Однако на «Мирном» все обстояло несколько иначе: «Лейтенант Лазарев уведомил меня, что трое из числа лучших его матрозов заражены; медико-хирург Галкин обнадёжил в скором времени их вылечить; сие было тем нужнее, что самый способ лечения ускоряет зарождение цынги». Чем таким были заражены эти «матрозы», мы оставляем решать читателю.

При прохождении Атлантического океана Беллинсгаузен приказал убирать из солонины излишнюю соль, «чтобы она была лучше для употребления в пищу… количество на день класть в нарочно сделанную из верёвок сетку и вешать на бушприте так, чтобы солонина при колебании и ходе шлюпа беспрестанно обмывалась новою водою. Сим способом солёное мясо вымачивается весьма скоро и многим лучше, нежели обыкновенным мочением в кадке, при котором в середине мяса всё ещё остаётся не мало соли, способствующей к умножению цынготной болезни».

Этот способ был изобретен его прежним начальником Крузенштерном во время кругосветного плавания.

15 сентября шлюпы, как и было указано в программе экспедиции, прибыли в порт Санта-Крус (Беллинсгаузен пишет — Санта-Круц) на острове Тенерифе в архипелаге Канарские острова. Офицеры были прекрасно приняты испанским губернатором острова, осмотрели город, показавшийся им очень красивым. А затем прикупили кое-какие припасы, а именно «…вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину¹⁷, а молодое по 90 талеров… и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга».

Отдохнув пять дней в благоприятном климате, 19 сентября путешественники снялись с якоря и отправились прямым курсом через Атлантический океан в следующий запланированный порт — Рио-де-Жанейро. По пути однажды «…поймали на уду прожору, а вместе с оною подняли на шлюп рыбу прилипалу (Echeneis remora); последние всегда держатся около первых, пользуются остатками их добычи» — как все-таки точно и образно в позапрошлом веке называли акулу!

Почтовые марки, посвященные открытию Антарктиды

Ф. Беллинсгаузеном и М. Лазаревым

Этот способ был изобретен его прежним начальником Крузенштерном во время кругосветного плавания.

15 сентября шлюпы, как и было указано в программе экспедиции, прибыли в порт Санта-Крус (Беллинсгаузен пишет — Санта-Круц) на острове Тенерифе в архипелаге Канарские острова. Офицеры были прекрасно приняты испанским губернатором острова, осмотрели город, показавшийся им очень красивым. А затем прикупили кое-какие припасы, а именно «…вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину¹⁸, а молодое по 90 талеров… и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга».

Отдохнув пять дней в благоприятном климате, 19 сентября путешественники снялись с якоря и отправились прямым курсом через Атлантический океан в следующий запланированный порт — Рио-де-Жанейро. По пути однажды «…поймали на уду прожору, а вместе с оною подняли на шлюп рыбу прилипалу (Echeneis remora); последние всегда держатся около первых, пользуются остатками их добычи» — как все-таки точно и образно в позапрошлом веке называли акулу!

Почти ровно через месяц после отплытия от острова Тенерифе мореплаватели пересекли экватор на долготе 22^о з. д. Из всех путешественников только Беллинсгаузен ранее уже пересекал экватор, поэтому он «…следуя общему всех мореплавателей обыкновению, почерпнутою с южного полушария морскою водою окропил офицеров и учёных, дабы, так сказать, познакомить их с водами южного полушария».

К 1 ноября 1829 года подошли к южноамериканскому берегу в районе мыса Фрио (сейчас — Кабо-Фриу), неподалеку от Рио-де-Жанейро, и в тот же день вошли в залив, на котором расположен этот город. Кстати, Беллинсгаузен отмечает, почему — «Рио», то есть «река». Все дело в том, что залив узкий, и при обнаружении его был принят за реку. А «Жанейро» — потому что был открыт в день Святого Януария.

Прибыв в город, офицеры с удивлением обнаружили жуткую антисанитарию и неряшливость его обитателей — например, нечистоты выливались из окон прямо на улицу, распространяя жуткий запах. Заходили они и в лавки, «…в коих продаются негры: взрослые мужчины, женщины и дети. При входе в сии мерзостные лавки представляются взорам в несколько рядов сидящие, коростою покрытые негры, малые напереди, а большие позади. В каждой лавке неотлучно находится один из португальцев… чтоб стараться представить сих несчастных в лучшем и веселом виде, когда приходят покупщики. Он держит в руке плеть или трость [и если] кто же из них, по мнению продавца, не довольно весело смотрит, скачет или припевает, тому он тростью придает живости». Далее Беллинсгаузен пишет, что португальцы «с малолетства, видя ежедневно подобные зрелища, унижающие человечество, так привыкли к оным, что смотрят бесчувственно».

Благородный капитан почему-то забывает, что в России в том же 1829 году процветало рабство не намногим лучшего почина, причем рабами были не существа иного цета кожи и иной веры, а белокожие русские христиане. Правда, отменили крепостное право в родной ему Эстляндии еще в 1817 году, а о положении дел в центральной России он мог многого и не знать.

Повидали офицеры и короля Соединенного королевства Португалии, Бразилии и Алгарве Жуана VI, который в тот момент находился в Бразилии. На прием к нему их привел российский посол барон Тейль ван Сераскеркин. 20 ноября на шлюпы было доставлено «…два быка, сорок больших свиней и двадцать поросят, несколько уток и кур, ром и сахарный песок, лимонов, тыкв, лук, чеснок и другую зелень, собственно для служителей потребную». Быков и баранов доставили живых (!), да еще припасли для них сена. Шлюпы начинали напоминать Ноев ковчег. Через день Беллинсгаузен приказал сняться с якоря и направиться на юг в сторону острова Южная Георгия, и 15 декабря они увидели остров Уиллиса — островок к западу от острова Южная Георгия, который обозначился на горизонте. Путешествуя вдоль западного берега этого острова, Беллинсгаузен решил присваивать имена ранее не обозначенным на картах разным географическим объектам. Так на российских картах появились мыс Парядина, мыс Демидова, остров Куприянова, залив Новосильского, остров Анненкова — все названия были даны капитаном в честь офицеров, служивших на шлюпах «Восток» и «Мирный». Мыс Парядина, острова Анненкова и Куприянова и сейчас можно найти на всех картах мира, что российских, что иностранных.

Следуя на юго-восток, 22 декабря шлюпы достигли первого острова из Южных Сандвичевых островов, который Беллинсгаузен назвал островом Лескова в честь третьего лейтенанта шлюпа «Восток» — и это название тоже осталось на всех географических картах. А вскоре они увидели и остров Кэндлмас (Сретения), который открыл Джеймс Кук во время своего кругосветного плавания. Повернув на север, они обнаружили гористый остров, который так и был назван — остров Высокой (именно так, через «о»)¹⁹, а вслед за ним — остров, названный Беллинсгаузеном островом Завадовского в честь его первого заместителя на шлюпе «Восток». Капитан-лейтенант Завадовский — на иностранных картах он называется Zavodovsky, высадился на остров своего имени и там они «нашли множество пингвинов, которые сидели на яйцах и не уступали дороги иначе, как по ударении их хлыстом».

Все эти три острова — Лескова, Высокой и Завадовского капитан Беллинсгаузен назвал архипелагом (де) Траверсе, который был в те годы морским министром России и «…при отправлении шлюпов доказал свое доброжелательное к нам [экспедиции] расположение».

25 декабря отпраздновали Рождество, для чего с «Мирного» на «Восток» был вызван священник и совершил молебен. «Служителям для сего дня приготовили любимое кушанье русских, щи с кислою капустою и свежею свининою, пироги с сорочинским пшеном и нарубленным мясом. После обеда роздано каждому по полкружке пива, а в 4 часа по стакану пунша с ромом, лимоном и сахаром. После сего служители были столько веселы, как бы и в России в праздничные дни».

Дальше они следовали почти все время на юг и 29 декабря увидели вулканический остров Сондерс, открытый и названный так Джеймсом Куком в честь Первого лорда адмиралтейства. На следующий день: «Утро было прекрасное, остров Сандерс [так у автора] очистился от облаков, и при свете солнечных лучей представилась взору нашему величественная, покрытая снегом вершина горы, из жерла которой выходил густой дым, по воздуху расстилающийся». Это был вулкан Белинда. В тот день часто шел снег, в море плавало множество отдельных льдин. Ничего не скажешь — Субантарктика.

Продолжая путь на юг, 30 декабря мореплаватели достигли южной оконечности острова, как пишет Беллинсгаузен, имеющего вид сахарной головы. Этот мыс еще Джеймс Кук назвал в честь следующего Первого лорда адмиралтейства мысом Монтагю, но российские мореплаватели доказали, что эта суша — не часть какого-то материка, а остров — правда, самый большой и самый высокий остров в группе Южных Сандвичевых островов. И Беллинсгаузен назвал этот остров так же, как Кук назвал мыс, то есть островом Монтагю (сейчас на российских картах — Монтагью).

В первый день Нового1820 года: «Невзирая на дурную погоду и опасное положение между неизвестными льдами, все служители с утра оделись в мундиры для празднования Нового года. Поутру был завтрак, чай с ромом; к обеду добрые щи с кислой капустой и свининой; после обеда сверх обыкновенной порции дано по стакану горячего пунша, а в вечеру пред кашей, из сорочинского пшена приготовленной, по стакану гроку; все служители были здоровы и веселы на обоих шлюпах». Поздним вечером они увидели остров Бристоль, также открытый Куком, а еще южнее — остров Туле, который он обнаружил и назвал по аналогии с самой северной землей в Северном полушарии Южным Туле, но со временем «южный» отпало. Само название Туле происходит от Ultima Thule — названия мифической страны, якобы обнаруженной в IV в. до н.э. древнегреческим путешественником Пифеем²⁰.

Третье января 1820 года: «Берег Тюле состоит из одного камня и трех небольших островов, из коих один меньше каждого из двух… Средний, самый больший, длиною в шесть миль, назван мною островом Кука, в честь великого мореплавателя, который первый увидел сей берег и почитал оный южнее всех прочих земель, в южном полушарии существующих… Между двумя большими островами находится камень…». Этот третий остров в 1930 году английской экспедицией на корабле «Дискавери II» был назван островом Беллинсгаузена. Отметим благородство Беллинсгаузена, который так красиво поступил с наименованием среднего острова.

В 2 часа дня мореплаватели находились на широте 60° 3́33́́ ю.ш., то есть пересекли 60^о ю. ш. Разумеется, они не знали тогда, что дошли до знаковой северной границы Антарктики, определенной Договором об Антарктике 1959 года. Но мы-то об этом знаем! Наши путешественники, наконец-то оказались в той части океана, к которому они добирались больше полугода.

Следующие десять дней, продираясь между плавучими льдинами, они продвигались на восток по этой широте, время от времени ее пересекая и изыскивая возможность свернуть к югу — для достижения максимально большей южной широты, как и было им предписано Морским министерством. Это произошло 13 января, а через два дня, 15 января 1820 года русская экспедиция наконец-то впервые пересекла Южный полярный круг на меридиане 3^о 3́54́́ з. д. Южный полярный круг находится на широте 66^о 33́44́́. А затем оба шлюпа продолжили свое путешествие на юго-запад и — и снова предоставим слово Фаддею Беллинсгаузену. В его дневнике NW — северо-запад (норд-вест), N — север (норд), NO — северо-восток (норд-ост), SO — юго-восток (зюйд-ост), NWtW — северо-запад-тень-запад (норд-вест-тень-вест). Жирным шрифтом мы выделили ключевой момент этого путешествия. Итак:

«16 генваря. [1820 г.] Пасмурность с снегом, при крепком ветре от NW, продолжалась во всю ночь. В 4 часа утра увидели дымчатого альбатроса, летающего около шлюпа. В 7 часов ветр отошел к N, снег временно переставал и благотворное солнце из-за облаков изредка выглядывало.

В 9 часов утра в широте 69° 17́26́́, долготе 2° 45́ 46́́, найдено склонение компаса 8° 48́ западное. Продолжая путь на юг, в полдень в широте 69° 21́ 28́́, долготе 2° 14́ 50́́, мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег в виде белых облаков. Ветр был от NO умеренный, при большой зыби от NW; по причине снега зрение наше не далеко простиралось; я привел в бейдевинд на SO, и, пройдя сим направлением две мили, мы увидели, что сплошные льды простираются от востока чрез юг на запад; путь наш вел прямо в сие льдяное поле, усеянное буграми. Ртуть в барометре, спустясь от 29,5 до 29 дюймов, предвещала еще худшую погоду; морозу было 0,5°. Мы поворотили на NWtW, в надежде, что сим направлением не встретим льдов. В продолжение последних суток видели летающих снежных и синих бурных птиц и слышали крик пингвинов».

Именно на этой широте и долготе Беллинсгаузен и увидел заснеженные горы будущей Земли Принцессы Марты, которые он первоначально принял за «белые облака». Он находился от них на расстянии примерно 20 миль (37 километров). Дополнительным доказательством обнаружения материка является появление нескольких видов птиц²¹. Но на достижении этой широты путешественники не остановились, и «Восток» в тот же день проник на юг до широты 69° 25́, в долготе 2° 10́ з. д. Хотя уже тогда Беллинсгаузен был уверен в обнаружении «матерой суши», он не стал отражать это в своем дневнике, но отметил в своем предварительном донесении из Порт-Жаксона²².

Вскоре им пришлось пойти обратно к северу и пересечь Южный полярный круг уже с юга, затем пройти восточнее, также примерно по его широте, а 5 февраля снова пересечь эту широту с севера. В ночь с 5 на 6 февраля они увидели: «…материк льда, коего края отломаны перпендикулярно и который продолжается по мере нашего зрения, возвышаясь к югу подобно берегу». И далее: «…сии льдяные громады и все подобные льды от собственной своей тяжести, или других физических причин, отделились от матерого берега, ветрами отнесенные, плавают по пространству Ледовитого Южного океана». Вот, наконец-то, и появились слова «берег» и еще лучше — «матерый берег», то есть материк.

Следующую неделю, вернувшись на широту Южного полярного круга, мореплаватели снова следовали по этой широте, а потом, в полночь 13 февраля «…увидели к SW на горизонте небольшой свет, на зарю похожий и простирающийся почти на пять градусов; когда мы держали на юг, свет сей возвышался. Я полагал, что происходит от большой льдины; однако ж, когда начало рассветать, свет бледнел и при восхождении солнца на сем месте были белые весьма густые облака, а льду не видно. Подобного явления до сего времени мы не встречали». Они находились тогда на 66° 59́ ю.ш. и 37° 38́ з.д., это был третий случай, когда российские мореплаватели почти подошли к берегам Южного материка. Через много лет этот берег был назван Землей Эндерби (см. Главу 3).

В течение следующих полутора месяцев оба шлюпа следовали на восток вблизи друг от друга, на расстоянии нескольких морских миль, фактически огибая континент Антарктида и время от времени заново пересекая Южный полярный круг и лавируя между айсбергами, которые Беллинсгаузен называл ледяными островами. Затем, в начале марта все того же 1820 года он объявил Михаилу Лазареву «…намерение мое оставить большие широты, как по множеству встречаемого льда и приближению равноденственного бурного времени, так и по темноте ночей и по беспрестанным снегам; объявил, что вместо Аукландских островов²³, к которым назначено мне дойти, пойду в Порт-Жаксон, где можно запастись всеми свежими съестными припасами, коих нет на Аукландских островах да и дров в Порт-Жаксоне больше».

Шлюпы должны были разделиться, «Мирному» предлагалось пройти несколько севернее «Востока» в направлении предполагаемых Островов Королевской компании, которые были указаны на английской карте, а потом, осмотрев южную оконечность Земли Ван-Димена (остров Тасмания), идти в залив Порт-Джэксон. В этом заливе Лазарев должен был вститься с Беллинсгаузеном, который собирался исследовать морские просторы на широтах, которые ранее никем не посещались, и лишь потом оказаться в Порт-Джэксоне.

«Мирный» не обнаружил вблизи Тасмании никаких Островов Королевской компании, что не удивительно — это были острова-призраки, отсутствие которых было окончательно установлено только в 1904 году. «Восток» тоже не обнаружил никакой суши в исследуемой части южного океана и 30 марта прибыл в Порт-Джэксон. А 7 апреля «Мирный», задержавшийся из-за неблагоприятного направления ветров «…положил якорь подле шлюпа „Востока“. Свидание офицеров обоих шлюпов произвело неизъяснимую радость».

Хорошо отдохнувшие в теплом климате южной Австралии, сделав запасы пресной воды и провианта, в начале мая 1820 года оба шлюпа направились в Новую Зеландию и 26 мая вошли в залив Адмиралтейства на севере острова Южный Новой Зеландии

На западе новозеландского острова Северный они наблюдали заснеженную вершину горы Эгмонт²⁴ и еще раз убедились в значительно более холодном климате в южных широтах, чем в северных. Ранее один из членов команды Джеймса Кука натуралист Форстер сравнил высоту появления снега на горе Эгмонт, лежащей на 39^о ю.ш., с высотой появления снега на одной из гор во французских Альпах, лежащей на 46^о с. ш. Беллинсгаузен не полностью согласился с расчетами Форстера, но в целом подтвердил эту особенность климата Южного полушария²⁵.

Пробыв в Новой Зеландии две недели и пообщавшись с островитянами, которых Беллинсгаузен называет зеландцами²⁶, 7 июня шлюпы вышли из пролива Кука между Северным и Южным островом Новой Зеландии в Тихий океан, и к концу месяца достигли первого из встреченных ими в Полинезии обитаемого острова Рапа-Ити (Беллинсгаузен называет его Опаро). На этом острове путешественники сумели разглядеть необычные, несомненно, искусственного происхождения «устроения», которые через много лет исследовал Тур Хейердал и посчитал их фортификационными сооружениями. В настоящее время археологи предполагают, что эти фактически крепости были выстроены для обороны в ходе межплеменных войн. Беллингаузен подробно описал приплывших на его шлюп островитян как любознательных, вороватых попрошаек. Однажды путешественникам едва удалось выручить обратно украденный со шлюпа железный сектор с фалрепом²⁷.

Отплыв с острова, 2 июля шлюпы уже второй раз пересекли тропик Козерога, а вскоре подошли к открытому («обретенному», как пишет автор дневника) еще Джеймсом Куком острову Боу. Через неделю после отплытия с Рапа-Ити на горизонте появился остров, который Беллинсгаузен назвал в честь адмирала Моллера²⁸. Благожелательного контакта с аборигенами установить не удалось — брошенные им со шлюпки колокольчики и прочую мелочевку они с удовольствием взяли, но высадится на остров не дали, угрожая пиками и дубинами. Матросы пару раз пальнули дробью в воздух, аборигены убежали, но шлюпка повернула обратно.

Продолжая свое путешествие по Полинезии, путешественники продолжали открывать новые острова и атоллы и присваивать им названия в честь великих россиян и памятных для них городов. Увы, на современных иностранных картах почти ни одного такого названия не сохранилось, все эти географические объекты были переименованы, когда они попали под юрисдикцию европейцев. Большинство названных экспедицией Беллинсгаузена и Лазарева островов находятся сейчас в составе заморского сообщества Французская Полинезия. Надо подчеркнуть, что это сообщество, занимающее в Тихом океане громадную площадь в 4 тысячи кв. км, ни в коем случае не является «колонией» Франции в советском понимании этого слова. Жители этих островов и атоллов иногда имеют больше экономических и даже полических прав, чем европейские французы (то же самое относится и к коренным американцам — индейцам США).

Тем не менее, в советских и современных российских атласах после европейского (часто повторяющее местное) названия в скобках приводится название, данное российскими мореплавателями — экспедициями Крузенштерна, Коцебу и Беллинсгаузена и Лазарева.

И вот 12 июля были открыты острова князя Волконского и фельдмаршала князя Барклая-де-Толле, сейчас это соответственно атолл Такуме и остров Рароиа — те самые местные названия. На следующий день был открыт остров Ермолова — в честь генерала-от-инфантерии Алексея Ермолова. Теперь это атолл Таенга. А затем участники экспедиции открыли остров, названный в честь победителя Наполеона князя Голенищева-Кутузова-Смоленского (атолл Макемо), острова генерала Раевского (Тепото), остров Остен-Сакена, названный в честь боевого генерала-от-инфантерии²⁹ (ныне атолл Катиу).

16 июля был обнаружен остров, который назвали в честь адмирала Чичагова (сейчас это атолл Таханеа), затем остров Милорадовича (атолл Фаати). Разумеется, путешественники не могли знать, что этот предводитель русской армии в 1812 году и военный губернатор Санкт-Петербурга будет застрелен штатским дворянином Каховским во время восстания декабристов.

А на следующий день они открыли остров, который назвали в честь генерал-фельмаршала графа Витгенштейна, также блистательно участвовавшего в войне с Наполеоном и командовавшего объединенными войсками во время Заграничного похода русской армии в 1813 году. Ныне это атолл Факарава в архипелаге Туамоту заморского сообщества Французская Полинезия.

Следующему обнаруженному экспедицией острову, точнее, группе островов, не пришлось давать русского названия, потому что Беллинсгаузен определил их как острова Пализер, ранее уже открытые самим Джеймсом Куком и названные им в честь спонсора его экспедиции адмирала Хью Пэллисера. 18 июля был открыт остров Грейга — под началом этого вице-адмирала Беллинсгаузен служил на Черном море. Французы вернули ему местное название Ниау. Потом шлюпы экспедиции прошли мимо острова, который начальник экспедиции опознал как один из островов Пализер. Потом он стал называться островом Каукура.

В своем дневнике за 19 июля 1820 года Фаддей Беллинсгаузен пишет:

«Вся сия гряда коральных островов, начиная от острова графа Аракчеева до острова Крузенштерна, описана и приведена в известность российскими мореплавателями; в числе сих островов хотя находятся четыре острова Пализера и хотя они обретены капитаном Куком, но как после описаны лейтенантом Коцебу и нами и определено их настоящее протяжение и вид, то я почитаю приличным всю гряду назвать островами Россиян».

Однако острова Россиян можно увидеть только на российских картах, и даже в Атласе мира «Миллениум», выпущенном лондонским издательством «Дорлинг Киндерсли» и переведенном на русский язык в 2001 году, на карте Полинезии в этом месте мы можем увидеть только название Острова Туамоту. Остров Аракчеева называется сейчас Ангатау или Фангатау. А остров Крузенштерна, который был назван так начальником Кругосветного плавания брига «Рюрик» Отто Коцебу, сейчас обозначается на картах как атолл Аилук.

Следующий остров, который аборигены называли Макатеа, уже был нанесен на английскую географическую карту, но Беллинсгаузен решил уточнить его местоположение — и действительно, координаты острова оказались несколько иными. Вернувшиеся с острова шлюпки 21 июля привезли на «Восток» неожиданных гостей — двух мальчиков 7 и 19 лет: «Поутру мы дознались кое-как с большим трудом от старшего из привезённых мальчиков, что они с острова Анны, крепким ветром от оного отбиты и принесены к острову Матеа… Сии островитяне были в беспрерывных между собою сражениях; те, к коим принадлежали мальчики, все побиты и съедены неприятелями, а мальчики спрятались».

И наконец, 22 июля 1820 года:

«В 9 часов утра с салинга увидели к SW вдали двумя отделениями над горизонтом синеющийся остров Отаити. Хотя в сие время затемнело, однакож разведённые огни по берегу показывали места жилищ островитян, столько похваляемых капитаном Куком и сопутниками его Банксом и Форстером».

Это был знаменитый остров Таити.

Оба шлюпа бросили якоря в заливе Матавай, где и ранее останавливались корабли европейских мореплавателей, включая Джеймса Кука. Через некоторое время «Восток» посетил король острова Помари I со всем своим семейством, причем он оказался неплохо осведомленным о событиях в Европе. Король повторял все время «рушень, рушень» — исковерканное «русские», почти правильно произнес имя императора Александра, и даже назвал Наполеона.

Беллинсгаузен передал королю тех двух мальчиков с отстрова Матеа, а тот согласился принять их на Таити. Тогда же они рассказали, почему так бесстрашно обратились к русским мореплавателям за помощью — оказывается, они откуда-то уже знали, что европейцы людей не едят.

Еще забавный момент:

«Королева, нашед случай быть наедине с лейтенантом Лазаревым, просила дать ей бутылку рому, и когда он сказал, что послал к королю, она отвечала: „он всё выпьет один и мне ни капли не даст“; после сего приказано дать ей две бутылки рому».

Пробыв на благословенном острове пять дней, 27 июля Беллинсгаузен и Лазарев решили сниматься с якоря. Провианта было запасено в достаточном количестве, причем:

«В продолжение нашего пребывания при островах Отаити мы выменяли столько апельсинов и лимонов, что насолили оных впрок по десяти бочек на каждый шлюп. Нет сомнения, что сии плоды послужат противуцынготным средством».

Очень интересно, что уже в 1820 году русские мореплаватели знали о противоцинготных свойствах цитрусовых, хотя в те времена цингу все еще считали инфекционным заболеванием.

Перед самым отправлением шлюпов несколько островитян хотели остаться на них и отправиться вместе с экспедицией — непонятно, правда, куда, но король Помари I убедительно просил Беллинсгаузена не брать с собой его подданных. Что и было сделано.

Корабли повернули обратно к Порт-Джэксону и 29 июля прошли мимо острова Макатеа — того самого, с которого на «Восток» эмигрировали два островитянина. На следующий день они оказались вблизи другого острова Крузенштерна (Тикехау), названного так еще Отто Коцебу. Остров был тщательно описан, его точные координаты нанесены на карту. Через пролив шириной 35 км от острова Крузенштерна мореплаватели увидели остров, который Беллинсгаузен назвал в честь своего подчиненного Михаила Лазарева. На иностранных картах остров Лазарева называется атоллом Матаива. А 3 августа был открыт и остров Восток — разумеется, по имени флагманского корабля экспедиции. На удивление, русское название этого острова осталось на картах Полинезии, изданных на всех языках мира. Сам остров является сейчас территорией государства Кирибати (искаженное «Гилберта» — так назывались эти острова, когда принадлежали Великобритании).

Уже стоило торопиться, чтобы прибыть в Порт-Джэксон в назначенное время. Пройдя остров, названный в честь князя Александра (ныне — Ракаханга), Беллинсгаузен взял курс на запад и 11 июля прошел мимо острова Дейнджер (он называет их острова Опасные, сейчас в группе островов Кука). Далее «Восток» и «Мирный» взяли южнее и 16 июля прошли к острову Вавау уже в группе островов Тонга, которых для европейцев открыл Джеймс Кук и назвал их островами Дружбы. Не частый случай, но это европейское название не сохранилось.

В тот же день путешественники наблюдали конусообразный вулкан, находящийся на острове Лате («поздний» по-голландски. Остров открыл Абель Тасман). А еще через три дня обнаружили два других полинезийских острова — Михайлова и Симонова, названных ими соответственно в честь «искусного художника в живописи» и астронома экспедиции. Сейчас это атолл Тувана-и-Ра и атолл Тувана-и-Толо в группе островов Лау, входящих в государство Фиджи. С последнего острова на борт «Востока» поднялся местный «король» (сейчас его назвали бы вождем племени), получивший немало традиционных подарков — топоры, чугунную и стеклянную посуду, ножи, зеркала, бусы. Взамен они взяли образцы местного оружия — пики, палицы, кистени и булавы для петербургских музеев.

Далее оба шлюпа, уже совсем без остановок, шли почти прямым курсом к Порт-Джэксону, и, миновав 4 сентября остров Лорд-Хау, через шесть дней 10 сентября 1820 года встали на якорь в том же месте залива Порт-Джэксон в штате Новый Южный Уэльс, где они останавливались пять месяцев назад.