Бизнес по-русски

В первый день после отпуска, я, как штык, стоял на рабочем месте, когда раздался крик моего «любимого» главбуха:

— Да ебитесь вы, как хотите! Я увольняюсь к ебаной матери!

В кабинет влетел взбешенный главбух, а вокруг нее скакала наш директор, приговаривая:

— Прошу вас, успокойтесь! Не нужно нервничать, я прошу вас.

Главбух продолжала орать:

— Я все сказала! Уволюсь к ебени матери! Меня тут все достало! Я восемь лет без отпуска работаю! Все здоровье здесь оставила с вашим приютом!

Она схватила белый лист и стала писать: «Прошу уволить меня по собственному желанию». Директор, глядя на эту картину, схватилась за сердце.

— Уай! Что ты делаешь! Я не подпишу это заявление, я порву его!

Главбух приговаривала:

— А я еще напишу!

Я сидел в самом эпицентре этого цирка и еле сдерживал улыбку. Казалось бы, главбух увольняется, и автоматически на его должность сажусь я, но все было совсем иначе. Сейчас я подробно объясню, в чем же суть этого концерта.

Вашему вниманию только что было представлено французское шоу под названием «Вые-бон», в главной роли был мой главбух. Ранее я уже писал, что эта сволочь обожала закатывать истерики, любила командовать и крепко держала за глотку всех сотрудников приюта. И чтобы иногда напоминать сотрудникам, кто здесь главный, она закатывала истерику перед директором с угрозами своего увольнения. Поскольку директор и главбух были повязаны коррупционной цепью, то потеря такого ценного кадра не сулила ничего хорошего. Главбух специально трепала нервы директору и каждые полгода писала заявление об увольнении. Директор хваталась за сердце, кидалась уговаривать ее остаться, и после нескольких часов унижений главбух с великим одолжением говорила:

— Ладно, так уж и быть, остаюсь.

На самом деле, она никогда не собиралась увольняться, просто вот таким человеком она была — любила все делать на публику и устраивать истерики. Особенно сильно пробивал слезу ее рассказ о том, что она уже восемь лет не была в отпуске.

В целом, она была права — в настоящем отпуске она вообще не бывала, а вот в реальном проёбе она была каждый год с мая по август. Вы, должно быть, спросите, как такое возможно? Нет ничего невозможного, если ты, сука, главбух. Она в течение года накапливала фиктивные отгулы, заявляя директору, что работает по выходным, делая очередной отчет (наглое вранье). Таким образом, у нее накапливались дополнительные дни к отпуску. А далее была магия наглости, когда она во время отпуска иногда заходила на работу начислить зарплату или аванс для сотрудников, иногда просто чаю попить. И каждое свое появление она фиксировала как полноценный выход на работу, и, естественно, не забывала отгулять эти выходы в отпуске.

Вот так ее отпуск длился с мая по август каждый, сука, год! Все прекрасно знали про эту гнилую схему, но никто не смел вякнуть в ее сторону, иначе тебе пиздец. Директор же, будучи повязанной, молчала и делала вид, что ничего не происходит. В общем, главбух в очередной раз написала заявление, а директор в очередной раз его порвала и кинулась уговаривать ее остаться. Главбух, получив оргазм от унижений директора, рухнула в кресло и, делая замученный вид, прохрипела:

— Уйдите от меня все, так уж и быть, останусь в этот раз.

Я смотрел на этот блевотный цирк и думал: «Какого хрена я тут делаю?» В тот день я узнал причину истерики главбуха, и поверьте, причина была весомая: из областного Управления социальной защиты сообщили, что к нам едет комиссия, которая будет проверять бухгалтерию за последние три года. Главбух понимала, что комиссия будет копать, и копать они будут на всю катушку, а по результатам проверки будет принято соответствующее решение. Ситуация запахла жареным. У всего руководства рыльце было в пушку, и если копнуть чуть глубже, то сюрпризов на каждого хватит.

Предстояло в короткие сроки привести все документы в порядок, так сказать, подчистить грязные делишки. Работы много, а делать ее нужно было человеку, который всю эту кашу и заварил — то есть, главбуху. Она, будучи тупой, как пробка, решила, что разумно будет просто уволиться — и концы в воду, но когда она, наконец, взяла себя в руки, то оперативно провела переговоры с директором за закрытыми дверями. О чем именно шел разговор, я достоверно не знаю, но после этого мне каждый день стали предлагать покинуть должность бухгалтера и перейти на ставку техника. Я, не будь дураком, прекрасно понимал, что в результате такой рокировки я потеряю стаж и даже часть зарплаты, поэтому наотрез отказался куда-либо переходить и что-либо освобождать.

Вот именно с этого дня директор и главбух объявили мне настоящую войну. Они буквально искали абсолютно любой повод подвести меня к освобождению должности. Чего они только не придумывали — и фиксировали мое время появления, и сколько времени я обедаю, и во сколько покидаю рабочее место. Далее по списку они ввели ежедневный отчет о проделанной работе, и я, как попугай, каждый вечер докладывал, что сегодня мною было выполнено.

Главбух параллельно старалась завалить меня гнусной работой, и в один из дней решила сделать ход конем, так сказать, обосрать мне всю жизнь.

— Так, слушай меня сюда. Тебе нужно срочно сверить все инвентарные номера, на всех объектах! А затем самостоятельно провести инвентаризацию, ты меня понял?

Главбух буквально плыла от удовольствия. Она решила, что сейчас я буду страдать и пожалею о том, что не освобождаю должность. Но весь сюрприз заключался в том, что я был чуток умнее этих тупых куриц. И когда главбух на пару с директором закатили скандал, почему я не провожу инвентаризацию, я познакомил их с буквой закона, где говорилось, что инвентаризация проводится в составе утвержденной руководителем комиссии и в обязательном присутствии главного бухгалтера. И это не просто слова, а обязательное условие проведения подобных мероприятий. Я посмотрел на директора и спросил:

— Где приказ на формирование комиссии?

Бедная женщина потупила взор и ответила:

— А что, там еще и приказ делать надо?

Осознав всю глупость своей гнилой затеи, они переключились на самую подлую методику — они решили меня морально загрызть. Уж чего-чего, а грызть эти мрази умели покруче портовых крыс. Они обожали оттачивать свое мастерство психологического давления на женщинах из отдела. Но они не учли одну особенность — между ног у меня был член, а не вагина, и ломать меня морально, особенно женщинам, было все равно, что просить радиоприемник показать картинку — бессмысленно и бесполезно.

Лично я рассуждал так — по базару я их всех вывезу, а коли драться начнут, вот тут я, в целях самообороны, всех их запиздячу в рукопашной схватке на рабочем месте. Так сказать, отоварю, не отходя от кассы. И с этой твердой установкой я зашел к директору, где меня поджидал главбух.

— А ну, присядь сюда. У нас есть общее мнение, что ты не справляешься с поставленной работой. А раз так, мы даем тебе шанс избежать получения строгих выговоров с занесением в личное дело, и добровольно перейти на должность техника.

И тут я посмел возразить:

— Минуточку, с какой это работой я не справляюсь? Все, что мне поручено, я выполняю беспрекословно и в срок!

В мой адрес посыпались угрозы. Они давили на меня с двух сторон, а на моем лице была небольшая улыбка. Я знал, что меня тут не убьют, а раз так, можно помотать им нервы до предела.

Директор шипела, как змея, и тщательно выговаривала каждое слово:

— Главбух жалуется, что ты ничего не умеешь, это так?

Я совершенно спокойно отвечал:

— Поставленные задачи выполняются, но я готов освоить новую работу в бухгалтерии.

Главбух тут же возразила:

— У тебя работы мало, это не тянет на целую ставку!

Тогда я предложил обучить меня начислять зарплату — и вам будет легче, и у меня работы прибавиться. Но зарплата была целиком и полностью в руках главбуха, эта мразь никогда никого не допускала к этой процедуре, и уж тем более не допустила бы меня. Она тут же заорала:

— У меня нет времени его учить! Он же бухгалтер, он же крутой, у него и корочки есть, вот пусть сам сидит и всему учится, я ему ничем помогать не буду!

Директор это понимала. Ей было вовсе не на руку, если бы посторонний человек стал заведовать начислением зарплаты.

Я поглядел на директора и сказал:

— Ну вот видите, я прошу загрузить меня работой, а главбух отказывается. Кажется, наш разговор заходит в тупик.

И тут раздалось новое обвинение, а следом еще более новое, но каждый раз я умудрялся выходить сухим из воды. Эта пытка длилась более часа, и за все время ни одно из предъявленных обвинений они не смогли чем-либо подтвердить. Каждый раз они оставались в дураках, и тогда директор применила самую унизительную фишку, которая когда-либо делалась на работе.

— Покажите мне должностную инструкцию. Давайте сверим по списку, всю ли работу выполняет наш бухгалтер.

Должностная инструкция — это список обязанностей, которые вы должны выполнять, подписывая трудовой договор, и, как ни крути, выполнять все условия порой просто нереально. Именно на этот нюанс директор решила сделать ставку, но каково же было общее удивление, когда выяснилось, что этой бумажки я не подписывал!

— Почему ты ее не подписывал?

Я развел руками и ответил:

— Потому что я ее вообще ни разу не держал в руках, и в глаза не видел.

Это был мощнейший косяк главного бухгалтера. Директор впала в ступор. Она понимала, что этот залет тянет на выговор, только наказывать нужно не меня, а главбуха. Вот это прикол!

Я, еле сдерживая смех, сказал:

— Требую разобраться в этом злостном нарушении и применить соответствующие меры в адрес главного бухгалтера.

В эту секунду чуть не случилась драка, но я был готов отъебашить их на месте за их блядские выходки. Директор подняла скандал на главбуха, и они принялись ругаться между собой. Это был адовый пиздец, но именно в таком коллективе я работал. Так был закончен самый мощный прессинг, который со мной случался на рабочем месте. Я понимал, что меня тупо выживают, но вот так просто сдаваться я не собирался.

Уже дома, вечером после работы я, как обычно, пошел в ванную, чтобы помыть руки, но вода оказалась перекрыта. В чем же дело? Я вышел на улицу и увидел, как за забором толпятся рабочие. Когда я подошел ближе, то увидел причину отсутствия воды. Огромное количество рабочих и хренова туча техники спиливали теплотрассу, которая снабжала теплом и водой все дома моего района. Оказалось, на носу были местные выборы, и депутат одной известной партии, назовем ее «Партия Жмуриков и Бобров», решил провести полную замену всей системы отопления и водоснабжения с железной на пластиковую. С одной стороны, его поступок был шикарным — теплотрассу нужно было менять, но, с другой стороны, это ж сколько нам сейчас придется жить без воды?

Рабочие были явно не местными. Я подошел и спросил, куда они собирались вывозить спиленные трубы. Рабочие переглянулись и ответили:

— Понятия не имеем, мы ничего тут перевозить не будем, нам за это не платят.

Я тут же смекнул, что им действительно плевать на спиленные трубы, а их там валялось столько, хрен сосчитаешь. В моей голове тут же заработал калькулятор. Почем у нас нынче тонна железа?

Вдруг выскочил начальник всей бригады и заорал:

— Нужно сложить трубы, завтра их заберет ЖКХ на оптимизацию!

Рабочие послушно стали складывать трубы, а я понимал, что никакой оптимизации нет в помине. Завтра приедет человек начальника и вывезет все трубы в пункт приема металлолома, это было и дураку понятно.

Уже поздно вечером я вновь вышел посмотреть на рабочий процесс и обнаружил полное отсутствие рабочих. Они тупо сложили трубы в кучки и уехали отдыхать до следующего дня. Я быстро пробежался вдоль линии спиленной теплотрассы и очень сильно охренел. Кругом валялись здоровенные спиленные тяжелые водопроводные краны и всякие балки, обрезки и куча всякого хлама, который был буквально ничейным. В мою голову закралась мысль забрать этот металл себе, ведь это живые деньги! Но было страшно оттого, что за это могли и наказать.

Все сомнения развеялись на следующий день, когда рабочие сказали:

— Если тебе что-то нужно из обрезков, забирай, нам хоть мусору меньше вывозить.

Эти слова были, как зеленый свет. Я кинулся перетаскивать вентили, куски труб и прочие спиленные детали на свой участок. Спустя час я собрал не меньше тонны. Затем я набрал номер знакомого, который занимался приемом металла.

— Дима, почем у нас нынче тонна хорошего железа?

Ответ был просто шикарным — сейчас весь металл, вне зависимости от состояния, принимается по одной цене — семь тысяч рублей за тонну. Во время разговора я споткнулся об связку алюминиевой проволоки и вдруг осознал, что вся теплотрасса была обвязана этим добром.

— Дима, а алюминий нынче почем берут?

— 30 рублей килограмм!

Я взглянул на фронт работы и ахнул — да тут пару центнеров будет, не меньше. В тот вечер я носился по всему маршруту теплотрассы и собирал ценный алюминий. Я не мог поверить в свою удачу! Под ногами буквально лежали живые деньги, нужно было просто нагнуться и подобрать. Уже глубокой ночью, глядя на здоровенную кучу собранного металла, я пытался прикинуть, сколько денег я смогу срубить с этого. Но еще больше меня радовал тот факт, что длинна теплотрассы была настолько большая, что работы там был еще непочатый край. Рабочие только одобряли мои действия. По их мнению, я утилизировал мусор! Вы только подумайте, мусор!!! В моей голове четко пронеслась мысль: кажется, наступило время действовать!