Серия «Сокровища вологодской литературы» знакомит с творчеством самобытных авторов нашей области. В этот выпуск включены произведения Натальи Мелехиной Герои рассказов «Перевал Волкова» – обычные люди, в которых мы узнаём себя. Но автор, исследуя жизнь обычного человека, возвышает ее до эпического творения, где жизнь каждого становится произведением искусства. Адресовано всем любителям художественной литературы.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Перевал Волкова предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Алиментщики
В октябре Витька привычно засобирался в тюрьму.
Вернее, в колонию-поселение. Он был из тех, кого в газетах и по телику называют «злостные алиментщики». И правда: задолжал на сына и дочь изрядно. «Картошку выкопал, клюкву продал, деньги у семьи есть, можно идти сдаваться на казенные харчи», — размышлял Витька, сидя утром на крыльце и покуривая самые дешёвые сигареты из сельмага, на другие у него денег не хватало.
Ярко светило солнышко, ветер пересчитывал золотые монеты листьев на берёзе, а на осенней траве бриллиантово сверкала холодная роса, не успевшая просохнуть с ночи. Витька полной грудью щедро забирал в себя свежий воздух вперемешку с табачным дымом. В этот момент, пусть и покуривая самую дешёвую сигаретку, он чувствовал себя богачом: сколько сокровищ вокруг рассыпано прямо на его родном огороде! Любуясь ими, лишаться свободы, пусть и на несколько месяцев, не хотелось.
Да и осень была не простая, а особенная! Время собирать плоды жизни. В этом году сыну Сане исполнилось девятнадцать лет. Он окончил сельскохозяйственный техникум и устроился к частнику-фермеру трактористом. Скоро парня должны были призвать в армию: в весенний призыв не попал, а осенний как раз начался. Дочь Нинка на высокие баллы сдала ЕГЭ и к радости родителей поступила на бюджетное место в вуз учиться на ветеринара. Этим летом она тоже трудилась у того же фермера скотницей. В ноябре Нинке как раз должно было стукнуть восемнадцать лет. Как такими детьми не гордиться? И Виктор мечтал погулять у Сани на отвальной, а у дочери — на совершеннолетии. Но давние долги висели на нём как кандалы. Когда-то Витька после развала колхоза, где он работал трактористом, крепко от безысходности запил, себя не помня, и столько «натекло» вместе с выпитой водкой алиментов, что и до сих пор не мог расплатиться.
Тут на соседний огород вышел Виталик, красивый молодой парень, на пять лет старше Витькиного сына. Высокий, ладный, крепкий, благодаря своей завидной внешности и отличным оценкам всё в том же сельскохозяйственном техникуме, Виталик попал служить в президентский полк, а вернувшись домой, легко устроился в райцентре в колонию-поселение охранником. По деревенским меркам Витальке повезло: и зарплата, и форма даровая, и ранняя пенсия.
— Здорово, Виталька! — окликнул парня Витька и пошёл к забору поздороваться с молодым соседом. С утра ходил Виктор едва переставляя ноги: тяжелый деревенский труд не прошёл для него даром. До пенсии ещё лет двадцать горбатиться, а уж замучила грыжа в пояснице.
— Здрасьте, дядь Вить!
Над штакетинами мужики крепко пожали друг другу руки. Разнообразные баррикады, стены, заборы и ограды постоянно присутствовали в жизни Виктора в том или ином виде. Он настолько к ним привык, что перестал замечать. Вот, к примеру, молодой сосед — тёзка почти: пусть имена разные, но в деревне-то равно обоих Витьками зовут. Однако старшему предстояло сидеть, а младшему — охранять.
Или вот — жена Тонька. Виктор по-прежнему её любил, а в сыне и дочери — души не чаял, но жил отделённый от своей семьи стеной двухквартирного барака. Такие построили в посёлке Цветково для колхозников ещё в советские годы. В одну квартиру, Тонькину, вход от дороги, во вторую, Витькину, от пруда. Тонькину половину они купили вместе еще в законном браке, а Витькина досталась ему уже после развода по наследству от умершего дядюшки-бобыля. Такая получилась несмешная шутка самой жизни: и развелись, да под одной крышей остались!
Развод у них был липовый: когда Витька пил, Тонька психанула и побежала ЗАГС, а потом подала на алименты. Виктор её не только не осуждал, но и по-житейски трезво обосновывал: пьянки не всякая баба терпеть будет, а уж его — характерная Тонька! — и подавно! Да и ребятишек кормить надо. Как только он закодировался и выходился, они снова стали жить как муж с женой, но решили обратно не расписываться, а то Витькину квартиру могли теперь за долги продать, а так — единственное жильё у него получается, так что приставы не заберут, пусть детям достанется.
Огород бывшие супруги никогда и не делили, потому что так удобнее. По весне Витька пахал его весь на мотоболоке: и для себя, и для Тоньки с детьми, обустраивал парники и теплицу. Вместе с сыном Саней летом помогал бывшей жене и дочери Нинке поливать: поносишь водички-то на капусту-водохлёбку, где уж тут бабам одним справиться! В свою очередь Тонька и Нина ухаживали за грядками, не разбирая, где чья. Нинка у входа в отцову квартиру даже клумбы разбила с космеей, виолами и ноготками. Из урожая выдавали Витьке часть овощами, а часть — «закрутками»: солёными огурцами, маринованными помидорами, консервированными салатами.
— Капусту-то заквасили, дядь Вить? — поинтересовался Виталька, окинув взглядом недавно опустевшие соседские капустные гряды.
«Ишь, заметил! Хозяйственный парень! Мне бы такого в зятья», — похвалил про себя Виктор, а вслух ответил:
— Позавчера ещё заквасили, весь день с бабами проколупался. Такая капуста в этом году ядрёная, у меня руки мять её устали. До того дожамкал! До сих пор болят. Да, кажись, лишку соли киданул.
— Солозобый ты, дядь Вить, — пошутил парень.
Виталька тоже дымил сигареткой, наслаждаясь солнечным осенним утром.
— Как там нынче у вас? Заказы-то на лесопилку есть? — деловито поинтересовался Виктор.
— Есть, дядь Вить. Видал, за Чернавой лес вырубают? К нам возят, так что работы на всю зиму будет полно, — успокоил Виталик. Вопрос соседа его нисколько не удивил. Деревенские алиментщики старались попасть в колонию в такое время, когда на лесопилку поступали большие заказы. Так быстрее отработаешь долг, ведь зарплата заключенных перечислялась в счет алиментов. — А ты чё, к нам, что ли собрался? А кто капусту-то без тебя есть будет? Саню в армию скоро заберут, Нинка в городе учится. Невесело тётке Тоне будет одной-то капустные щи хлебать.
— А что поделать-то, Виталька? Неохота к вам, конечно. Да долгов, как шелков, а всё одно заработать больше негде.
— К тёте Свете поедешь сдаваться? — Виталька и «осужденного Виктора Мохова» и «судебного пристава Светлану Петрову» называл так, как положено хорошо воспитанному деревенскому пацану — дядь Витя и тётя Света.
Светка когда-то была одноклассницей Виктора, но жизнь и между ними тоже поставила баррикады: она, отличница, выучилась и теперь помогала законникам судить и рядить, а он, троечник, сначала стал трактористом в развалившемся ныне колхозе, потом — алкоголиком, от которого ушла жена, затем — кодированным безработным и, наконец, «злостным алиментщиком».
— Авось поможет, хорошая она баба. На автобус вот собираюсь идти, в райцентр ехать.
— Так и я в город еду: краски на забор купить надо. Выходной у меня сегодня, да и погода сухая, так покрасить хочу. Хочешь, дядь Вить, так поехали со мной. Через полчаса заходи ко мне, я кофейку только выпью. Чего тебе до автобуса-то хромать? Домчу на «Приоре» в лучшем виде.
Виталик весело подмигнул и пошёл домой, ловко лавируя между грядками. «Черёдный был бы зять», — в очередной раз подумалось Виктору.
В здании судебных приставов у Светкиного кабинета собралась немалая очередь. В ней Виктор встретил односельчанина Серёгу, тоже безработного и «злостного алиментщика». Мужики зацепились языками — и пошли болтать! О клюкве, капусте, рыбалке, охоте — всё ждать веселей вдвоем-то! Время от времени мужики выходили покурить, опоздать к своей очереди они не боялись, потому что продвигалась вереница должников медленно.
Надолго «пропали» в Светкиной приёмной двое: мужик лет тридцати — холёный, в дорогом костюме и с модной сумкой, так что и не поймешь, не то портфель, не то дипломат, и бабёнка при нём — красивая, круглолицая, стройная, но скукоженная какая-то, будто от непосильной работы. Парочка как ушла в кабинет Светки, так вот уже полчаса оттуда не выходила.
— Ну, этих не дождаться! — посетовал Витька. — Точно, Серёга, мы с тобой и после обеда куковать тут будем. На автобус только к вечеру поспеем. Как представлю, что пять километров от остановки шкандыбать, так сразу ноги отваливаются. Пойдем хоть покурим.
На улице, подпаливая такую же дешёвую сигаретину, как у Витьки, Серёга полюбопытствовал:
— Мужик-то — бизнесмен, что ли? Видывал его здесь раньше?
— Не, в первый раз. Но кто это — знаю. Это Алексей Водоносов, который лесопилку в райцентре за рекой держит. Видал «джипяру» у входа? — и Витька указал в сторону «Порше». — Его тачка.
— Не тачка, а танк, — присвистнул Серёга.
Мужики продолжали курить на скамеечке, когда парочка вышла из здания. Впереди шагал «бизнесмен», за ним мелко семенила женщина.
— Алексей, я тебя умоляю! Ну ведь это твой ребёнок — твоя дочь! — не сдерживая ни голоса, ни слёз вскрикнула она. Ей три года всего, она-то ведь ни в чем не виновата! Нам ведь просто жить надо на что-то.
— Моя?! — развернулся к ней «бизнесмен». — Откуда я знаю, что моя?! Ты нагуляла! Ни копейки от меня не получишь!
— Лёша, я тебя очень прошу… Ей три года всего!
— И сцен мне тут посреди улицы не закатывай. Перед людьми стыдно. Домой сама дойдешь. Много чести потаскушку везти.
Демонстративно отвернувшись, «бизнесмен» шагнул к Серёге с Витькой, показывая женщине, что всякий разговор с ней окончен. Она сгорбилась ещё больше и быстро зашагала прочь — молодая, а уже как старушонка.
— Чего, мужики, видали, спектакль какой мне бывшая устроила? — присел «бизнесмен» рядом с Серёгой и Витькой. В пылу после спора он всё ещё кипятился, и потому никак не получалось у него удержать язык за зубами. Может, в другое время и понизко ему было бы болтать с деревенщиной, но в этот момент ему ужасно хотелось получить одобрение сторонних зрителей и, желательно, мужского пола. — Мало я её лупил. Бабы — стервы! Все, как есть, стервы! Только бы денег с нас вытянуть. Да, мужики? Ваши бабы с вас тоже, небойсь, тянут… Но ничего она от меня не получит! Ничего! Я все на мать свою переписал. Ни копейки не дам!
— А дочь-то, что, правда, не твоя? — поинтересовался Серёга. — Реально, что ли, нагуляла?
— Конечно, моя! — возмутился «бизнесмен» и вдруг как-то разом успокоился и заговорил уже совсем другим, деловым тоном. — У меня и тест ДНК на отцовство есть, но ей я не сказал, конечно. Тайно сделал. Если б не моя, я б давно уже придушил эту потаскушку вместе с приплодом! Пусть-ка теперь поголодает стерва вместе с девкой. Баба — не человек. С детства их надо в черном теле держать.
Серёга с Виктором молча переглянулись, а «бизнесмен» пошарил по карманам:
— Вот дура! Из-за неё сигарет с утра забыл купить. Не угостите, мужики?
— У нас сигареты больно дешёвые. Ты такие не куришь, — ответил Виктор.
Оба с Серёгой, не сговариваясь, разом встали и ушли, оставив «бизнесмена» недоумевать и чертыхаться на скамейке.
В очереди Виктор сидел строгий и прямой, как царь на троне, даже про грыжу позвоночника забыл. Он все еще не мог разжать кулаки.
— Да брось ты, Витька! Уроды везде встречаются, — попытался успокоить его Серёга, а потом вдруг и сам разозлился. — Хотя тоже по харе-то втащить ему хотелось.
— Руки марать не охота, — заметил Виктор.
— А накостыляешь такому? По судам потом затаскает. Они — не мы. В законах все ходы да выходы знают.
— Все равно, Серега, ну вот ты да я: нам хоть бы какую работу, чтоб ребятишек на ноги поднять! Да если б я мог заработать, стал бы я сюда таскаться? В тюрьму проситься? А у этого — деньжищ! На джипе рассекает, а родной дочери голодать пожелал! Ну как так-то?
— Не знаю… Мать у меня говорит: Бог не Тимошка, всех видит немножко.
Тут подошла очередь Виктора идти в Светкин кабинет. Сажать Витьку в тюрьму одноклассница на этот раз отказывалась:
— У тебя ж Саня в этом году в армию идёт. Ну заработаешь ты как-нибудь дома, потихоньку выплатишь, ты ж не отказываешься! Платишь, сколько сможешь, долг и уменьшается, — Светлана пыталась втолковать Виктору юридические тонкости так же усердно, как в школе когда-то помогала ему с «домашкой» по математике, да толку, как тогда, так и сейчас, — никакого!
— Что ты заладила-то, как Тонька? Та тоже нудит: заработаешь да заработаешь! Где я дома-то заработаю? Ни на ферму, ни в лес не берут меня — грыжа позвоночника. Сходил вон в июне на биржу, там отвечают: «Вам, мол, лёгкий труд показан». И точно «показан»: мне его по телику только и показывали.
— Ну а я что сделаю? Договаривайся с Тонькой. Ищи работу.
— Ну ты ж пристав! Подай в суд-то на меня, как в тот раз.
— Не подам! Тонька меня прибьёт. Надо вам очень, так пусть она на тебя иск оформляет. Имеет право.
— Да не напишет она! Бабы вы дуры! Света, ну посади ты хоть на полгода, а я там за сезон много долга отработаю. Там на лесопилку чернавский лес привезли, Виталька сказал. Ну придумай уж чего-нибудь, Света, ты ж умная, а я-то все равно в этих законах ни панталыку не смыслю. Помоги, ради Христа!
На этих словах дверь в кабинет распахнулась, и в проеме появилась разгневанная и прекрасная Антонина. Была она росту высокого, сама — дородная, на лицо приятная. Руки в бока упёрла, головой — под дверную матицу! Витька все споры и долги враз забыл — залюбовался женой. Из-за материнской спины выглядывал суровый Саня — круглолицый, как мать, и вихрастый, как отец.
— Здравствуйте, Светлана Владимировна! — важно поздоровалась Антонина с приставом и тут же напустилась на Витьку. — Ты куда убежал? Сказала я ведь тебе: не езди никуда! А он с Виталькой в город смотался! Хорошо хоть встретила я его: забор красит, отвез, говорит, дядю Витю в тюрьму записываться! Какая нам в этом году тюрьма — сдурел? Света, ты хоть его никуда не записывай!
— Да куда я его запишу-то?! — всплеснула руками Светлана. — В зеки-добровольцы? Так ведь не делается, ну хоть немного-то вы законы почитайте! Сначала сами подадут на алименты, потом мужика им жалко!
— Так свой мужик-то! Не ворованный! — резко парировала Тонька.
Тут подал голос и Саня, смущенно, но горячо выговаривая:
— Батя, ну в самом деле! У меня отвальная, у Нинки — днюшка. Чего мы, как сироты будем — без бати за праздничным столом. Всех парней отцы в армию провожают, а мой так в тюрьме будет сидеть? А потом? Я — в армию, Нинка — в городе учится. А с кем мать-то останется? А дров зимой кто ей заготовит? И ведь, сам знаешь, поросят летом купили. Кто зерна на посыпку намелет? У мамки ноги не ходят, у тебя пояснице — кердык! Вам друг без друга поросят не вырастить. И вот!
Он шагнул к Светлане и выложил на её стол пачки потрёпанных купюр, перетянутых бухгалтерскими резинками:
— Тёть Свет, это мы с Нинкой за лето на папкины алименты тут накопили, сколько могли, чтоб в тюрьму больше не садился. Не молодой уж батя по нарам скакать. В августе так спину у него скрючило, что скорую вызывали. Какой из него сиделец! Как их вернуть-то? В уплату долга. Вы объясните.
Виктор и Тонька оба онемели и переглянулись.
— Ну, дети-то поумнее вас будут, — вздохнула Светлана и принялась пересчитывать купюры…
Из кабинета вслед за сыном бывшие муж и жена вышли сильно раскрасневшимися.
— Вы, как из бани, — пошутил Серёга, встретив семейство в коридоре.
— Прикинь, Серёга, меня дети из тюряги выкупили! На отвальной погуляю! — сообщил Виктор и на радостях вдруг крепко обнял собрата по несчастью.
— Вот и мне повезло! — Серёга похлопал Витьку по спине. — Одним конкурентом меньше! Теперь Светка меня-то точно в тюрьму пристроит!
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Перевал Волкова предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других