Ледяной поцелуй страха

Не накаркать бы… С тем, что приключение быстро не закончится. Фраза вырвалась сама собой, и Полина уже пожалела об этом. Задерживаться в поселке ей совсем не хотелось. И даже писательское любопытство к различным загадкам и историям не навеивало желания остаться. Интуиция, которая была у нее развита неплохо, подсказывала, что им нужно как можно скорей найти нужную дорогу. Этими опасениями она и поделилась с Настей по пути в гостиницу. Подруга согласилась, рассеянно кивнув, — она все пыталась связаться по телефону со своим итальянцем. И, судя по нахмуренным бровям, ей это не удавалось. Андрей правильно заметил, что тут отсутствовала мобильная связь и не ловился сигнал Интернета.

— Насть, оставь, — шепнула Полина. — Выйдем отсюда, и напишешь своему Франческо.

Настя вздохнула и убрала телефон в карман. Зря она пытается всех уверить, что не увлечена обаятельным итальянцем: а противном случае не расстроилась бы так из-за неудачной попытки выйти с ним на связь. Ох, Настя, Настя, ты можешь обманывать сама себя, но не наблюдательную подругу!

За стойкой ресепшена по-прежнему никого не было, ключи лежали так, как их и оставили. Полина предложила забрать их на тот случай, если придется подняться обратно в номера. Столовую они нашли без приключений. И хоть там тоже никого не оказалось, их будто ждали: количество накрытых столов соответствовало количеству занимаемых комнат — три, а один из приборов оказался детским.

— Ну что, присаживаемся? — спросил Андрей, обводя взглядом накрытые столы. Масло в простых фаянсовых масленках, крупные ломти хлеба на белых тарелках, желтый сок в стеклянных графинах. Чуть поодаль находилась стойка, на которой, как в современных гостиницах, практикующих завтраки по типу шведского стола, стояли лотки с едой — сосисками, омлетом, гречневой кашей, кувшин с молоком, пирожки и оладьи со сметаной.

— Сытно и аппетитно, — пробормотала Полина. — И, главное, все еще горячее, будто еду только с плиты сняли.

— Эй! Здесь есть кто? — громко позвал Геннадий, но никто не отозвался.

— Обслуга-призраки, — усмехнулась Настя, поворачиваясь к Полине. — Ну прям как в твоих романах.

— Вы пишете романы? — живо заинтересовался Геннадий, в то время как Андрей возле лотков уже обсуждал с сыном, что тому положить.

— Пишу, — не стала ломаться Полина.

— Надо же! — восхитился молодой человек. — А что-нибудь уже издали?

— Издала, — кратко ответила Полина, мысленно прикидывая, что взять — оладьи или кашу с молоком. Приключения приключениями, а есть все же хотелось. Остается надеяться, что еда тут не отравленная. Но в преступные замыслы персонала совершенно не верилось. Какой резон им травить постояльцев?

— О, как интересно! — не отставал Геннадий, подходя вместе с ней к лоткам с едой и накладывая в свою тарелку все подряд — скорее машинально, чем от голода. — И что же вы пишете? Любовные романы или детективы?

— И то и другое, — уклончиво ответила Полина, которой разговаривать не хотелось, но и казаться невежливой — тоже. — Мистические с любовной и детективной линиями, если вас устроит такое объяснение.

— Это что, про любовь с вампирами, что ли?

— Нет. Пишу про старинные легенды, семейные тайны, проклятия и так далее. Вместо вампиров — призраки, экстрасенсы и ведьмы.

— О как… Значит, любите чертовщинку?

Полина мотнула головой, не давая точного ответа. Любит ли она «чертовщинку», как выразился Геннадий? Не столько любит, сколько… относится к ней с уважением.

Она положила на тарелку оладьи со сметаной и омлет и направилась к столику, за которым уже сидела Настя. Геннадий со своей тарелкой устремился не к свободному, сервированному специально для него столу, а за Полиной.

— Можно, девушки, к вам присоединиться?

— Вы уже присоединились, — буркнула Полина.

— Скажите, все писательницы такие серьезные? Вы хоть бы улыбнулись, — поиграл бровями Геннадий.

— Обстановка не располагает к улыбкам, — отрезала Полина. Не в том настроении она находится, чтобы флиртовать!

— Не обращайте внимания на ее неприветливость, — вмешалась Настя. — Дайте ей спокойно поесть, и тогда увидите, как изменится ее настроение! Полина бука букой, когда голодная, а вот когда сытая — сама любезность.

— Настя! — Полина от возмущения чуть не поперхнулась соком. Такой подлянки от близкой подруги она не ожидала — сдала ее со всеми, что называется, потрохами. Ей совершенно неинтересно любезничать с Геннадием. Вот позавтракают они сейчас и разбредутся каждый своей дорогой.

— Ну раз так… — рассмеялся Геннадий, но, к счастью, понял, что его обществу не особо рады. — Хорошо, если я вам мешаю, уйду.

— Да нет, можете остаться, — невинно заметила Настя, скосив глаза на торопливо жующую и делающую вид, что ее внимание полностью занято едой, Полину.

— Боюсь, испорчу вашей подруге завтрак. Приятного аппетита!

С этими словами молодой человек взял свою тарелку и пересел за отдельный столик.

— И что на тебя нашло? — тут же зашипела Полина на подругу.

— А на тебя? Чем он тебе не угодил?

— Болтовней, когда я не настроена общаться и улыбаться.

— Ну, подарила бы ему пару улыбок — с тебя бы не убыло.

— Зачем?

— О господи, — закатила глаза Настя. — Ты настолько погрузилась в свой книжный мир, что разучилась общаться с представителями противоположного пола в реале! Смотри, вполне себе приличный молодой человек! Симпатичный, хорошо одетый, похоже, с престижной профессией.

— Ты что, мне его сватаешь?

— Да никого я тебе не сватаю, — воскликнула, забывшись, Настя, так, что их услышал Геннадий.

— Тише ты, — одернула подругу Полина и осторожно скосила глаза в сторону соседа: смотрит или нет. Геннадий смотрел на них внаглую и ухмылялся. Конечно, слышал, о чем они тут спорили. Полина рассердилась и на Настю, и на этого Геннадия, и на себя саму за то, что от неловкости щеки тут же вспыхнули румянцем.

— Приятного аппетита! — громко пожелала подруга молодому человеку — вроде бы и вежливо, но с намеком. Не отвлекайся на чужие разговоры, ешь! Мало чем ее смутишь — смелую, яркую, уверенную в себе. Геннадий отвернулся и принялся черпать из тарелки ложкой гречневую кашу. Полина скосила на него взгляд. Настя права: симпатичный. Темно-русые волосы подстрижены будто вчера, на тонкой переносице — очки в дорогой оправе. Все детали гладковыбритого лица подобраны-подогнаны так идеально, что лицо казалось обработанным в фотошопе портретом. Так все гладко и ладно, что не за что зацепиться: скользнешь по лицу взглядом и… забудешь, перепутаешь с другими, увиденными на рекламных плакатах. Все в его внешнем виде было так безупречно, что казался этот молодой человек ненастоящим. Это там, в столице, ежедневно пробегает по бурлящим людским потокам и тротуарам множество банковских клерков — выпускников престижных вузов, сделавших к тридцати годам неплохую карьеру. А здесь, в глубинке, выбивался он своим видом так, как выбивался бы Кен на полке с советскими пупсами.

— Он какой-то ненастоящий, — шепнула Полина Насте. — Не находишь?

Подруга лишь пожала плечами, украдкой проверила свой телефон и тихо вздохнула. Полина бросила на нее сочувственный взгляд. Настя без прежнего аппетита подцепила вилкой кусочек омлета и отправила в рот. За другим столом Андрей, наклонившись к сыну, что-то тому шептал. Судя по нахмуренным бровям мальчика и строгой морщинке над переносицей отца, беседа велась воспитательного характера. В какой-то момент Никитка стукнул кулачком по столу и упрямо выпятил нижнюю губу.

— Никита, ешь, что дают! — повысил голос отец, но, спохватившись, опять перешел на шепот.

Еда оказалась горячей, свежей и вкусной, но к гостям никто так и не вышел. Тишину нарушали лишь тихие переговоры да звяканье столовых приборов.

— Непонятный сервис, — высказал вслух то, о чем думали все, Геннадий. Отодвинул тарелку и сыто откинулся на спинку стула. — Наготовили и ушли, даже записки не оставили.

— Я думаю, что в гостинице работает очень мало народу, отработали смену, взяли с нас плату за ночлег, завтрак оставили и разошлись отдыхать, — ответила Настя.

— Скучное объяснение, — как будто расстроился Геннадий. — Вон писательница тут развернулась бы. Ну чем не сюжет для романа, а?

Его игриво-фамильярное обращение возмутило Полину, но она промолчала и даже не повернула головы.

— Так что делать будем? — спросил Геннадий, обращаясь вроде бы и ко всем сразу, но при этом косясь на Полину — не с интересом, а снисходительно, словно ожидал ответа от нее и знал, что ничего она предложить не сможет.

— Как что — искать обратную дорогу, — ответил за всех Андрей. — Подкрепились — и в путь.

— Мы уже все пути-дороги исходили, — заметила Настя, но, однако, поднялась первой. — Андрей, может, вам с мальчиком тут подождать? А мы поищем того, кто бы подсказал нам дорогу.

— Нет, мы пойдем с вами, — возразил тот. — Но вещи предлагаю оставить в номере. Вернемся за ними, когда найдем дорогу.

— Я все возьму с собой: багаж у меня небольшой, а терять время я не привык, — с пафосом заметил Геннадий и, перехватив случайный взгляд Полины, подмигнул той.

«Так и не теряй его! На что надеешься?» — мысленно ответила она. Вопрос, обращенный к Геннадию, был риторическим, но шесть лет назад чуть не закрыл для нее дверь в мечту.

— Полина, на что ты надеешься? — спросил Юрьев, закрывая папку с внушительной стопкой бумаги. Накануне Полина осмелилась признаться ему в том, что пишет, и Игорь немедленно попросил ее дать ему почитать. Просьба прозвучала и неожиданно, и ожидаемо: Полина на это и надеялась, что Юрьев станет ее первым читателем. Но одно дело надеяться, и другое — на самом деле отдать папку с распечатанным романом, выйти из тени на помост, обнажиться — не телом, а душой, отдать свои мысли и мечты на растерзание чужому мнению. В какой-то момент Полина испытала желание дать обратный ход, отговориться тем, что роман не готов. Но в глазах Игоря прочитала такой интерес, что вытащила из шкафа заветную папку. Юрьев ее взял, убрал в «дипломат» и ушел на работу. А Полина весь день не находила себе места, представляя, как Игорь листает — нет, не страницы, а ее мысли, — и хмыкает, и удивляется, и не соглашается. Она даже малодушно надеялась, что он забыл о папке или ему просто было некогда читать.

Нет, не забыл, читал в перерывах между лекциями, в обеденную паузу, в «окно». И вот сейчас он восседал на стуле, будто судья в своем кресле, а она топталась перед ним, как обвиняемая.

— На что ты надеешься, Поль? — повторил Игорь, глядя ей в глаза своими темными, как беззвездная ночь, глазами.

— Так… плохо написано? — выдавила она непослушными губами.

— Нет, написано как раз хорошо, есть у тебя стиль, рассказывать ты тоже умеешь. Но, думаешь, вот это кто-то прочитает в издательстве? — Юрьев потряс папкой, и Полина покраснела до самых корней волос.

— А почему нет? На форуме говорят, что издательства рассматривают рукописи, нужно только отправить на нужный адрес… Позвонить, спросить адрес редактора и отправить.

— Ты что, всерьез думаешь отправлять роман в издательство? — спросил Игорь и рассмеялся. — Полинка, девочка моя, не будь такой наивной! Там же, в издательствах, все схвачено! Попадают туда либо по знакомству, только если кто-то замолвит за тебя словечко, и этот «кто-то» — далеко не последнее лицо. Либо если у тебя есть много-много денег и ты способна проплатить публикацию. Либо если ты уже какая-нибудь звезда, ну там киноактриса или певица. Насколько я знаю, у тебя нет дяди — директора издательства. Богатого спонсора тоже. И по телевизору ты тоже не мелькаешь. Так на что надеешься?

— А на форумах…

— На форумах! — передразнил Юрьев. — Мало ли что там говорят! Тебе тоже никто не запрещает под вымышленным именем писать небылицы.

— Откуда ты все это знаешь? — пошла в атаку Полина.

— Знаю, — припечатал Игорь веско. — Любой знает, кроме тебя. Девочка моя, любимая, ну не будь такой наивной!

— Ты лучше скажи, как написано, — отважилась она.

Над этим романом Полина работала год, продумывая детали, составляя сюжет даже не по кирпичикам, а по песчинкам, вживаясь в образы героев. Жанр она выбрала неоднозначный: и не детектив, и не любовный, и не фэнтези. Какой-то винегрет из жанров — всего понемногу. Сама она находила свой эксперимент удачным. Но вот что скажет ее первый читатель?

— Написано отнюдь не ужасно, как я уже сказал. Интересно даже. Хотя романтики, на мой взгляд, с избытком. Вот если бы ее удалить, да оставить сюжет, да еще бы немного поработать над ритмом, а то у тебя сюжет местами провисает: идет-идет динамично, а потом — бац, и спотыкаешься о долгие описания, то было бы, на мой взгляд, совсем неплохо. Но что там у тебя намешано — не поймешь. Впрочем, захватывает.

— Так, может, я попробую? — оживилась Полина.

— Гм… Ну, пробуй, — снисходительно откликнулся Юрьев. — Только, говорю, время потеряешь. Да и расстраиваться будешь, если не получишь ответа. А его и не будет. Или, того хуже, будет, но отказ. Лучше не пытайся, финал все равно известен. Нравится тебе писать? Пиши. Можешь даже в Интернете выкладывать, если тебе хочется читателей. Но соваться в издательства…

Он покачал головой и вернул ей папку.

Засыпала в ту ночь Полина в смешанных чувствах. То ей хотелось назло Игорю набраться смелости и отправить текст по всем издательским адресам, то, наоборот, она собиралась убрать папку подальше и больше не доставать, а то и вовсе удалить роман из компьютера. Вдруг Игорь похвалил ее лишь чтобы утешить, а на самом деле пишет она ужасно и скучно?

Следующий день у нее, работавшей в одной частной клинике на ресепшене по сменному графику, был выходной. Полина гнала мысли о романе, стараясь занять себя домашней работой, но взгляд то и дело натыкался на телефон и тетрадь с выписанными в нее номерами. И когда у нее пригорел обед, Полина поняла, что единственный способ избавиться от мыслей о рукописи и сомнений — это позвонить в издательства.

Первый блин оказался вовсе не комом: Полине сообщили адрес редактора, на который можно прислать рукопись. Правда, ответить на вопрос, в каком жанре написан роман, внятно она не смогла. «Чего у вас там больше — детектива или любви?» — спросила девушка-секретарь. «Любви», — выдавила Полина, забыв добавить про мистику. Но это уже было не важно: главное, она получила желаемый контакт!

Дальше дело пошло бодрее, и к четырнадцатому звонку Полина уже смело тарабанила по телефону и про жанр, и про объем рукописи. А затем, пока не прошел кураж, разослала рукопись по всем полученным адресам.

Отказы посыпались сразу же: не прошло и часа, как Полина получила три отрицательных ответа из издательств помельче, отвергнувших ее рукопись на основании того, что нет серии под мистический роман. Первый отказ ударил, конечно, больно. А после третьего Полина неожиданно воспрянула духом: похоже, не прав был Игорь, говоря, что в издательства попадают по блату. Дали же ей контакты и ответили, пусть и отказами! А это значит, что надежда остается. Вдруг, вдруг…

— Полина, собирайся! — закричал с порога вернувшийся домой раньше времени Юрьев.

— Куда? Зачем? — не поняла она.

— Подтвердили мое участие в семинаре в Питере! Поезд сегодня ночью. Я заказал два билета, вот они! — Игорь торжественно потряс ими высоко надо головой. — Конференция продлится три дня, а потом мы целый день будем гулять по городу, свободные, как ветер. Ну как, рада?

Он замер — торжественный, довольный и собой, и сюрпризом, красивый, с улыбкой победителя на губах. Ждал, что Полина радостно завизжит и бросится ему на шею, а она почему-то медлила, растерянно мялась и оглядывалась на комнату, в которой гудел включенный компьютер.

— Что-то не так? — насторожился Игорь.

— Нет, нет, все так!

— Ты не рада?

— Рада, конечно, рада! Во сколько поезд?

Игорь, услышав в ее голосе привычные ему интонации, успокоился и сразу стал деловым.

— Час на сборы, — ответил он, бросив взгляд на часы. — Я соберу нужные бумаги, скачаю на флешку кое-какую информацию. А ты подготовь наши вещи на четыре дня. Ну и что мне потребуется на конференцию. Ты знаешь.

И Полина послушно отправилась в спальню собирать свои вещи и его.

Четыре дня в Питере показались ей четырьмя годами, хоть Полина и любила Питер. Она была здесь уже с Игорем однажды, еще студенткой-пятикурсницей, отчаянно влюбленной в него, молодого преподавателя-аспиранта. Они тогда спонтанно сбежали на выходные в Питер из суетливой шумной Москвы. Тогда город распахнул им объятия, показал свои яркие и привлекательные стороны. А по возвращении Игорь забрал Полину из общежития и поселил у себя. Чудесный момент, волшебный, яркий, оставивший отпечаток в ее душе на долгие годы. В этот же раз город будто решил сыграть на контрасте: встретил их непогодой, как рассерженный маразматичный старик, осыпал, словно бранью, дождями, отхлестал ветрами. Серый, сырой, холодный. Юрьев пропадал на конференциях, таскал Полину на скучные ужины, говорил только о себе и докладах и ни разу не поинтересовался у своей спутницы, как она себя чувствует. Спохватился только к концу второго дня, когда Полина, промерзшая в конференц-залах, уставшая от монотонных лекций и бесконечных незапоминающихся знакомств, высказала Игорю все, что у нее накипело, а под конец расплакалась.

— Хорошо, моя девочка, прости… Я так увлекся, что забыл о тебе. Завтра ты пойдешь гулять по городу, а послезавтра и я к тебе присоединюсь. Согласна?

Она лишь кивнула.

Ей хотелось домой, в Москву. Снова на работу — к своим девчонкам, по которым успела соскучиться, подальше от дующего с Невы пронизывающего ветра и сырого холода. К книгам, чаю, домашнему уюту и, главное, к компьютеру — проверить почту.

В ящике ее ожидало несколько писем. Три были с подтверждениями о получении рукописи, а вот в четвертом письме Полина прочитала те заветные строки, от которых сердце радостно забилось. Она перечитывала и перечитывала их, боясь, что неправильно истолковала смысл, но нет, в письме более чем ясно говорилось о том, что ей предлагают связаться по указанному телефону и договориться о подписании договора.

— Полин, ты тут? — вошел в комнату Юрьев.

— Игорь! — она развернулась на стуле и подняла на него сияющие глаза. — Игорь, у меня, кажется, получилось!

— Что? — не понял он, подошел к ней и заглянул ей через плечо. Прочитал, хмурясь, а затем радостно заулыбался:

— Звони!

— Что, вот так прямо?

— Нет, так криво! — усмехнулся он, снимая с полки трубку радиотелефона. — Полина, тебе ясно сказали: звонить!

Не дожидаясь ее ответа, он сам набрал номер и протянул гудящую долгими судьбоносными гудками трубку.

— А… Але, — произнесла дрожащим голосом Полина, когда ей на том конце провода ответили, и попросила соединить ее с указанным в письме человеком.

Она договорилась о дне и часе подписания договора, аккуратно записала адрес и положила трубку.

— Ну? — радостно спросил Юрьев, глядя на нее — растерянную, ошарашенную неожиданно свалившимся на нее счастьем, красную до корней волос от волнения. — Это надо отметить!

— Погоди, погоди… — пробормотала Полина, растирая виски пальцами и все еще не в силах прийти в себя от такого поворота. Ведь на форумах писали, что ответа из издательств ждут месяцами! Ну, конечно, за исключением тех случаев, когда с ходу отказывают. А тут не прошло и недели! Как так можно? Редактор, правда, ответила, что в издательстве собираются открыть новую серию, набирают в нее авторов, и роман Полины пришелся как раз кстати. Правда, нужно его было доработать. «Романы в новую серию должны быть сентиментальными, а у вас — смесь жанров, — сказала ей по телефону редактор. — Придется смягчить мистику, перенести акцент с нее на любовную линию». Полина была согласна на любые изменения. С ней собираются заключить договор! Ее роман издадут! Вот так просто.

— Ну, так что, отметим? — переспросил Игорь. И она радостно кивнула.

Подписание договора заняло меньше четверти часа: Полина пробежала взглядом по двум листам, от волнения почти не вчитываясь в текст. Если бы с ней поехал Юрьев, он бы въедливо изучил каждую букву, тогда как она сейчас бы подмахнула не глядя и договор с Сатаной. Заведующая редакцией, молодая стильная женщина, рассказывала о том, что серию планируют запустить месяца через три, что уже есть два романа от другого автора, которые ее откроют. Полина слушала, стараясь запомнить все до мелочей, но детали ускользали, и внимание концентрировалось не на словах редактора, а на обстановке в комнате. Здесь было интересно и в то же время обычно. Редакция напоминала офис, за несколькими столами работали модные молодые девушки и одна женщина в возрасте. Но именно эти девушки вершили чьи-то судьбы: отбирали из общего потока рукописей те избранные, которые затем, пройдя этапы рецензий и процесс подготовки, становились книгами.

Необычным еще во вполне обычном офисе с цветами в горшках на подоконнике, с уютными занавесками вместо современных жалюзи, с кружками с мультяшными картинками, из которых работницы редакции пили чай и кофе, было еще и то, что столы заваливали пачки распечатанных листов. У Полины при виде бумажных гор душу затопило чувство гордости, смешанной с кольнувшим в сердце беспокойством: ведь и ее роман лежал в одной из этих стопок, рискуя быть отвергнутым. А все эти авторы, чьи романы томятся в ожидании на редакторских столах, еще находятся в состоянии подвешенности: примут — не примут.

— Оформление серии будет таким, — заведующая продемонстрировала Полине два листа формата А4, на которых были распечатаны эскизы рисунков. — Это обложки для автора, чьи романы выйдут первыми. Для вашего будет оформлена в том же ключе.

Полина, разглядывая выполненный в сиреневых и розовых тонах эскиз с обнимающейся в центре рисунка молодой парой, подумала, что под ее мистический роман подошла бы обложка в другом стиле, не таком кричаще-романтичном, с цветами и сердечками по периметру, но выбирать не приходилось. Она счастлива уже тем, что ее издадут! А в какой обложке — это другой вопрос. Не такой, как она на тот момент думала, важный.

— Ну, все! — весело воскликнула заведующая после того, как Полина налюбовалась на эскизы. — Поздравляю вас!

На остановке в ожидании автобуса, который бы отвез ее до станции метро, Полина еще раз вытащила договор и полюбовалась на свою подпись и издательскую печать. Свершилось!

Они попробовали все пути в поселке, который оказался не таким уж большим, как могло показаться на первый взгляд, но пришли не к трассе, а к неутешительным выводам. Во-первых, дороги либо обрывались рекой, оврагом или широким полем, либо вели обратно. Во-вторых, непонятным образом исчезла та самая аллея, по которой они пришли сюда. Не оказалось даже намека на нее. Исчезли и дворы, мимо которых они вчера проходили, и трансформаторная будка. А в-третьих, и это пугало больше всего, поселок казался вымершим. За все это время, что они бродили в поисках выхода, не встретилось ни человека, ни диких, ни домашних животных. Даже птицы, похоже, здесь не летали.

Ограниченный океанами полей и рифами лесов, городок казался необитаемым островком, на который их выбросило, как потерпевших кораблекрушение. Постройки, то ли бараки, то ли сараи, то ли технические домишки, разбросанные в беспорядке по его краю, вызывали ассоциации с разбившимися о скалы остовами кораблей. В центре, за площадью, располагалась пара жилых зданий. Улиц не было, только короткие, узкие или широкие дорожки, кое-где асфальтированные, кое-где — просто земляные. Рассмотреть поселок более детально им не удалось из-за опустившихся на него сумерек. Бедный Никитка, мужественно выдержавший долгие походы, под конец дня расплакался и раскапризничался так, что отец, извинившись, унес его в номер. Полина же с Настей в компании Геннадия зашли в столовую, где из еды увидели лишь ломти хлеба и колбасные и сырные нарезки.

— Да, шикарным ужином нас решили не баловать, — разочарованно протянул парень, но, однако, привередничать не стал и набрал себе в тарелку всего необходимого для пары бутербродов. Ужинали они молча, от усталости не строя новых версий. И без слов было ясно, что придется задержаться еще на ночь.

Геннадий проводил девушек до номера и пожелал спокойной ночи — просто, уже без выпадов в их адрес.